Вадим Нестеров - Люди, принесшие холод. Книга 1
Он прожил еще много лет, наш бывший переводчик и бывший разведчик. Новую профессию освоил — всегда был смышлен и трудолюбив. Служил честно, потихоньку продвигался по служебной лестнице. В 1748 году запросился в отставку по причине преклонных годов, предложив вместо себя своего сына Петра — детей Василий, как и положено было в бакунинском роду, к службе на калмыцкой ниве выучил превосходно. Но не сложилось, не пустили тогда Василия Михайловича на покой. Сбылась его давняя мечта, стал он незаменимым: не было тогда в России человека, который знал бы калмыков лучше, чем он. Вот и упросили тогда большие люди порадеть еще маненько Отечеству.
«Маненько» растянулось чуть не на четверть века, до времен Екатерины II. Именно Бакунин сделал в 1761 году представление Коллегии по поводу дальнейшего управления калмыками, а позже, уже после свержения Петра III и воцарения немки, разработал по просьбе императрицы проект полной реорганизации системы функционирования калмыцкого самоуправления и русского контроля над ними. Именно на основании этого доклада Екатерина II и написала грамоту от 12 августа 1762 года, которая была отправлена ханскому наместнику.
Умер Василий Михайлович в 1766 году, в чине действительного статского советника, будучи на четвертой ступени Табеля о рангах, в генеральских чинах. Оставил трех сыновей — Петра-старшего, Петра-младшего и Михаила, которые тоже немало приумножили бакунинский род. Род, давший России государственных деятелей и ученых, литераторов и бунтарей, самым известным из который является праправнук нашего героя. Тот самый, личный враг Карла Маркса, теоретик и один из создателей анархизма Михаил Бакунин.
Но вот что забавнее всего. История — дама с хорошим чувством юмора и ее выверты частенько демонстрируют тонкую иронию. В исторических анналах остался не разведчик Василий Бакунин, даже не государственный деятель, и уж тем более не астраханский переводчик.
Остался писатель и этнограф Василий Бакунин, автор книги «Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоуцкого, и поступков их ханов и владельцев». Книги, без которой невозможно представить себе изучение этого этноса. По иронии судьбы именно этот ненавидимый враг калмыков, всегда игравший на русской стороне и расстроивший немало планов калмыцкой верхушки, сохранил их историю, и стал основоположником не только отечественного, но и мирового калмыковедения.
Что тут скажешь, кроме как «причудливо тасуется колода»?
Интермедия III
А сейчас, любезный читатель, нам опять придется остановиться и в очередной раз осмотреться вокруг. Дело в том, что пока мы шли по цепочке, перебегая от одного Игрока к другому, кое что изменилось. Кое что весьма важное.
Изменилась страна. «Узкая Россия», как я назвал ее в одной из интермедий, страна, навсегда, казалось бы, замкнувшаяся в привычных лесах, мягко качнулась и медленно двинулась к югу.
Потекла вниз.
Пусть пока не в страшные и чужие степи, а в лесостепную зону, но — двинулась.
И толкнул ее туда все тот же казнокрад и сепаратист князь Гагарин, сибирский губернатор.
Неудачная экспедиция Бухгольца, как выяснилось, была только началом. Мы видели, как злосчастная легенда о Яркендском золоте стоила русским многих тысяч жизней, положенных, казалось бы, абсолютно зазря — ведь ни Бекович, ни Бухгольц так ничего и не добились. Но… Вот уж поистине, нам не дано предугадать, чем дело наше отзовется. Очень часто то, что ты сам полагал важным и самым главным, уходит как вода в песок, а от тебя остается то, что ты сделал мимоходом, второпях, не придавая этому никакого значения.
Так случилось и в этот раз. Две безрезультатные экспедиции все-таки стали тем толчком, что двинул Россию вниз по карте. Но не сами они, а основание Бухгольцом Омска — нечаянное, непреднамеренное, никак не связанное с главной целью экспедиции — стало началом мощного рывка России к югу.
Потому что это основание оказалось не искупительным эпизодом в финале бесславной экспедиции, а первым шагом к движению на юг. Гагарин был мужик цепкий (во всех смыслах слова), и упускать то, что однажды попало ему в руки, не собирался.
Омск Бухгольц основал, напомню, в 1716 году. В том же году Гагарин, дождавшись ухода джунгаров, отправил к срытой Бухгольцом Ямышевской крепости новый отряд под командованием подполковника Матигорова. Тот поставил на месте бывшей крепости небольшой острог, который уже в следующем, 1717 году, отправленный отряд подполковника Прокофия Ступина расширил до настоящей крепости. Ямышевская крепость была восстановлена[86].
Но так как не только от Тобольска, но даже от новорожденной Омской крепости до Ямышевской было очень далеко, то в том же 1717 году на полпути между ними ставят еще одну крепость — Железинскую[87]. Протянув цепочку Омская-Железинская-Ямышевская, неутомимый Гагарин останавливаться не собирался. Пока джунгарам не до него, пока они погрязли в войне с Китаем — надо действовать, и чем быстрее, тем лучше! Аппетит приходит во время еды, и в том же 1717 году он посылает уже на юг от Ямышевской крепости отряды Василия Чередова и Павла Северского. Василий Чередов в 1718 году выбирает на правом берегу Иртыша место для новой крепости, которую называет Семипалатинской. На этом месте был брошенный джунгарами буддистский монастырь Доржинкит, от которого сохранилось семь крупных строений — вот и появился Семипалатинск[88].
События развиваются стремительно. В 1719 году Гагарин уже в Петербурге, уже, обвиненный в казнокрадстве, висит на дыбе в допросной камере. Для расследования его деятельности в Сибири отправлен гвардейский майор Лихарев со следующим наказом: «Ехать тебе в Сибирь и там розыскать о худых поступках бывшаго губернатора Гагарина о всем против данного тебе реестру подлинно… Между тем трудитца всеми мерами освидетельствовать, по сказкам помянутого Гагарина и подполковника Бухолца, о золоте эркецком: подлинно ли оное есть и от кого Гагарин сведал. Тех людей сыскать, также и других ведомцов, и ехать с ними до тех крепостей, где посажены наши люди и там, разведав старатца сколько возможно дойтить до Зайсана озера… Также розыскать о подполковнике Бухолце, каким образом у него Ямышевскую крепость контайшинцы взяли, также о прочих его худых поступках освидетелствовать».
В общем, наказ понятен — отправляйся-ка ты мил друг майор по Иртышу и выясни — что там за афера с яркенским золотом была. Петра волновало скорее золото, чем расследование виновности Гагарина. Судьба всемогущего владыки Сибири была, похоже, уже решена. По крайней мере, в инструкции Лихареву прямым текстом говорилось: "Его Царское Величество изволил приказать о нем Гагарине сказывать в городах Сибирской губернии, что он Гагарин плут и недобрый человек, и в Сибири уже ему губернатором не быть, а будет прислан на его место иной".
Лихарев с заданием справился блестяще.
Он прошел на лодках весь Иртыш, добрался до самого озера Зайсан и даже вышел в Черный, китайский, Иртыш. Тут, наконец, очухались ошалевшие, похоже, от русского нахальства джунгары. На черном Иртыше путь Лихареву преграждает 6-тысячное джунгарское войско во главе с сыном контайши (и будущим владыкой Джунгарии) Галдан-Цэрэном. Несмотря на то, что у Лихарева было только 400 человек, сражение он выигрывает с помощью артиллерии. Бравый прознатчик-майор выкосил джунгар картечью, так и не дав к себе приблизиться. В постоянных стычках с джунгарами он движется дальше на юг, но тут возникает проблема — Иртыш обмелел и на судах дальше пройти нельзя. А пешком — невозможно, джунгары разорвут.
Майор, проявив недюжинные дипломатические способности, добивается от Галдан-Цэрэна согласия на мирные переговоры, на которых одерживает блестящую дипломатическую победу — джунгары разрешают русским вернуться, обещая не преследовать отряд. Обменявшись с Галдан-Цэрэном подарками, Лихарев поворачивает обратно.
А на обратном пути неподалеку от озера Зайсан в 1720 году основывает еще одну, самую дальнюю русскую крепость — Усть-Каменогорскую[89]. От Омска до Усть-Каменогорска встают пять русских крепостей, будущая Иртышская линия. Пять памятников князю Гагарину. Последний, правда, скорее посмертный.
Современная карта бассейна Иртыша
Кстати, сам князь относился к своим крепостям с какими-то отцовскими, по-другому не скажешь, чувствами. Уже из тюрьмы, незадолго до приговора, он писал рапорты с просьбой не забыть выдать крепостным гарнизонам жалование: «А пушек и пороху в тех крепостях не малое число и тако имею в том великую опасность, чтоб, тех крепостей не оставя, не разбежались».
Гагарина, как известно, казнили по статье «злоупотребления», причем сделано это было с жестокостью, страшноватой даже для сурового XVIII века. Князь был повешен, причем публично, и тело его повисло аккурат под окнами юстиц-коллегии — в назидание всем казнокрадам. Висело долго, от дождей и непогоды сгнила веревка, и то, что осталось от потомка одной из знатнейших русских фамилий, перевесили на железной цепи. И лишь семь месяцев спустя предали, наконец, земле.
