Серж Арденн - Черный граф
Виконт, в сопровождении трактирщика, рассмеявшись, устремились вверх по лестнице, что вела на второй этаж, где располагались комнаты для гостей.
ГЛАВА 23 (117) «Тихое место»
ФРАНЦИЯ. ПРОВИНЦИЯ АНЖУ.
У ворот захудалой фермы, «Сухая ветка», расположенной вдалеке от больших дорог, и оттого, вероятно, терпящей бедствия и запустение ещё со времен окончания религиозных войн, этим солнечным сентябрьским утром, показался отряд, насчитывавший не менее двух дюжин всадников. Хозяин, сего постоялого двора, метр Пужо, который для того, чтобы окончательно не разориться, уже давно поставил крест на своей харчевне, и занялся садоводством и огородничеством, встрепенулся. Так как именно эта причина заставила содрогнуться экс трактирщика завидевшего такое количество людей, тут же сообразив, что ускольает немалый куш. Когда же метр Пужо, разглядел что всадники вооружены, он вполне прогнозировано испугался, вздрогнув во второй раз, так как хорошо помнил резню, учиненную католиками и гугенотами до Нантского эдикта. Но уже через мгновенье, вспомнив старое ремесло, что было сильнее его, и, прикинув барыши, отважившись насчитать за каждую шпагу по пол-ливра, завопил:
– Клодетт, Жискетта, Тристан, все сюда!
Из многочисленных ходов, с трудом напоминающих двери, показались тощая женщина и двое подростков, дочь Жискетта, лет четырнадцати, и сын, десятилетний Тристан. Женщина, оказалась женой, метра Пужо, по имени Клодетт, что держала мужа в строгости и настоятельно призывала к умеренности, не брезгуя, порой, физическим воздействием.
– К нам гости, видите, гости! Жискет, доставай из сундуков чистое белье, да поживей! Тристан, бездельник, подкинь дров в очаг! Грейте воду!
К разгорячившемуся Пужо, в котором, столь внезапно, даже для него самого, проснулся трактирщик, подобралась костлявая Клодетт, зашипев мужу на ухо, словно змея.
– Прекрати орать на детей! Лучше пойди, да справься, соблаговолят ли столь достойные господа, останавливаться на постой в нашем хлеву?
В тот миг, когда метр Пужо, стянув с лысеющей головы жалкое подобие колпака, направился к отряду кавалеристов, двое всадников возглавлявших сие грозное воинство, держали совет, с усмешкой наблюдая через распахнутые ворота за суетливыми перемещениями во дворе «Сухой ветки»
– Как вы полагаете, месье Рошфор, эта помойная яма и есть, то чего вы, со столь завидной настойчивостью, желали отыскать в этой глуши?
– Не могу ручаться, но очень похоже. Согласитесь, господин Ла Удиньер, ведь весьма тихое место.
– И, что же, позвольте осведомиться, граф, не позволяет принять вам окончательного решения?
– Не достает ответа.
Лейтенант, с улыбкой, к которой примешалось удивление, взглянул на Рошфора.
– Ответа этого болвана, который направляется к нам.
Приблизившись к двум всадникам, с усмешкой наблюдавшим за неловким трактирщиком, Пужо окончательно удостоверился в родовитости, а значит платежеспособности незнакомых дворян, что заставило его поклониться ниже обычного.
– Скажите, милейший, как далеко находиться ваша ферма от Анжера?
Трактирщик озадаченно почесал затылок, глядя то на графа, то на барона.
– Ну, если по дороге, что-то около лье. А лесом…
Он ткнул пальцем в сторону кромки леса, что подступал к ферме с западной стороны.
– …и того меньше.
– Исчерпывающие сведения.
Прошептал лейтенант.
– И вполне удовлетворяющие меня.
Так же негромко ответил граф, после чего во весь голос, обратившись к кабатчику.
– А ответьте-ка, друг мой, может ли, ваша чудесная ферма, принять на постой две дюжины молодцов?
Пужо, уже давно сообразив, что столь блестящие господа, да ещё в таком количестве, мечта любого трактирщика, закивал головой. Сия гвардия способна принести прибыли, которая обеспечит безбедное существование в течение полугода, а то и дольше. Вот только шутить с такими господами весьма опасно, поэтому анжуец, продолжая кивать, пожал плечами.
– На ваше усмотрение господа, как пожелаете. От себя могу лишь добавить, что таким гостям, как ваши милости, всегда рады, всегда!
Рошфор, глядя на трактирщика и прочих обитателей «Сухой ветки», сообразил, что его люди, своим столичным лоском и манерами, заставят хозяев прибегнуть к самым отчаянным попыткам, оказать гостям наиболее изысканное уважение и, непременно, постараются по возможности угодить. (Если конечно слово «изысканность» не поблекнет от столь неуместного употребления) Что его, несомненно, устраивало. К тому же, и это главное, здесь, в этой забытой Богом и людьми дыре, он добивался непременного условия, сего небольшого похода – секретности.
Пужо не переставал кланяться и что-то бормотать себе под нос, пока дворяне, покинув седла, ступили на покрытую нечистотами твердь двора. Кабатчик, не переставая отбивать поклоны, плелся следом.
– Что ж, это, пожалуй, то, что нужно.
Сморщившись, заметил граф.
– Вы вот что, любезный, приведите в порядок конюшни и комнаты для постояльцев. Наших людей накормить, а лошадям дать отборного овса. И не жалейте ни сил, ни средств исполняя мои приказы, не обижу.
Граф устремил свой хищный взгляд на трактирщика. У Пужо затряслись колени, а на лице, против его воли, появилась глуповатая улыбка.
– А сейчас, нам с господином бароном, предоставьте лучшую из имеющихся комнат. Туда же принесите снедь и вино.
Расслышав слова произнесенные дворянином напоследок, откуда-то из мрака погреба, вынырнула костлявая Клодетт. Её болезненная худоба, и природная гибкость, придавали женщине сходства со змеей, что в ещё большей степени становилось понятно тем, кто узнавал её «гадский» характер.
– Разрешите, Ваша Милость, я лично сопровожу вас в комнату, подобную той, о которой вы, только сейчас, изволили упомянуть?
Расплывшись перед кардиналистами в наигранной впалощекой улыбке, она, стараясь сделать это незаметно для гостей, подавала знаки мужу, размахивая, за спиной, тонкими словно плети руками. Рошфор перевел насмешливый взгляд на исчадие трактирного пекла, в женском обличие, порожденное алчностью и нищетой, одобрительно кивнув.
Оказавшись в предложенной хозяйкой постоялого двора комнате, которую дворяне, нашли вполне сносной, для того, чтобы провести здесь несколько дней, лейтенант обратился к Рошфору:
– Скажите, граф, по какой причине мне пришлось тащить наших людей из Нормандии и Бретани, неужели в Анжу не достаточно сторонников Его Преосвященства, чтобы устроить засаду господину Черному графу?
– Боюсь, что вы правы, барон. В Анжу не так много людей преданных кардиналу. Но главное не это. Обратись мы за помощью к интенданту Радиньи, мы поставили бы наши планы под угрозу. Ведь если Черный граф узнает о наших намерениях, он вряд ли решиться на похищение дочери.
– Мадемуазель Ванбрёкелен уже в Анжере?
– Да, вчера ночью я получил депешу от де Жюссака, в которой он сообщает, что господа де Сигиньяк и де База, приставленные охранять мадемуазель Камиллу, поселились в гостинице «Королевская лилия», как и было условлено.
– Значит «приманка» на месте?
– Да, сыр в мышеловке.
– И кому же, кроме двух анжуйцев, поручено столь важное дело, как охрана девушки?
– Наши люди, которым приказано наблюдать за девицей, разделены на три отряда по пять человек. Каждый из отрядов отдан под команду сержанта гвардии Его Преосвященства: де Жюссака, де Рамбитура и де Оржантеля.
– А Оржантель уже сержант?
– Он, по распоряжению де Кавуа, занял место де Самойля.
Удрученно ответил граф.
– А, что до нас?
– Нам следует отсидеться в глухом месте, где никто не сможет даже предположить нашего прибытия в Анжу, и, тем более, определить нашего расположения. К слову, место и вправду тихое. Нам, барон, отведена главная роль – появиться в тот момент, когда призрак раскроет себя. Вот тут-то мы и ввяжемся в драку. А ещё нам поручено конвоировать его в Венснский замок.
– Да, складно получается. Вот только права на ошибку у нас нет.
– Это правда, всё предельно просто, цена ошибки – смерть.
– Для нас, и для Ришелье.
Рошфор мрачно кивнул.
ГЛАВА 24 (118) «Кровь на морском песке»
ФРАНЦИЯ. ПРОВИНЦИЯ НОРМАНДИЯ.
Трем головорезам, что оставили родную Савойю, в поисках Инессы де Лангр, виконтессы де Шампо и младенца Шарля, спешно покинувших аббатство Амбуйе, после нападения савойцев на богодельню, не доставило большого труда, к вечеру, того же дня, когда беглянка отправилась к побережью, догнать двуколку, на которой безумный Дидье, отправился к югу от «Барсучьей норы». Юноша, проделав нелегкий путь, на закате дня, остановил свою каурую кобылу, посреди лесной поляны, невдалеке от дороги, сытно поужинав, тем, что собрала тетушка Клер, улегся почивать, в душистой траве, наслаждаясь запахами осеннего леса и стихающими трелями неугомонных птиц.
Обнаружив спящего беглеца, возле коляски, на дне которой покоилось два огромных камня, де Ферроль, в тот же час догадался о хитроумном плане, придуманном виконтессой, а быть может подсказанным ей кем-то из тех, с кем она повстречалась за стенами «Барсучьей норы».
