Серж Арденн - Черный граф
Обзор книги Серж Арденн - Черный граф
«Черный граф»
Серж Арденн
СЕРЖ АРДЕНН ДНЕВНИКИ МАРКИЗА ЛЕ РУА 1625 часть четвертая «ЧЕРНЫЙ ГРАФ»
Текст подается в авторской редакции
ГЛАВА 1 (95) «Аббатство Амбуйе»
ФРАНЦИЯ. НОРМАНДИЯ. МОНАСТЫ1РЬ АМБУЙЕ.
Книга – источник знаний, которые дают превосходство, а значит власть, над безграмотными ордами, населяющими Старый Свет. Франция не была исключением. В стране, где проживают более 80% людей, не обученных грамоте, имеют место иные пути восприятия и законы о морали. Вместо книг, которые изобилуют мудростью, увековеченной в письме и по этой причине скрытой от невежд за ровными строками непонятных знаков, заполонивших пожелтевшие страницы древних рукописей, приходят другие ценности. Букву, сменяет символ, не требующий от обывателя образованности, не вынуждающий его долгими неделями и месяцами кропать над запятнанными чернильной кровью листами, в тусклом свете свечного огарка, выводя завитушки и черточки, складывая в ряды слова, строки, способные быть прочитанными кем-то не менее дремучим чем ты сам. Обучение грамоте, для человека, не жаждущего познания, является делом непростым. Тем более если мир изобилует людьми готовыми избавить тебя от этих истязаний, связанных с муками чтения и письма, втискивая в твой обленившийся мозг «просвещение». Они готовы бросить тебе в услужение целые армии тех, кто станет денно и нощно растолковывать «единственно верную» истину; кто будет услаждать твой слух назиданиями подобными переливам органа и виолы; кто возведет возносящиеся к небесам храмы, изобилующие мертвенно величественными символами, высеченными в камне, выстроганными в дереве и отлитыми в бронзе, дабы вразумить тебя, раскрыв одному ему известную тайну, что несут эти проповеди и истуканы, лишь с единственной целью -получить над тобой власть. Просто-напросто нужен источник, не позволяющий самостоятельно осмысливать сказанное, прописанное, лишающий вопрошающего сокровенной связи с автором, начертавшим на бумаге свои выстраданные рассуждения. Необходим посредник, который по мановению кого-то невидимого, стоящего над обществом, чьи приказы, мастерски разряженные в кружевную, сверкающую мишуру пустословия, будут благозвучно преподнесены как истина, обязывающая человечество подчинятся её корявой морали, перекроенной извращенной и переделанной под себя, где-то в кулуарах, под коврами, за тронами властьимущих, и непременно поставленной им в услужение. И этим промежуточным звеном, несомненно, является церковь, то есть люди, облаченные в рясы, меж которых, среди праведников и святых, имеются те, кто поставлен на службу заурядным мирским владыкам, мечтающим превратить народ в бездумное безмолвное и незрячее стадо, готовое исполнять любые наказы земного повелителя, отворачивающего человечество от Бога. Одним из таких оборотней, грезивших, при помощи влиятельных вельмож, увенчать себя епископской тиарой, являлся настоятель монастыря Амбуйе, Его Высокопреподобие, приор Туртора.
Но ложь и клевета, частенько уживаются с набожностью, поэтому подобная характеристика отца настоятеля, как и его близость к герцогине де Шеврез, являются скорее достоинствами, так как приносят выгоду, а так же одним из двух резонов, благодаря которым Инесс де Лангр, виконтесса де Шампо, оказалась именно здесь, в непроходимой глуши, в скрытом от мира храме таинственности и коварства. Другим, быть может менее значительным, поводом, было то, что сие прекрасное аббатство, можно пре:жде всего охарактеризовать как вполне не приметное, похожее на множество прочих монастырей Нормандии, где легко затеряться не только фрейлине Её Величества, но, при необходимости, даже монаршей особе.
Всё приведенное выше, несомненно есть следствием произошедшего с мадемуазель Инесс, причиной же временного затворничества виконтессы, являлась её беременность, вследствии чего, на свет появился прекрасный малыш, которого окрестили Шарлем, поговаривали в честь известного вельможи, деда младенца – Карла1 де Бурбона, первог графа де Суассон, что только подтверждало отцовство принца крови, Людовика Бурбона, второго графа де Суассона. Сие предположение, становилось весьма доказательным, для тех, кто хоть раз имел возможность видеть младенца, тем более держать его на руках. На тоненькой шейке ребенка, висел небольшой медальон, где на золотом поле шествовал2 грозный когтистый червленый зверь, в котором угадывался герб графов Суассонов, очевидно подаренный виконтессе возлюбленным, до её отъезда в Амбуйе. Зверь был окаймлен того же цвета литерами, образующими надпись – DEBITA ANIMADVERSIONE PUNIENDUM3, нанесенную рукой умелого ювелира, вероятно несколько позже, чем был изготовлен сам медальон, скорее всего после разрыва, меж графом и виконтессой. К слову, после того как Инесс рассталась с Его Высочеством, на её шее появился точно такой же медальон с идентичной надписью, скорее всего, вышедший из рук всё того же ювелира.
И вот аббатство Амбуйе. Центром типичного монастырского комплекса, как и в большинстве священных твердынь, являлся внутренний двор и огород, урожай с которого использовался не только в кулинарии, но и для приготовления лекарственных напитков и прочих снадобий, коими так славились просвещенные монахи. Двор был окружен крытыми галереями, соединявшими все здания. На северной стороне находилась монастырская церковь, возвышавшаяся над окрестностями своей островерхой крышей, а напротив – трапезная с каменным резервуаром для воды у двери, чтобы монахи могли перед едой омыть руки. На западной стороне располагались кельи «мирских братьев», или младших монахов. На восточной стороне, ме:жду церковью и трапезной, находились общественные помещения: комната для собраний капитула, помещения для отдыха, мастерские. За калиткой, утонувшей в зарослях плюща, брал начало монастырский сад, обнесенный высокой стеной, обеспечивавшей спокойствие и уединение для мыслителей и философов, предавшихся размышлениям под благословенной листвой. Сад изобиловал чудесными фруктовыми деревьями в большинстве яблонями, которые давали возможность монахам, получать сидр и кальвадос, разлитый в бочки, заполнявшие большую часть монастырских подвалов.
Невдалеке, в каких-нибудь полу лье от стен аббатства, на опушке, укрывшись за вековым лесом, возвышалось странное сооружение из грубого, нетесаного камня, обнесенное могучей неприветливой оградой, испытавшей на себе безжалостные нападки времени и множества врагов, следы, от набегов которых, хранила на себе изуродованная кладка, чье происхождение, без сомнения, уходило во тьму времен правления последних Капетингов. Сие, не отличающееся изысканностью мрачное строение, громоздилось на землях аббатства, и повелением настоятеля, было отдано под приют, для больных и убогих, нуждающихся в помощи церкви, в лице сестер монахинь урсулинок, безраздельно властвующих в этом гнезде стра:ждущих и отверженных. Главой сей суровой армии «невест Христовых», престарелых сестер милосердия, являлась некая урсулинка Берарда, безжалостная и грозная, получившая, по неизвестным не для кого причинам, приют под своё попечительство, и даже имевшая весьма ощутимое влияние на приора Туртора.
«Кого Господь решил наказать – он лишил разума! Посему, нам следует каяться и сострадать несчастным, но не жалеть их!» – любила повторять она своей угрюмой седовласой армии, цепным стражам веры, монахиням изгнанным, вместе с ней, пятнадцать лет назад, из монастыря ордена Святой Урсулы в Эксе, что в Провансе. Но это уже совсем другая история, которой нам не хотелось бы утомлять уважаемого читателя, даже если сей весьма нашумевший прецедент, мог бы помочь более подробно познакомиться с сестрой Берардой.
Здесь же, на лесной опушке, над тихими водами крошечного озерца, не далее чем четыре сотни туазов от стен приюта, расположился небольшой домик, выложенный до половины из песчаника, под островерхой крышей, крытой красной черепицей. В сем прелестном жилище, и обитала Инесс де Лангр, коротавшая дни в обществе кормилицы, прачки и кухарки, простых крестьянских женщин из ближайшей деревушки, составлявших всю её прислугу, и помогавших растить сына Шарля, отпрыска столь знатных родителей, от которых ребенку достались по наследству, безупречная дворянская кровь, золотой медальон и незавидная участь бастарда. Не справедливо, на наш взгляд, было бы, не упомянуть и о двадцатилетнем молодце Дидье, приносившем для сына молодой виконтессы козье молоко, из монастыря Амбуйе, три раза в неделю. Сей кроткий и смиренный юноша, был наделен отменным здоровьем, сильными руками и проворными ногами, вот только, Господь забыл, а быть может, не пожелал, вложить в его голову разума, лишь наполнив участливую душу добротой.
