Троянская война - Кулидж Оливия

Вдруг одна из собак с воем бросилась через двор к калитке в сопровождении всей остальной рычащей своры. Эвмей оставил работу и вовремя подбежал, когда собаки набросились на седого нищего, который медленно подходил к воротам.

Оказалось, что странник знал повадки собак. Вместо того чтобы сопротивляться, он уронил свой посох и спокойно уселся на небольшой камень на обочине. Озадаченные собаки на мгновение замерли в нерешительности, и прежде, чем они приняли решение броситься на человека, Эвмей разогнал их, визжащих, градом камней.

– Входи, старик, – позвал он, отдуваясь. – Мои собаки обучены бросаться на незнакомцев, поэтому хорошо, что ты не бил их, иначе ты легко бы мог расстаться со своей жизнью. Скажи мне, как ты забрел на этот маленький остров, где я знаю всех и каждого в лицо?

Нищий проследовал за хозяином в хижину и сел на толстый ковер из козьих шкур, который свинопас расстелил для него.

– Я всегда странствовал, – сказал он глубоким, музыкальным голосом, при звуке которого свинопас вздрогнул и посмотрел на него с любопытством. – Я присутствовал при осаде Трои, но, когда остальные отправились по домам, мне одному суждены были дальнейшие приключения. Я миновал волшебные острова в странных, синих морях, где люди жили в своих воспоминаниях или превращались в ползающих свиней. Я пересек большой водоворот, Харибду, который засасывает целые суда в свою воронку, и добрался до стран бесконечных сумерек, которые находятся на краю земли. Я даже обедал на далеком острове с Эолом, повелителем ветров, который запер все ветры, кроме тех, что дули в сторону моего дома, и вручил их мне, завязанных в мешке. Мое последнее приключение привело меня на ваш остров, через который я бреду в город, чтобы просить милостыню.

– Если ты так долго странствовал, то наверняка слышал о нашем пропавшем царе, Одиссее, – нетерпеливо осведомился свинопас. – Я совершенно уверен, что его кости давным-давно отмыты добела на дне океана, а теперь покрыты песком. Одиссей, определенно, мертв, и для Пенелопы было бы гораздо лучше знать об этом, чем доводить страну до безнадежного упадка, пока она ждет, когда наш господин вернется домой.

– Одиссей не умер, – уверенно заявил старик. – Совсем недавно я гостил в одной стране, через которую он не так давно проделал свой долгий путь домой. Я, возможно, добрался до Итаки прежде него, но не успеет старая луна убыть еще раз, как он возвратится, чтобы отомстить тем, кто опозорил его дом.

– Как похоже на нищего! – презрительно заметил Эвмей. – Ну, ты, конечно, знаешь, что царица Пенелопа богато вознаградит человека, который принесет ей подобные россказни! Одиссей мертв, я уверен, а ты лучше всего держи свою сказку при себе, а то еще навлечешь на себя беду, потому что женихи Пенелопы не много питают уважения к седым волосам.

Нищий слегка пожал плечами.

– Хорошо, думаю, я пойду в город, – объявил он. – Я слишком стар, чтобы зарабатывать себе хлеб, ты не можешь дать мне одежду, а эта, как видишь, вот-вот расползется у меня на спине.

Эвмей в свою очередь пожал плечами и, меняя тему разговора, начал жаловаться на женихов и на то, что стада свиней и овец Одиссея уменьшились наполовину.

– Своими собственными руками я обнес забором этот двор и построил свой дом и эти свинарники, – поведал он. – Я даже купил слуг себе в помощь, так как Пенелопа не может следить за такими делами. Мой хозяин позаботился бы сам об этом, а не оставил бы меня бороться без помощи. Неудивительно, что люди, такие, как Мелантий, козопас, делают себе состояние, обслуживая женихов во дворце и пренебрегая своими обязанностями пасти стада.

Эвмей все еще перечислял бесконечный список своих бед, когда они оба услышали визг стада свиней, загоняемого в свинарник на ночь. Эвмей вышел, чтобы запереть их и приказать слугам приготовить мясо к вечерней трапезе. Когда ужин закончился, было еще рано, но они начали стелить постели из свежих веток ближе к огню.

– Ложись здесь, – сказал Эвмей старику. – Я сплю на улице, рядом со своим стадом.

– Одиссею действительно повезло иметь такого слугу! – заметил старый нищий, завернувшись в плащ и отворачивая лицо от пламени.

Следующим утром пастухи, которые поднялись с рассветом, ушли со своими свиньями до того, как нищий и Эвмей на досуге принялись готовить себе завтрак. Эвмей, словно ночь и не прерывала его, изливал непрерывный поток своих бед, на сей раз связанных с Телемахом, которого он, видно было, любил.

– …Итак, он взял корабль и тайно отправился искать своего отца, – рассказывал он, – а женихи выслали корабль, чтобы устроить ему засаду на обратном пути, и теперь все мы опасаемся за его жизнь.

– Кто-то идет, – прервал его нищий. – Собаки побежали его встречать, но не лают, поэтому, как я полагаю, они знают его хорошо.

Эвмей, держа в руках большой сосуд, полный вином, которое он смешивал с водой, поднял голову и увидел светловолосого юношу, входящего в ворота внутреннего двора.

– Это – Телемах, мой хозяин! – объявил он, выронив из рук сосуд, который разбился об пол, и выбежал из двери, где принялся целовать руки молодого человека и гладить его по волосам.

– Лучше поблагодари богов, которые спасли меня, – нетерпеливо сказал Телемах. – Это они предупредили меня о засаде, когда я торопился домой, получив известия от царя Менелая о том, что мой отец, конечно же, жив. Боги заставили меня причалить на этой стороне острова и прийти в твою хижину, вместо того чтобы прямиком направиться в город, где женихи могут все еще угрожать моей жизни.

– Очень хорошо, – ответил Эвмей, – так случилось, что в моей хижине гостит старик, бедный нищий, который может отнести Пенелопе весточку, не вызывая никаких подозрений.

– Лучше, если пойдет сам Эвмей, – сказал старик, появляясь в дверном проеме, – ведь Пенелопа его знает. Кроме того, он может предупредить твоих лучших друзей среди горожан, которые согласятся защитить тебя, чтобы завтра ты мог идти домой открыто.

– Ты – мудрый человек, как я вижу, – воскликнул свинопас, – и твой совет неплох! Входи, мой дорогой хозяин, и посиди здесь, а я тем временем надену свои сандалии и побегу в город. Если я пойду сейчас же, то вернусь сюда к вечеру с новостями.

Так рассуждая, он вышел во внутренний двор со старым нищим, следующим за ним по пятам. Вскоре нищий вернулся один и встал молча в дверном проеме, заполнив его шириной своих плеч. Телемах бросил на него небрежный взгляд и вздрогнул от удивления и неожиданности.

– Прости меня, – медленно произнес он, поднимаясь на ноги, – мои глаза снова обманули меня. Я думал, что ты грязный старый нищий, а смотри-ка, оказывается, ты – бог. Еще мгновение назад ты был согнутым и весь в морщинах, а твоя борода поредела от старости. Теперь ты более величествен, чем смертные, царь в расцвете сил. Боги любят такие перемены внешности.

– Эта внешность – моя собственная, – сказал незнакомец спокойно. – Другая была маскировкой – богиня Афина преобразила меня так. Ты не догадываешься, кто я такой?

Телемах безмолвно покачал головой, заметив, что слезы наворачиваются на большие серые глаза незнакомца.

– Я – твой отец, Одиссей, – сказал тот сдавленным голосом, – и я дома, в Итаке, после долгих двадцати лет отсутствия.

Одиссей протянул руки к своему сыну, а Телемах упал ему на грудь и обнял его. В темной хижине установилось продолжительное молчание, потому что сердца обоих были настолько переполнены чувствами, что ни один из них не мог говорить. Однако Одиссей в конце концов повел своего сына к сиденью у стены, где свинопас положил толстые козьи шкуры на грубо сколоченную деревянную скамью.

– Садись, сын, – сказал он, – и оставь все свои вопросы на потом. Мы с тобой должны обсудить план, как нам отомстить женихам, которые принесли столько бед в наш дом.

Лук натянут

Царица Пенелопа широко распахнула дверь своей сокровищницы, где стояли сундуки с красивой одеждой вместе с трофеями из бронзы, золота или железа, которые завоевал Одиссей. Слезы навернулись у нее на глазах, когда она протянула руку к луку, вложенному в яркий кожаный чехол, свисающему с крючка в стене. Она опустилась на сундук и некоторое время сидела с луком на коленях, размышляя о своем овеянном славой муже и о двадцати годах, проведенных в одиночестве. Она понимала, что настало время положить конец ее бедам, поэтому твердой рукой вынула лук из чехла, взяла колчан и позвала служанок, чтобы те проводили ее в большой зал.