Абель Поссе - Райские псы
Адмирал кричит своим людям, требует: с радостью отдадим себя на волю волн. Пусть насилие будет побеждено любовью!
Чтобы усмирить ярость ветров, матросы завязывают узлами все, что попадается под руку, даже хвосты у крыс.
Закрыв глаза, читают молитвы.
Целой делегацией пришли они к Адмиралу. Даже отважились подняться в рубку. Известно, у Адмирала есть вязаный мешочек с суставами, который купил он у шотландской гадалки. Пусть он не пожалеет и бросит по горсти на каждую из четырех сторон света.
А еще они говорят: «Фок и грот гнутся как тростник…»
Адмирал убеждает: «Глупцы, разве не знаете вы, когда человек считает, что стоит на краю гибели, он прошел лишь половину пути…»
А они его просят обратиться за помощью к Тата Панчо, просят надеть облачение францисканца. Морские традиции.
Лоцманы отказываются вести флотилию в центр урагана, в пекло, где куются громы и молнии, в кузню, пылающую над горизонтом. Вулкан, повернутый жерлом вниз.
Лоцманы изо всех сил рвутся прочь, их гонит обычный животный страх.
Адмирал кричит рулевому:
— Надо идти только туда! Туда, где спят демоны! В самое их логово! Только там можно найти спасение! В граде Зла. В центре, откуда один за другим вылетают дьявольские отряды!..
Надо попасть в ядро урагана. Там царят тишина и покой. Видно, как носятся вокруг черные облака, груженные холодом и огнем, как гоняются друг за другом, точно эринии.
Адмирал с трудом поднимается на марс, бросая вызов шторму, и оттуда швыряет на ветер пригоршни бумажных клочков, чтобы пронаблюдать их винтовое кручение. Что-то кричит стоящему внизу у подножия грот-мачты Хуану де ла Коса, но шторм стирает, уносит слова.
Теперь-то Адмирал знает: ветер несется по спирали — как звезды в бесконечном пространстве, как воды, когда их всасывает страшная бездна.
Крепнет, мужает дух Адмирала в ужасных испытаниях, когда все обретает иной масштаб, когда смотришь в лицо опасности и надеешься только на себя.
Он имеет огромное преимущество перед остальными, ибо считает человека изначально беззащитным, лишенным покровителей. Поэтому он не молит у урагана пощады, не просит, чтобы море обернулось спокойной равнинной рекой.
Он верит, что если одно испытание закончится, то за ним последует другое, еще большее. И он терпит, когда остальные слабеют и стенают.
Терпит, а люди вокруг него — его презирающие — вовсе сникают и становятся похожими на собственные страхи.
Адмирал же сияет особым огнём одиночества. Много часов подряд не покидает он капитанский мостик. А когда начинает проясняться и только огненный дождь еще падает с небес, он переходит на кормовую площадку и ждет появления знака спасения.
Как и многие гении (возможно, благодаря тому что в кожу его впитались соль и планктон), Адмирал излучает мерцающий свет.
Ферменты кожи лица окисляются, и возникают сверкающие отблески, хорошо видимые в темноте (такой прерывистый свет идет от маяков, что ставят у входа в свои порты англичане, чтобы указывать путь возвращающимся с грабежей и пиратских набегов судам).
Хулители и враги утверждают, что светится он благодаря люциферину, который вырабатывается его организмом, богатым люциферонами.
Простые матросы не любят его, но уважают. И с опаской подглядывают из-за переборок и мачт.
Порой он видится им огромным светляком.
27 сентября. Происходят странные вещи. Сапожник Перес явился к Адмиралу вместе с королевским инспектором Санчесом. де Сеговиа.
А дело было вот в чем. Поздней ночью, пока Перес делал свои дела в «садике» (гальюне) у бакборта, он видел непонятные огни. Несколько движущихся и расположенных одна над другой горизонтальных светящихся линий. По его словам, то было огромное, небывалых размеров судно, такое же высокое, как собор в Севилье. А освещенная мачта была подобна Хиральде[65].
Перес умеет читать (мечтатель и мистик, как и подобает сапожнику) и утверждает, что сумел разобрать на корме чудовища, которое прошло мимо, разбрасывая горящую всеми цветами пену, слова «Queen Victoria».
Санчес де Сеговиа верит ему, потому и привел к главному человеку во флотилии. Он и сам заметил: происходят странные вещи. Сдается, они здесь не одни. Инспектор отваживается намекнуть, что лучше бы им было поскорее вернуться в Испанию.
Адмирал не удостаивает ответом подобную нелепость.
Инспектор утверждает: на каравеллах завелись недовольство и зломыслие.
«Говорить с ними — все равно что воду решетом носить. Мешок со змеями». Многие, кажется, уже начали замечать мертвых. Кое-кто не хочет справлять нужду за борт, где подстерегают их демоны-насмешники. (Инспектор рассказывает два грубых анекдота.)
Самые наблюдательные поняли, что сутки длятся уже не 24, а 32 или даже 33 часа, а каждая лига вмещает в себя четыре.
Люди точат ножи. Происходят тайные сходки. Адмирала, сообщает инспектор, называют дьяволом. Самые смелые даже предлагают сжечь его, обваляв в смоле, у грот-мачты.
Да, в чем-то они правы. Люди перед лицом больших перемен стремятся отвлечь себя чем-то, пусть даже насилием.
Адмирал требует от инспектора официального и широкого расследования. И пусть не преминет изложить все на бумаге. А Переса де Дадиса, мистика и сапожника, награждает, словно благородного коня, куском сахара, который сам же подносит ему ко рту.
В действительности это плавание длилось десять лет (как и отплытие).
Как очень скоро понял Адмирал, цели своей он мог добиться, лишь полностью сломав установившийся пространственно-временной порядок, поколебав существующий образ мира.
То было новое дело, и в ходе его открывались, естественно, новые обстоятельства.
Нос «Санта Марии» вспарывал линию пространственно-исторического горизонта. Будто делал прореху в мешке с подарками, что разыгрываются на лотереях в Феррагосто. Ящик Пандоры, напичканный историей.
В пространственно-временной завесе возникла щель, и сквозь нее начали просачиваться люди, корабли, события. Адмирал был фантазером и принимал все как должное, не пытаясь найти объяснения, которые та эпоха, небогатая возможностями, дать и не могла.
Так, он мог перейти с мостика «Санта Марии» на мостик «Марии Таланте» (она снимется с якоря в 1493 году и пойдет во главе флотилии из пятнадцати больших и нескольких более скромных парусных судов) или на мостик «Вакеньос» (или «Висканины», пустившейся в плавание в 1502 г.).
Теперь его задача несказанно усложнилась. И если бы не природные скептицизм и невозмутимость, ему пришлось бы скверно при столкновении с небывалым и загадочным.
Так, в субботу 6 октября он имел возможность наблюдать три каравеллы, идущие к великому дню 12 октября 1492 года. Он смотрел на них с мостика «Марии Таланте» через подзорную трубу, подаренную ему в Барселоне (после триумфального возвращения) оптиком из Фландрии Цейсом, который пытался распространить при дворе свои изделия и требовал патент на изобретение.
На кормовой площадке «Санта Марии» стоял он сам! И старался сквозь завесу тумана будущего разглядеть очертания «Марии Таланте»!
Матросы облепили снасти. Им очень хочется что-то увидеть сквозь молочно-белую пелену.
Они говорят, что откуда-то доносится ржание и громкое, отчетливое мычание. А на рассвете — пение петуха.
Но на борту трех каравелл нет никого, кроме людей и пронырливых крыс.
Матросы шепчутся о демонах, о легендарном морском коне.
Но бык существует на самом деле. На борту «Ла Колины» Жоан Вельмонт готовит его к торжествам по случаю годовщины 12 октября. Зверь вырвался из временного загона и бушевал на палубе — к ужасу и ликованию (на испанский манер) матросов. Ну чем не праздник святого Фермина! «Оле! Оле!» — кричат зрители при каждом неудачном шаге Жоана Вельмонта, пытающегося загнать быка в трюм. А лошади ржут. Они испытывают ужас перед морем, перед его безднами.
От шума и криков на снастях всполошились голуби, воробьи, куропатки, которых везут с собой для развода.
Бык яростно ревет. Он учуял запах молочных коров с борта «Гальеги». Ругаются разгневанные земледельцы: рогач попортил их маленькие огороды, где путешествуют в новые земли всякие полезные растения, превратившие корабль в плавучий сад.
Наконец тореро, стоя у входа в трюм, отважно манит быка. И когда зверь на него кидается, уходит от удара, а бык летит в темноту. Бурное ликование публики. Аплодисменты. Героя несут на плечах.
Вельмонт приглашен отобедать вместе с лоцманами и капитаном.
Да, теперь уже многие, как и Перес де Кадис, утверждают, будто видели светящиеся корабли.
Внимательно следил за ними и Адмирал. То были суда без парусов, перевозили они большое количество людей и всякой всячины. Попадались корабли из металла, с огромными трубами, оставлявшие за собой на удивление ровный дымный шлейф, и он вовсе не походил на дым от пожара.
