Уилбур Смит - Троя. Падение царей
Он снова ударил ее, сломав нос, потом схватил за волосы и стал бить по лицу снова и снова. Наконец, она без сознания осела на пол, а очнулась в крошечной камере.
Теперь Пенелопа наблюдала, как Секундос Критянин идет к ней; на его плече болтался старый щит. Секундос казался испуганным, на его лысой голове блестел пот.
Нервно посмотрев сперва на Антиноя, он перевел взгляд на Пенелопу и сказал:
— Приветствию тебя, госпожа. Мне жаль видеть тебя такой униженной.
Пенелопа видела, как взгляд его примечает ее искалеченные пальцы, запекшуюся кровь вокруг глаз и рта.
Она ласково улыбнулась.
— Приветствую, Секундос. Тебе следует стыдиться только компании, с которой ты водишься.
— В моей жизни так много стыда, госпожа, что еще немножко не ляжет на мои плечи тяжким грузом.
Антиной засмеялся и отпихнул старого пирата прочь. Потом повернулся к Пенелопе.
— Ты говоришь о стыде в моем присутствии, когда я так хорошо с тобой обращался? Боюсь, я должен поучить тебя манерам!
Он поднял левую руку, чтобы ударить ее. В тот же миг раздался шипящий звук, и стрела с черным оперением, направленная ему в голову, воткнулась вместо головы в предплечье. Антиной закричал от боли и отшатнулся назад.
Пенелопа посмотрела на другой конец зала.
В дальнем дверном проеме, переодетый в нищего, стоял Одиссей с огромным луком Акилиной в руке.
— А теперь, коровьи сыны, — взревел он, — пришло время вам умереть!
Воцарилась ошеломленная тишина. Никто не двигался. Одиссей спокойно наложил на тетиву еще одну стрелу и послал в полет. Стрела вонзилась в горло желтоволосого островитянина, и тот упал на спину мертвым.
Вот теперь разверзся тартар. Некоторые пираты попытались найти укрытие, другие схватились за оружие и ринулись на царя Итаки, но огромный темноволосый воин с двумя мечами заступил им дорогу. Клинком одного меча он рассек горло первого нападавшего, прежде чем вогнать второй меч глубоко в грудь пирата, стоявшего рядом.
Остальные переодетые моряки Одиссея вытащили оружие и бросились в атаку. Одиссей побежал к длинному пиршественному столу в центре зала. Перед ним поднялся человек, Одиссей плечом швырнул его на пол, потом вскочил на стол.
— Я — Одиссей! — прокричал он. — Вам всем теперь конец!
Его голос прогремел, как гром, слова эхом отдались от стропил.
Ахилл и команда «Кровавого ястреба» яростно сражались у дверей, заставляя врага пятиться к центру зала. Одиссей послал стрелу в голову высокого пирата. Еще двое воинов взобрались на стол и ринулись на Одиссея, но тот взмахнул Акилиной, как дубинкой, и лук с треском врезался в лицо первого нападавшего. Тот слетел со стола, Одиссей резко развернулся и пнул второго в колено. Пират с воплем упал.
Копье пролетело мимо головы Одиссея, и он послал стрелу в грудь человека, метнувшего это копье.
Стоявший у трона Антиной сломал стрелу, торчащую из его предплечья, и с криком боли вытащил древко. От его левой руки теперь не было толку, большой палец был парализован. Вытащив короткий меч, Антиной крикнул:
— Одиссей! Смотри, как умрет твоя жена!
Пенелопа отпрянула, когда клинок устремился к ее горлу — устремился, чтобы удариться о щит Секундоса. Старый пират сделал рубящий выпад, но слишком медленно, и Антиной увернулся.
— Ты, предательская шавка! — прошипел Антиной. — Ты привел их сюда! Теперь ты умрешь вместе с ними!
Он бросился вперед. Секундос заслонился щитом, но Антиной упал на одно колено, его меч мелькнул под щитом и воткнулся глубоко в бедро старика. Секундос закричал и упал.
Антиной бросил взгляд вдоль длинного мегарона.
Одиссей спрыгнул со стола и отбросил в сторону лук. Теперь он сражался мечом, неистово рубя направо и налево и пытаясь пробиться к жене.
Антиной понял, что ситуация изменилась. На стороне Одиссея и его людей было преимущество внезапности, но оно прошло, и начинало сказываться численное соотношение сил. В мегароне было почти сто пятьдесят пиратов. С Одиссеем сражалось только сорок бойцов. Они были вынуждены медленно отступать к огромным дверям. Их бы быстро смяли, если бы не огромный черноволосый воин с двумя мечами. Его сила была ужасающей. Снова и снова его мечи прорубались сквозь чужую защиту, и вокруг него громоздилась гора трупов.
Антиной опять посмотрел на Секундоса, потому что старик двинулся на него, высоко держа щит и готовясь ткнуть мечом. Антиной засмеялся.
— Старый дурак, ты должен был покинуть море много лет назад. Твои мышцы стали дряблыми, кости — хрупкими, быстрота ушла.
С этими словами он рванулся вперед и сделал обманное движение, целя в пах. Секундос быстро опустил щит, чтобы отбить удар, и Антиной вогнал меч в грудь старика над верхней кромкой щита. Секундос застонал и упал на спину, щит его зазвенел на полу.
В центре зала Одиссея окружили пираты, но он ринулся на них, выкрикивая проклятия.
— Взять его живым! — прокричал Антиной. — Он нужен мне живым!
Внезапно огромные двери распахнулись настежь, и новые воины с боевым кличем волной хлынули в зал.
— Пенелопа! ПЕНЕЛОПА!
Антиной застыл в ужасе: все новые и новые воины врывались во дворец. Среди них был воин в шлеме с забралом и в нагруднике из сверкающей бронзы. Он врезался в ряды пиратов, убивая их одного за другим.
Пираты снова в панике отступили. Некоторые выбежали в боковые двери, ведущие в комнаты слуг. Другие попятились к трону.
Воин в бронзе преследовал их по пятам, его меч рубил и убивал, кровь брызгала из-под клинка.
Теперь черноволосый гигант был рядом с ним. Антиной никогда еще не видел такого смертоносного воинского искусства, он не верил, что такое вообще возможно. Воин в бронзе был быстр, он уворачивался от направленных на него клинков, а его меч разил с невероятной точностью. Гиганта окружала аура непобедимости, он прорубал себе путь сквозь ряды пиратов, валя людей с ног.
Антиной попятился, выискивая пути к спасению.
Потом он увидел, что Одиссей приближается к нему; кровь текла из многочисленных порезов на руках и плечах царя. Приземистый царь ринулся вперед, заставив пиратов перед ним броситься врассыпную, и кинулся на Антиноя.
Предводитель пиратов выкрикнул ругательство и прыгнул ему навстречу. Их мечи столкнулись. Левая рука Одиссея метнулась, как атакующая змея, ухватила Антиноя за тунику и подтащила ближе; царь ударил пирата лбом в лицо, разбив ему нос. Полуослепший, Антиной пытался вырваться из хватки Одиссея. Но не смог. Боль, ужасная и обжигающая, пронзила его живот и поднялась вверх, к легким. Силы оставили его. Звуки битвы зазвучали глуше. Он понял, что смотрит в глаза Одиссея, и не увидел в них ни капли жалости.
Меч был наполовину вытащен из его живота, а потом жестоко повернут. Дикая боль разорвала грудь пирата. Клинок выдернули из его тела, а вслед за лезвием вывалились его внутренности. Упав набок, как окровавленная тряпка, Антиной умер прежде, чем ударился об пол.
Старый Секундос, с лицом пепельно-серым от боли, дотащился до Пенелопы. Ему отказывали силы, и он сел, прислонившись к трону, а потом соскользнул на пол.
Снаружи дворца удирающие пираты были встречены тучей стрел, а затем на них ринулась дюжина возглавляемых Ониакусом бойцов с «Ксантоса».
Несколько пиратов выжили и прорвались — только чтобы натолкнуться на огромного однорукого черного человека. Прыгнув вперед, Биас пырнул первого врага в шею, потом вонзил клинок в грудь второго. Третий сумел сбежать, но стрела с черным древком ударила его в спину. Он сделал несколько спотыкающихся шагов и рухнул на землю лицом вниз.
Некоторые пираты спаслись через боковые двери и ринулись на берег. На огромной галере «Ксантос» было темно, и уцелевшие побежали к ней, надеясь захватить корабль. Когда они взобрались по свисающим с борта веревкам, над ними появились черные тени, и в беглецов вонзились стрелы, выпущенные с верхней палубы. На корме корабля стояла Андромаха, спокойно стреляя из лука вместе с несколькими другими лучниками судна, ее стрелы поражали пиратов с холодной меткостью.
Во дворце бой был закончен. Некоторые пираты взывали о пощаде. Ни одному из них пощада дарована не была.
Одиссей бросил меч, побежал к жене и встал рядом с ней на колени. Быстро развязав ее руки, он нежно взял ее обритую голову в ладони и поцеловал в лоб.
В глазах Пенелопы стояли слезы.
— Пожалуйста, прости, — сказал он. — Это все моя вина.
Пенелопа вцепилась в него здоровой рукой и мгновение они молчали, обнявшись, едва осмеливаясь поверить, что они снова вместе и в безопасности.
— Я знала, что ты придешь, Уродливый. Это был самый глупый поступок, какой ты когда-либо совершал, — пробормотала она наконец.
Подняв руку со сломанными пальцами, Пенелопа нежно погладила его лицо.
