Марк Равина - Последний самурай
Кроме угрозы восстания Тэнгу, сёгунат также столкнулся с терроризмом маленьких групп радикальных лоялистов. К 1864 году никто не мог чувствовать себя полностью защищенным от ярости террористов. Иностранцы были самой очевидной мишенью, и лоялисты атаковали как офицеров, так и невооруженных гражданских лиц. Радикалы сонно дзёи также обратили свой гнев против тех японцев, которых они считали недостаточно лояльными. Особое раздражение у них вызывал Мацудайра Сунгаку, даймё Фукуи. Они считали его коллаборационистом и несколько раз планировали похитить и убить его. Радикалам так и не удалось добраться до Сунгаку, но они сумели поджечь его резиденцию в Киото. Даже императорский двор не был полностью застрахован от атак террористов, поскольку — несмотря на их преклонение перед императором — лоялисты все чаще проявляли готовность атаковать императорских придворных. Например, 1/1863 Сандзё Санэай, высокопоставленный придворный вельможа, обнаружил в своем особняке в Киото отрезанные уши Икэути Дайгаку. Чтобы Сандзё правильно понял значение отрезанных ушей, убийцы приложили к ним записку, где объяснялось, что Икэути, ученый-конфуцианец, когда-то преданно служил императору, но затем стал союзником сёгуната, и поэтому он является гнусным предателем. В записке советовалось Сандзё пересмотреть свою позицию. Ивакура Томоми, старший придворный, а затем лидер государства Мэйдзи, столкнулся с похожим предостережением: он обнаружил в своей резиденции отрубленную руку.
Все эти столкновения происходили на фоне обострения соперничества между двумя самыми могущественными японскими княжествами — Сацума и Тёсю. Как и Сацума, Тёсю противостояло Токугава в 1600 году, и княжество давно имело зуб против сёгуната. Однако в отличие от Сацума княжеству недоставало сильных лидеров среди даймё. В 1860-х Тёсю, по сути, управляли две враждующие фракции — консерваторы и радикальные лоялисты. К концу 1862 года радикалы сонно дзёи захватили контроль над княжеством и начали проводить агрессивную внешнюю политику. Эти лоялисты не одобряли прагматизм Хисамицу, в котором они видели оппортунистическую защиту сёгуната. Их пылкое принятие верноподданнических идей взбудоражило наиболее радикально настроенных членов императорского двора, и к началу 1863 года самые влиятельные придворные были сторонниками Тёсю, которые призывали двор занять по отношению к иностранцам более нетерпимую и несостоятельную позицию. 14/2/1863 двор приказал в течение двух месяцев изгнать из Японии всех иностранцев. Это было абсолютно непрактичное и неразумное требование, но более спокойные голоса заглушила разрушительная комбинация из насилия террористов и величия императора. Даже сёгунат, который подписал договоры, гарантирующие безопасность всем проживающим в Японии иностранцам, отказался от своей ответственности за них и согласился на высылку.
Контроль Тёсю над императорским двором вызвал гнев у правительства Сацума. Новая политика изгнания иностранцев была полной противоположностью прагматичной позиции Хисамицу в отношении иностранной угрозы. Более того, Тёсю использовало свое новое влияние на двор с тем, чтобы исключить Сацума из императорской политики: 29/5/1863 самураям из Сацума было запрещено появляться при дворе. Такое оскорбление не могло остаться без ответа. С точки зрения Сацума, двор захватил опасный соперник, и престиж всего княжества оказался под вопросом. Хисамицу заключил вынужденный союз с Айдзу, просёгунским княжеством, расположенным на северо-востоке страны. С молчаливого согласия умеренных придворных они организовали точно рассчитанную атаку. Рано утром 18/8/1863 самураи из Айдзу и Сацума ворвались в императорский дворец и взяли под охрану ворота. Их союзники при дворе организовали экстренное совещание, которое благословило эту акцию, и в результате самураи из Са-цума стали официальными стражниками императорского дворца. Сацума сокрушило Тёсю одним ударом.
Лидеры Тёсю были ошеломлены. Буквально в мгновение ока они потеряли главную опорную точку в своей политической стратегии — контроль над императорским дворцом. То высокомерие, с которым радикалы Тёсю изгнали из дворца своих соперников, теперь обратилось против них. Когда эмиссары из Тёсю попытались подать петицию императору, им даже не удалось приблизиться ко дворцу. 13/9/1863 военный губернатор Киото, назначаемый сёгунатом, запретил делегации из Тёсю входить в город. 12/1863 вторая делегация была вынуждена ждать, пока придворные решали, стоит ли выслушивать их жалобу. В конце концов посланникам было отказано, и они вернулись в Тёсю с тревожной новостью о том, что княжество утратило все свое влияние в императорской столице.
Судя по всему, совместный удар Сацума и Айдзу вдохнул новые силы в умирающую коалицию кобу гаттай. После того как радикалы-ксенофобы были изгнаны, сложилось мнение, что, возможно, умеренные в конце концов смогут управлять страной. 12/1863 в ответ на давление со стороны Симадзу Хисамицу императорский двор учредил новый консультативный совет, в состав которого вошли самые могущественные даймё страны: Симадзу Хисамицу; Мацудайра Сунгаку из Фукуи; Ямаути Ёдо из Тоса; Датэ Мунэнари из Увадзима; Мацудайра Катамори из Айдзу и Хитоцубаси Кэйки, который представлял сёгунат. Этот беспрецедентный союз придворной и воинской власти словно бы предвосхитил грядущую правительственную реформу. 2/1864 сёгунат последовал примеру императорского двора и открыл свои совещательные органы для «посторонних» (тодзама) дайме. Внешне это выглядело как серьезное продвижение к реализации кобу гаттай, поскольку могущественные феодальные правители, такие, как Симадзу Хисамицу, теперь получили право голоса как в сёгунате, так и при императорском дворе. Однако в действительности старые разногласия только усилились, и кобу гаттай оставался таким же неработоспособным, как и раньше. Многие давние вассалы сёгуна, «наследственные» (фудаи), были глубоко возмущены включением Симадзу и других «посторонних» даймё в сёгунский совет. Схожие проблемы возникали и при императорском дворе. Среди придворных у многих вызывало самое активное недовольство назначение даймё императорскими советниками: по их мнению, роль воинов ограничивалась исполнением приказов императора. Какую пользу могли принести эти обвешанные оружием выскочки тонкой и взвешенной политике императорского двора?
Однако самая большая напряженность существовала в отношениях между Хитоцубаси Кэйки и Симадзу Хисамицу. Кэйки с большим подозрением относился к влиянию Сацума на Киото и искал пути подорвать положение Хисамицу, блокировав его инициативы во внешней политике. Хисамицу, основываясь на совете Окубо, предложил использовать прагматичный подход к договору об открытии портов. Поскольку Япония нуждалась в западных технологиях, чтобы сражаться с Западом на равных, ей следовало на некоторое время открыть свои порты для иностранцев, прежде чем их закрывать. Словами Окубо, «открытие портов — это реальный способ держать варваров под контролем». Такой подход, несомненно, был достаточно радикальным, но Хисамицу сумел заручиться молчаливой поддержкой императорского двора. Однако Кэйки не мог смириться с тем, что контроль над внешней политикой уходит в руки Хисамицу, и он особенно настаивал на том, чтобы посольство, которое сёгунат собирался отправить в Европу, начало вести переговоры о закрытии порта Йокохама для иностранцев. Когда Хисамицу возразил, Кэйки осыпал его оскорблениями. Этот ожесточенный личный конфликт стал погребальным звоном для нового императорского совета. 8/3/1864 совет был распущен, и входившие в его состав дайме, рассерженные и разочарованные, начали разъезжаться из императорской столицы в свои княжества. Шестью днями позже в Киото прибыл Сайго.
Миролюбивый ВОИН
Сайго был неприятно поражен вязкостью этого политического болота. Хисамицу послушно следовал идеалам кобу гаттай, завещанным Нариакира, но императорский совет феодальных правителей ничего не достиг. На самом деле усилия Хисамицу только ухудшили ситуацию. Радикалы дзёи, которые интерпретировали эту умеренную внешнюю политику как предательство, теперь нацелились на союзников Сацума при императорском дворе. Информацию по этой проблеме Сайго получал от Накагава-но-мия Асахико, принца из боковой ветви императорского рода, который был одним из доверенных лиц Сайго при дворе. Накагава давно был связан с Сацума и стал мишенью террористов вскоре после роспуска императорского совета дайме. 4/1864 убийцы атаковали одного из помощников Накагава, но сумели убить только его мать и ребенка. Остальные слуги Накагава были напуганы, а к 6/1864 сам Накагава был готов оставить политику и заявил Сайго, что хочет уйти в отставку. 9/7/1864 Сайго написал, что Накагава был так сильно напуган и изможден, что у него произошел полный упадок душевных сил.
