Виктор Поротников - Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник)
Белобрысый голубоглазый Селд попятился вниз по ступеням, взирая на князя недоумевающим взглядом. Он явно не верил своим ушам!
– С ума ты спрыгнул, брат! – свесившись сверху, выкрикнула вездесущая Варвара. – Не с той ноги ты встал, что ли? Гиблое дело ты задумал!
– Скройся, заноза! – Святослав поднял голову и погрозил сестре кулаком. – Не твоего ума это дело. Лучше волосы прибери, бесстыжая! Да платье на себя накинь, а то сверкаешь персями, как холопка блудливая!
Варвара скрылась в окне.
Она спустилась в гридницу, одетая в мужские порты и рубаху, на ногах у нее были красные сапожки, на поясе висел кинжал. Свои длинные косы Варвара уложила венцом, чтобы можно было надеть мужскую шапку или шлем.
– Гляди-ка, брат, сестра наша не иначе на сечу с татарами собралась! – насмешливо обратился ко Всеволоду Святослав Мстиславич. – Да, с такой лихой дружинницей нам любой враг нипочем!
Всеволод, застегивая на плече золотую фибулу, обернулся на спустившуюся с верхнего яруса терема Варвару.
– Утро доброе, сестрица! – приветливо улыбнулся он.
Варвара прошлась по просторной гриднице мимо разложенных на скамье лисьих и собольих мехов, золотых кубков и ожерелий из мелкого речного жемчуга, мимо сваленных в кучу парчовых шуб и кафтанов.
– На поклон к мунгалам собрались, братья дорогие, – с негодованием процедила сквозь зубы Варвара. – Будете перед нехристями спину гнуть и мир выпрашивать! И не стыдно вам?!
– Ты в наши дела не суйся, сестра! – сурово проговорил Святослав и дал знак слугам выносить дары из терема во двор. – Мы за всю Русь промышлять не можем с горсткой воинов. Пусть с татарами воюет тот, кто высоко сидит и далеко глядит, а нам с братом ныне важнее головы свои сохранить. Идем, Всеволод. – Святослав властно поманил брата за собой.
Всеволод подчинился с тяжелым вздохом – было видно, какое усилие он делает, покоряясь воле старшего брата.
С высокого теремного крыльца Святослав Мстиславич обратился к своим дружинникам с короткой речью. Он дал понять своим гридням, что его намерение заключить мир с мунгалами есть своего рода уловка: мол, у кого-то из князей войск гораздо больше, чем у него, однако князья эти не рвутся на битву с татарской ордой.
«Хотят злыдни в собольих шапках отсидеться за лесами и долами, уповают на чужое мужество, не желая рисковать своими головами, – сердито молвил Святослав Мстиславич. – И первый из этих злыдней – Владимир Рюрикович! Он спровадил сюда нас с братом в надежде, что мы оба поляжем в сече с татарами. Ему ни мы, ни наше потомство спать спокойно не дают. Вот я и решил перехитрить Владимира Рюриковича. Он от нас доблести ждет, а мы замиримся с мунгалами и поглядим, каков из Владимира Рюриковича доблестный воитель. Мало забраться на золотой стол киевский, надо еще удержаться на нем!»
Дружинники одобрительно загалдели, многим из них понравился замысел Святослава Мстиславича. Это были преданные ему воины, у которых в Киеве оставались семьи и родственники. Киевская знать всегда косо поглядывала на Владимира Рюриковича, помня злодеяния его отца. Если Владимир Рюрикович вдруг погибнет в битве с татарами, тогда киевляне охотно посадят на киевский стол Святослава Мстиславича.
Святослав Мстиславич отобрал из своей и Всеволодовой дружин тридцать гридней, тех, что постарше и повыше ростом. С этой свитой он решил выйти из города в чистое поле.
Смерды, укрывшиеся в Новгороде от татар, с изумлением взирали на то, как стража снимает засовы с главных ворот, распахивает двойные дубовые створы. Два князя, толмач и тридцать гридней с дарами в руках прошли сквозь воротную башню, протопали по бревенчатому мосту через глубокий ров и смело направились к конному отряду татар, растянувшемуся в линию неподалеку от городской стены.
Варвара оказалась в числе толпы любопытных мужчин и женщин, поднявшихся на стену, чтобы понаблюдать за переговорами двух князей Мстиславичей с мунгалами. Варвара, как ни вглядывалась, так и не смогла понять, что же произошло там, на равнине, почему татары, поначалу приняв дары, затем вдруг обнажили свои кривые сабли и принялись рубить безоружных русичей. В числе самых первых были убиты оба князя и толмач. Свита князей бросилась бегом обратно к воротам, но татары засыпали гридней градом метких стрел, никто из русичей обратно в Новгород не вернулся. Воевода Селд приказал закрыть ворота и готовиться к обороне.
Варвара вернулась в терем сама не своя, у нее тряслись руки и ноги. Она обессиленно опустилась на скамью и обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь в руках.
«Вот чем обернулась ваша хитрость, братцы мои непутевые! – вертелись мысли у нее в голове. – Не стали мунгалы с вами договариваться. К этому врагу нужно выходить только с мечом в руке!»
Варвара приблизилась к стене гридницы, где было развешано оружие среди медных факелов и оленьих рогов, сняла со стены узкий длинный меч в черных ножнах и вернулась обратно на скамью. Она долго просидела на скамье, опираясь локтем на меч, полная самых мрачных мыслей. Ее раздумья прервал вбежавший в гридницу огнищанин.
– Татары на приступ двинулись! – взволнованно сообщил он, сдернув со стены боевой топор на длинной рукояти. – Прощай, княгиня. Чаю, больше не свидимся.
Огнищанин поклонился Варваре и выбежал из гридницы, хлопнув дверью.
Над Новгородом разливался тревожный набат большого колокола на сторожевой башне.
Первый вражеский приступ русичи отбили. Готовясь к следующему приступу, защитники Новгорода-Святополчского жгли костры, варя в больших котлах горючую смесь из смолы, конопляного масла и березового дегтя.
Воевода Селд пришел в терем и велел Варваре собираться в дорогу.
– Дадим тебе резвого коня, перевезем на лодке через реку Хорол, а дальше, княгиня, тебе прямой путь до Переяславля, – напутствовал Селд Варвару. – Кроме тебя, и послать-то некого. Мужей в граде немного, из девиц молодых ты одна на коне крепко сидеть умеешь. Выручай, Варвара-краса, скажешь воеводам в Переяславле, что татары Новгород-Святополчский обступили, вот-вот за стены прорвутся. Дня два мы еще продержимся, а дальше… – Воевода тяжело вздохнул. – Дальше, бог ведает!
Варвара с готовностью встала со скамьи.
– Не беспокойся, Селд, – сказала она. – Дорогу до Переяславля я знаю. Мигом домчусь!
В сумерках, теплых и безветренных, Варвара села в лодку с дощатых подмостков небольшой пристани, четверо крепких смердов взялись за весла и погнали челн к другому берегу реки, борясь с сильным течением. На другой лодке, широкой и плоскодонной, четверо других гребцов переправляли через реку поджарого гнедого коня, взнузданного и оседланного. На мелководье среди густых камышовых зарослей Варвара прямо с лодки вскочила в седло. Повинуясь ее властной руке, гнедой жеребец, с фырканьем раздвигая грудью прибрежные заросли, выбрался из чавкающей топи на твердую землю.
Полоска багрового заката почти погасла на западе; сумрак сгущался. Среди облаков показался бледный диск ущербной луны.
Варвара всего лишь один раз оглянулась с береговой кручи на далекие очертания бревенчатых стен и башен Новгорода-Святополчского на другой стороне реки, затем, огрев коня плетью, помчалась галопом по холмистой степи на северо-восток.
Всю ночь Варвара ехала то шагом, то рысью по широкому степному раздолью, следя, чтобы луна все время была у нее за спиной, а созвездие Большой Медведицы – с правой стороны. Так научил ее Селд.
К рассвету одинокая наездница выбралась к небольшому селу, близ которого лежала дорога на Переяславль. Здешние смерды напоили Варвару парным молоком и подсказали, как вернее проехать к бродам на реке Суле.
Перебравшись через Сулу, Варвара полдня скакала до города Пирятина, а от него еще полдня ехала до Переяславля, засыпая на ходу.
Поздним вечером Варвара увидела наконец мощные валы и стены Переяславской твердыни, за которыми виднелись золотые купола белокаменных храмов. Однако проехать к городским воротам Варвара не смогла. Переяславль был осажден войском Владимира Рюриковича, у которого случилась распря с племянником Борисом Давыдовичем, на дочери которого был женат туровский князь. Владимир Рюрикович затеял было поход на Туров, но с полпути повернул назад, узнав, что Борис Давыдович вышел из Белгорода с дружиной и с ходу захватил Переяславль.
Рать Владимира Рюриковича стояла станом под Переяславлем, готовясь штурмовать город. Варвару привели в шатер Владимира Рюриковича. Тот изобразил радостное удивление, увидев двоюродную племянницу в мужской одежде.
– Далече ли путь держишь, краса моя? – с похотливой улыбкой промолвил Владимир Рюрикович, приблизившись к Варваре. – Долго же ты бегала от меня, проказница. И все же сошлись наши пути-дорожки! – Владимир Рюрикович приподнял за подбородок голову племянницы и заглянул ей в глаза. – Где же ты скрывалась от меня, голубица?
