Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)
- Эй!.. Эй!.. Эй!.. - доносился до юноши зов Итларя.
Он увидел, как ханич откинул в сторону свитый в кольцо аркан. За ним полетел снятый с плеч сайдак. Следом - меч, выдернутый из ножен. Даже отстёгнутый от пояса нож Итларь намеренно повертел и выпустил из рук. Бросив поводья на луку седла, он распростёр совершенно пустые руки.
Род стал сдерживать булано-пегого. Всадники наконец поравнялись.
Оба юноши какое-то время мерились взглядами, тяжело дыша.
- Что ты хочешь, ханич Итларь? - спросил Род.
- Ты силен и вооружён, - задыхаясь, сказал половец по-русски, - Я слабее и безоружен. Одного хочу: выслушай меня.
Род опустил поводья.
- Думаешь, я схитрил? - чуть усмехнулся ханич. - Прикинулся безоружным, чтобы остановить тебя и задержать разговором, а вооружённые всадники мои уже скачут?
- Я так не мыслю, - по-русски отвечал Род. - Твоё лицо не говорит о злом умысле. Хотя половецкие лица часто непроницаемы. Ты не таков.
- Я половец лишь наполовину, - сказал Итларь, - Моя мать - русская княгиня. После гибели мужа попала в половецкий плен. Мой отец женился на ней. Он любит русских.
- Всех славян или только русских, что вокруг Киева? - уточнил Род.
- Он не различает, - помотал головой Итларь.- Для него поляне и кривичи одно слово - русь.
- Ты хочешь, чтоб я возвратился в плен? - спросил Род.
- Да, - ответил Итларь, - Моя просьба смешна сейчас. Я поклялся отцу, что верну тебя, и хочу сдержать слово.
- Ух-ух-ух-у-у-ух! - закричал Род филином, - Я бродникам давал слово, что не убегу от них, и сдержал его. А они продали меня половцам. Зачем мне де ржать чужое слово?
Итларь снял шлем и, к вящему удивлению Рода, перекрестился.
- Как перед Богом, освобожу тебя, если ты вернёшься!
- Давно крещён? - полюбопытствовал Род.
- А тебе в диковину? - подметил Итларь. - Хан Амурат крестился в Рязани, хан Айдар - в Киеве. А я половец только наполовину. Я обучался в православном монастыре.
- Язычник? - не заметил его движения ханич.
- Нет, с прошлой осени христианин, - отпустил поводья Род. - Ну будь здоров, Итларь!
- Постой! - опомнился ханич. - Одолжи твой нож.
Род остановился и кинул ему ятаган, подарок Беренди. Юный половец ловко ухватил его на лету и приставил лезвие к своему солнечному сплетению.
- Клянусь! - крикнул он. - Если меня оставишь, вспорю себе живот. Видел, как это делают?
Подъехав, Род внимательно всмотрелся в его глаза и решительно поворотил булано-пегого.
- Смерть твоя от ножа, - грустно сказал он. - Но не в животе, а в спине. И не так уж скоро. А сейчас веди меня назад в плен, коли такова судьба.
2
- Я все позабываю спросить тебя, Итларь, - поднял голову с кошмы Род. - Как ты выискал нас, беглецов, в бездорожной степи?
- По сакме, - качаясь на пятках, ответил ханич. - Сакма - след на траве. Особенно по росе можно определить конный или пеший путь: сколько человек ушло, куда и примерно когда…
Род откинулся на кошму, и опять воцарилось молчание.
Я уж и ниц перед тобою падал. А перед кем я когда-нибудь падал ниц?
Да, в первый же вечер по возвращении Рода в плен ханич бил перед ним земные поклоны за свой невольный обман. Тугоркан наградил сына за успешную погоню серебряным кинжалом с дорогими каменьями и редким харалужным[197] лезвием, а пленника отпустить отказался. Кчию отбили пятки, отсекли голову, а Рода сделали нукером[198] при Итларе, перевели из землянки в богатую вежу ханича и… оставили в плену. С тех пор вот уже два месяца ханич ежедень улещевает отца, и все без толку. Вот и нынче раб-грек принёс на обед любимое кушанье русского пленника - сочный казан-кабав[199] и на запитки освежающий яурт[200], а ещё Итларь принёс очередной отказ Тугоркана.
- Ты бы пригрозил отцу брюхо себе вспороть ятаганом, - ядовито напомнил Род.
Итларь тяжело вздохнул.
- Уж не однажды приставлял лезвие к животу. Ты поверил, он - нет.
- Выходит, меня, простофилю, легко переклюкать[201], а с Тугорканом шайтан не шали? - с досадой отвернулся юноша к стене.
Итларь подполз к нему и положил руку на плечо.
- Друг мой, не серчай. Видит Бог, я из кожи вон лезу, чтобы сдержать свою клятву. Потерпи ещё чуть-чуть. Чем тебе со мной не житье?
Род резко повернулся к нему лицом.
- А ты хоть единожды в плену был? - Итларь помотал чёрной курчавой головой. - Ну, так, где же тебе понять меня? - повысил голос несчастный юноша, - Я-то в плену был дважды. А теперь благодаря тебе - трижды!
Опять надолго их разъединило молчание.
- Пойдём, разомнёмся? - первый нарушил его Итларь.
Оказывается, в Киеве он учился искусству русской борьбы у самого Огура Огарыша, оружейничьего тысяцкого Улеба. Этот Огур вовсе не был ослушником и лентяем согласно прозвищу. Он обустроил в столице на греческий лад гимнасий, где отпрысков бояр и детей боярских превращал в непобедимых борцов. Однако глухоманная школа лесного бродника не уступала столичной. Род неизменно одолевал. Итларь же упорно относил свои поражения не за счёт учителя, а за счёт явного превосходства противника в физической силе.
На сей раз приглашение ханича прозвучало втуне. Привередливый пленник даже не удостоил ответом, вновь отвернулся к кошмовой стенке.
- Ну не береди свою и мою душу, друг мой любезный, - погладил его локоть Итларь, - Опять пойду к отцу, опять стану упрашивать. Если не согласится, сам себя умертвлю как клятвопреступника.
- Ты не сделаешь этого, - холодно откликнулся Род. - Твоя смерть - от ножа в спине. В спине нож не самоубийцы, а врага. Такова судьба. И её, как я убедился внедавне, переиначить нельзя.
Итларь тяжело вздохнул и покинул вежу.
- Ханич приставил тебя за мной следить? - резко спросил Род, почти с ненавистью глядя на парнишку.
- Не следить за тобой, а тебе служить, - лениво поправил Кза. - Мало ли что попросишь… Чего так глядишь? Хочешь снова бежать, беги. Я не шевельнусь. Все равно поймают.
Род, вернувшись из зарослей ханьги, прилёг рядом.
- Скажи-ка, Кза, - ласково начал он, - В степи… когда мне удалось ускакать… помнишь?
- Как не помнить? - ответил Кза. - Я там был.
- Вот именно. Потому и спрашиваю. Скажи, хан Кунуй и Итларь мирно разошлись?
- А чего ты тревожишься? - удивился Кза.
- Мне покоя не даёт мысль, - признался Род. - Страшного врага приобрёл себе наш ханич. Зря он заарканил Кунуя.
- Тьфу на Кунуя! - вскочил Кза, - Трусливые шакалы бежали со своим ханом. Каков хан, такова и орда.
- Их было меньше, - напомнил Род.
- Храбрый врагов не подсчитывает, - возразил Кза. - А угроз-то было, угроз! Угрожает только трусливый.
- Не сказывали, за что они убили Беренди? - спросил Род.
- А, кто-то из них воровал коней, - отмахнулся Кза. - Наш торчин его отлупил. Вот и месть!
Род задумался. Кза не сразу успокоился:
- Что это, люди, что ли? А тоже ещё - кыпчаки[202].
Подскакал и спешился радостный Итларь.
- Пойдём, Рода (так он ласкательно произносил), пойдём в вежу. Новость есть!
Род, как подброшенный, вскочил. Однако рано обрадовался.
- Завтра в Шарукани ба-а-альшой хурултай! - возвестил Итларь. - Отец сам едет и нам обоим велел быть с ним. По возвращении обещает тебе свободу.
- Этому обещанию ты и радуешься? - угрюмо опустился Род на кошму.
- Разлуке с тобой я бы так не радовался, - поугрюмел и Итларь, - Ты бы только радовался.
Род не выдержал, поднялся и крепко-накрепко обнял ханича, тот даже застонал.
- Не считай меня плохим другом, - попросил пленник, - Будь я свободным, не расстался бы с тобой ни в жизнь. Таких, как ты, на этой земле не много.
- Только не раздави меня, - вывернулся из его объятий Итларь, - Я верю в твою дружбу и понимаю твой гнев.
- Какой гнев? - отвернулся Род. - Просто-напросто злющая тоска…
3
На этот раз кони мчались на юг в сторону прямо противную той, что сулила Роду свободу. Тугоркан, окружённый свитой, тащился далеко позади в кожаной колымаге, прижав лодыги к кошме. Итларь с Родом борзо опередили хана.
- Что ты думаешь о моём отце? - спросил ханич, когда они остались в степи одни.
- Чтобы узнать человека, мне нужно в его глаза заглянуть, - отвечал пленник. - Живу у вас больше года, а видел твоего отца дважды. Единожды в ханской веже, будучи посланным Беренди. А вдругожды под открытым небом, когда показывал ему нового коня, своего объездка[203]. Оба раза видел не глаза - щёлки.
