Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Часть вторая. Под чёрными знамёнами
Вот в такую компанию и попал командир группы разведчиков из партизанского отряда "Красных горных орлов", взятый усть-бухтарминскими казаками в плен в деревне Снегирево. К новому арестанту, избитому и с кровоподтеками на лице, подошел невысокий относительно молодой человек с глубокими залысинами:
- Ты кто будешь, товарищ, это что тебя здесь наши фараоны так измордовали, за что?
- И ваши, и до-того еще в Усть-Бухтарме, начальник тамошней милиции Щербаков...сволочь...- зло ответил новенький. Он оглядел камеру, в которой поместилось не менее трех десятков арестантов.- А за что, это брат, не твово ума дело. Ты сам-то, кто такой будешь?- новенький хоть и был измучен и еле стоял на ногах, но не садился на грубо сколоченные нары, подозрительно вглядываясь в полумрак камеры.
- Я член уездного Совдепа Николай Рябов, а это, - лысеватый кивнул на подошедшего к ним конопатого мужика крестьянского вида лет сорока,- председатель сельсовета Долгой деревни, Алексей Никулин.
- Большевики?- продолжал недоверчиво спрашивать новенький.
- Конечно большевики,- усмехнувшись, покачал головой Никулин.- Ты что нам не веришь? Ты лучше скажи, кто сам-то будешь, почему тебе колчаки вон измордовали-то?
- И это, какие вы большевики, настоящие, которые в партию записаны?- не обращая внимания на вопросы, продолжал выяснять свое новенький.
- Ясное дело, записаны. Разве мог бы я в совдепе заседать, а он сельсовет возглавлять, если бы мы беспартийные были,- теперь уже заулыбался и Рябов.- Только если ты хочешь, чтобы мы тебя прямо здесь партбилеты показали, то ничего не выйдет, мы их с собой в тюрьму не взяли,- теперь уже усмехались не только Рябов с Никулиным, но и некоторые из прочих арестантов.
- Не сумлевайся паря, эти настоящие, в партии прописанные, это мы тут все сочувствующие, а оне законные,- высказался кто-то из тёмного угла.
- А я тоже сочувствующий,- после некоторого раздумья, признался новенький.
- Ну, а все-таки расскажи, кто ты есть, садовая голова. Мы вот тебе про себя все сказали, а ты кто?- не удовлетворились таким ответом коммунисты.
- Я... я Тимофеев... Никита,- будто спохватившись, стал рассказывать о себе новенький,- командир взвода отряда Красных горных орлов. Был послан из под Риддера на Бухтарминскую линию с разведкой. Там нас казаки накрыли, товарищей моих порубали, а я убежал огородами, так меня мужики словили и казакам выдали. В Усть-Бухтарме в крепости били меня... потом сюда на барже привезли, в контрразведку сдали... Вот и все. Я ни там, ни здесь ни слова...
- Постой...постой товарищ! Так ты значит из отряда Горных орлов,- воодушевленно заговорил Рябов.- Значит это не байки, вы действительно существуете и бьете беляков?- Погоди, пойдем-ка к нам, а то стоим тут как пугала огородные.- Рябов огляделся, как бы давая понять, что продолжать разговор на всеобщем обозрении не стоит - мало ли кто среди всех этих сочувствующих найдется - подслушает да и доложит в контрразведку. Когда они уединились на отдельных нарах огражденных одеялами и тюфяками, Рябов повторил вопрос.- Так значит, вы бьете белых?
- Да вроде того...- неуверенно будто бы подтвердил Тимофеев.- Было бы оружие, а то народу-то у нас без малого сотня человек... было с месяц назад, щас не знаю сколь, может уж больше, а может и меньше осталось... Так вот, а оружия у нас двадцать берданок, да десяток охотничьих самопалов и с патронами худо. Вот нас и послали, чтобы мы на Бухтарме разыскали питерских коммунаров и узнали, где они оружие спрятали. Слушок у нас там прошел, что оне с собой много оружия из Питера привезли и спрятали, а казаки не нашли его.
- Ну, и как... разузнали?- пытливо смотрел на Тимофеева Рябов.
- Председателя-то мы коммунарского нашли, а он нам от ворот-поворот дал, дескать знать вас не хочу, потому как вы беспартийные, и говорить с вами ни про што не буду.
- Во, сволочь... слышал я про этого председателя. Не наш человек. И как это его в Питере-то не раскусили?- вклинился в разговор Никулин.
- Погоди Алексей. Председатель коммуны большевик с дореволюционным стажем, о нем очень неплохо отзывался товарищ Бахметьев, он его лично знает,- не согласился Рябов.
- Во-во, и мне этот председатель говорит, а у вас есть мандат от Бахметьева... А кто такой, этот Бахметьев?- радостно, словно разговор зашел о хорошо ему знакомом человеке подхватился Тимофеев.
- Ну вот, а ты говоришь не наш человек. Человек с партбилетом не может быть не нашим. Понимаешь, товарищ, председатель просто старый опытный конспиратор, он проявил осторожность и не захотел выдать незнакомым людям без распоряжения подпольного центра склад с оружием. А Бахметьев это и есть руководитель подпольного большевистского центра. Он живет на квартире у моей матери. Я с ним поддерживаю постоянную связь, мне мать передачи приносит и записки от него. Это очень глубоко законспирированный коммунист,- чуть не с восторгом произнес последние слова Рябов.
- Да уж... так глубоко, что иной раз днем с огнем не сыщешь,- пробурчал себе под нос Никулин, явно не разделявший восторгов своего младшего товарища.
Попустительством начальника тюрьмы пользовалась и охрана, среди которой наблюдалась крайне низкая дисциплина и исполнительность. В таких условиях большевики готовили восстание в тюрьме с целью захвата крепости и расположенного в ней цейхгауза, в котором хранилось оружие и боеприпасы местного гарнизона. Бахметьев с воли пытался осторожно удержать сидельцев от необдуманных действий, но тюремный бардак, вылившийся в то, что охранники несли службу крайне небрежно, часто отлучались самовольно в город... Все это провоцировало арестантов-коммунистов на восстание. Они даже разработали по примеру генеральной ленинской программы, свою программу минимум и максимум. Минимум, просто побег и рассеяться по горам, максимум - захват цейхгауза и вывоз оружия с последующей организацией партизанского отряда. Тимофеев, которому коммунисты сразу стали безоговорочно доверять, предложил после захвата оружия идти на Риддер на соединение с его отрядом. После недолгих споров этот план отклонили, ввиду того, что идти предстояло почти сто верст и все горами. В конце концов, приняли план Беспалова, еще одного бывшего члена усть-каменогорского совдепа, содержащегося в соседней камере. Беспалов, бывший унтер-офицер, полный георгиевский кавалер, огромного роста богатырь, пользовался большим авторитетом у заключенных. Он предложил переправить оружие через Иртыш на пароме. Для этого предстояло захватить паром и подводы, довезти оружие до парома, переправиться на другой берег и уйти сначала степью, а потом, дойдя до калбинских гор укрыться там. Беспалов уверял, что хорошо знает те места, где мыл по молодости золотишко, и там есть, где и укрыться, и разгуляться. Восстание назначили на утро понедельника тридцатого июня...
ГЛАВА 20
По кадетской привычке Володя и Роман вставали рано. Они делали зарядку и бежали на Ульбу искупаться в холодной утренней реке. Как всегда летом Ульба сильно пересохла, и Иртыша достигал поток, который можно было назвать большим ручьем, или маленькой речушкой. Потому купались ребята не в самой обмелевшей реке, а в одном из многочисленных омутов, остававшихся в пересохшей части русла в виде небольших озерцов. Утром тридцатого июня Володя и Роман прибежали на "свой" омут, начали раздеваться...
- Слышь, Ром... что это, никак в крепости стреляют?- Володя прислушивался к звукам-хлопкам, доносящимися из-за стен крепости, располагавшейся от них в саженях в двухстах, на Стрелке, месте, где Ульба впадала в Иртыш.
- Верно, стреляют. Не иначе арестанты забузили, и их усмиряют. Володь, пойдем глянем... Пробежимся вместо купания туда и обратно, давай кто вперед до крепости,- хорошо бегавший Роман хотел продемонстрировать перед другом свое преимущество в беге, потому как в большинстве прочих воинских дисциплин, таких как стрельба, гимнастика, фехтование или верховая езда, он ему уступал.
Друзья добежали до крепости, спрятались в кустах, окаймляющих русло реки. Они увидели как множество арестантов с винтовками в руках заставляют скопившихся в очереди у парома возчиков на телегах, видимо возвращающихся с воскресной ярмарки... Так вот, арестанты нещадно колотя вопящих возчиков прикладами, заставляли их разворачивать телеги и ехать в крепость.
- Что же это?... Они же, никак, охрану разоружили... Чего ж они не бегут, а подводы в крепость гонят?- недоуменно, сам себе задавал вопрос Роман.
- В крепости же цейхгауз, там оружие и патроны, они его вывезти хотят!- догадался Володя.- Бежим к твоему отцу, расскажем, что в крепости бунт... быстрее!
Отец Романа, хорунжий на льготе, являлся одним из командиров самоохраной сотни Усть-Каменогорской станицы. Когда прибежали ребята, его уже оповестили, и он поспешил собирать свой самоохранный взвод. Жене он наказал ребят из дома не выпускать. Но мать Романа, узнав о восстании в тюрьме, так перепугалась, что бухнулась на колени перед иконами и принялась истово молиться.
