Александр Волков - Скитания
На церковном дворе к Джордано подошел Хиль Ромеро и холодно поздравил его с посвящением в монашеский сан. После короткой встречи с испанцем у монастырских ворот Бруно не виделся с ним: Ромеро на несколько месяцев уезжал из монастыря по какому-то поручению.
Когда Хиль отошел, Ронка сказал, глядя ему вслед:
– Послушай, Джордано (надо же привыкать к нашим новым именам!), этот одноглазый испанец – твой враг!
– Мой враг? – удивился Бруно. – Ты ошибаешься, Алессо! Когда-то между нами было мальчишеское соперничество, но это осталось в прошлом, и все забыто.
И однако, простодушный Алессо отгадал истину. Детская полузабытая вражда воскресла в душе Ромеро, но теперь для нее нашлись новые причины.
Отец Луиса умер вскоре после возвращения в Испанию. Вслед за ним в могилу последовала мать. Тринадцатилетний Луис промышлял мелким воровством на рынках Саламанки, пока его не подобрал патер из иезуитской школы.
Луиса Ромеро приняли в число воспитанников. Он не блистал успехами в науках, но усердно доносил на товарищей и потому пользовался расположением отцов иезуитов. Прошли положенные сроки, и Луис решил принять монашество. Его злобный нрав, беспринципность и изворотливость давно были известны высшему начальству, и Ромеро вызвали к прокуратору.
Прокуратор иезуитского ордена не тратил слов.
– Сын мой, ты должен вступить в орден доминиканцев! Не удивляйся. Мне ведомо, что душой ты – иезуит, но так нужно. Мы должны знать, что делается у доминиканцев. Их орден старый, процветающий, а общество святого Иисуса существует немногим более двух десятилетий. Борьба с доминиканцами нелегка, но ты знаешь девиз нашего ордена: «Цель оправдывает средства». Доминиканцы погрязли в пороках и роскоши, они не могут служить великому делу защиты церкви, и мы должны сменить их на посту. Тебе все ясно, сын мой?
– Слушаю и повинуюсь, святой отец!
Луис постригся в одном из доминиканских монастырей в Испании под именем брата Хиля. А когда дону Марио Порчелли понадобился деятельный помощник, в Сан-Доминико Маджоре появился Хиль Ромеро.
Иезуиту Порчелли по нраву пришелся хитрый и злобный испанец, умевший, как никто, выслеживать паскуалистов и доносить о них начальству. Аббату, против желания, приходилось наказывать своих сторонников.
Мессер Паскуа возненавидел Хиля и старался от него избавиться, но у того была крепкая защита в лице приора.
Вернувшись из длительной поездки по иезуитским делам, Ромеро неожиданно встретил в монастыре Филиппо Бруно. Хиль нашел былого соперника успевающим студентом, любимцем аббата, будущим светилом науки. А что может противопоставить блестящим качествам Фелипе он, Ромеро? Простой монах, с некрасивым, длинным и узким, тронутым оспой лицом, с одним глазом, глубоко сидящим под густой бровью, и другим, навечно скрытым под черной повязкой, с неловкими манерами, едва умеющий читать по-латыни и с трудом подписывающий свое имя?..
Старая вражда припомнилась, а новую пищу ей дал приор. Во время тайной аудиенции он спросил Ромеро:
– Сын мой, ты, кажется, не очень любишь этого изящного студентика Бруно?
– У меня нет причин любить его, мессер! Ему я обязан всеми несчастьями в моей жизни.
Ромеро рассказал о своем соперничестве с Бруно, которое закончилось нападением на Джузеппе Висконти и потерей глаза.
Приор удовлетворенно кивал головой:
– Так, так, сын мой, все это очень хорошо, то есть, я хотел сказать, плохо. Ну что же, мы с тобой питаем одинаковые чувства к Бруно. Он оскорбил меня в первые же недели после появления в монастыре, отказавшись стать в ряды моих сторонников.
– Смею ли я спросить, мессер, какая у вас была надобность привлекать Бруно?
Приор ответил не задумываясь:
– Бруно одарен высокими талантами, вот почему я хотел видеть его порчеллистом. Но если этого не случилось, то не должно и допустить, чтобы мессер Паскуа сделал из него в будущем светило церкви.
– Я понимаю вас, святой отец, – прошептал Ромеро, – и приложу все усилия, чтобы Бруно не пошел по этому пути…
– И если ты этого добьешься, сын мой, награда твоя будет велика, – закончил разговор дон Марио.
Глава седьмая
«Семь радостей богоматери»
После разговора с приором Хиль Ромеро стал искать средство очернить Джордано. Проще всего было донести, что он нарушает монастырский устав. Ромеро с неослабной энергией шпионил за Бруно, но не мог обнаружить ничего предосудительного. Бруно не ходил по ночам в город, посещал церковные службы в положенное время, не носил оружия, беспрекословно выполнял приказания старших.
Хиль Ромеро не получил образования, но был умен и проницателен. История с иконами произошла в его отсутствие, но Хиль знал о ней от дона Марио и понимал, что поступок Бруно навеян знакомством с сочинениями протестантских вероучителей. Вот бы поймать ноланца за чтением еретических книг!
Запретная литература хранилась в библиотеке, и следовало произвести там разведку. Выбрав время, когда Бруно был на лекции, Хиль явился к дону Аннибале. Зал был пуст, читатели, как всегда, отсутствовали.
Поприветствовав старого монаха по уставу, Ромеро заговорил:
– Святой отец, мою душу волнуют сомнения.
– Какие сомнения, сын мой?
– Все говорят, что сочинения Лютера, Кальвина и других лжеучителей необычайно убедительны. А я этому не верю.
– И благо тебе, чадо!
– Но, отец, я бы хотел на деле доказать свою правоту. Дайте мне тезисы Мартина Лютера,[143] и я берусь написать да них опровержение здесь же, за столом!
– О, в нашем монастыре, оказывается, есть искусный богослов, а я о нем ничего не знал. Как тебя зовут, сын мой?
– Смиренный брат Хиль Ромеро.
– Что же, брат Хиль, твое желание выполнить весьма легко…
Ромеро задрожал от радости. Сейчас он уличит дона Аннибале в небрежном хранении запретных книг, а тогда можно добраться и до его любимца Джордано.
– Весьма легко, я говорю, – тонко улыбаясь, продолжал монах. – Принеси разрешение отца настоятеля, и ты получишь любую книгу из запретного зала, будь она трижды еретическая.
Длинное лицо Хиля налилось кровью, он понял, что ему не удастся провести дона Аннибале. Он сделал последнюю попытку:
– И вы никому не даете запрещенных книг без записки?
– Никому, сын мой, – благодушно ответил монах, – никому, кроме (Хиль навострил уши)… кроме отца настоятеля и отца приора.
Посрамленный Хиль ушел, бормоча:
– Ладно, старый хитрец! Я и тебя и Бруно выведу на чистую воду.
Однако в библиотеке он больше не появлялся.
Ничего не зная о взаимоотношениях Ромеро и Бруно, дон Аннибале не рассказал Джордано о посещении испанца. Старый монах думал, что Ромеро с его неуклюжими уловками подослан кем-нибудь из желающих занять спокойную должность библиотекаря – предмет зависти многих.
Хиль стал следить за тем, какие книги носит при себе Джордано и какие оставляет в келье. Однако Бруно всегда был осторожен с запрещенной литературой. Если он и выносил иногда из запретного хранилища книгу, то прятал ее в общей зале: попробуй найти среди тысячи томов!
Но однажды он увидел книгу неизвестного неаполитанского автора «Благодеяния Христа». Эта книга, носившая явные черты протестантского вероучения, была широко известна и переиздавалась много раз. Печатали ее венецианские типографы, пользовавшиеся большей свободой, чем издатели других государств Италии. Из Венеции она тайно распространялась повсюду.
Бруно давно слышал об этом труде и обрадовался, заполучив его. Молодой монах углубился в чтение. Но уже темнело, и Джордано, спрятав под рясой книгу, унес ее в келью.
Там при тусклом свете свечи он перелистывал страницу за страницей, впитывая смелые мысли автора, опровергавшего догматы католической церкви. Только когда забрезжил рассвет, Бруно заснул, спрятав книжку под матрац.
Джордано проснулся поздно. Надо было спешить на занятия, и не хватило времени вернуть книгу в библиотеку. Студент побежал в аудиторию, даже не позавтракав. Через некоторое время в коридоре появился Хиль Ромеро. Испанец ночью не раз прокрадывался к келье Джордано. Видя свет в окошке над дверью, он со злобным торжеством думал, что, уж наверное, Джордано читает не Фому Аквинского.
Выждав с полчаса после ухода Бруно, Хиль Ромеро открыл дверь и вошел в келью. Найдя под матрацем книгу и прочитав ее заглавие, Ромеро пришел в восторг. Вот когда любимчик аббата в его руках! Хиль Ромеро не был силен в богословской литературе, но индекс[144] запрещенных римской курией[145] книг знал назубок.
«Наконец-то карьера красавчика Джордано погибла!.. Цепи на руках и ногах, сырой подвал с крысами, вот что ждет любимца мессера Паскуа…»
Но как поступить? Взять книжку и поспешить к мессеру Порчелли? А как доказать, что преступное сочинение найдено именно в келье Бруно? Тот, конечно, отопрется, а библиотекарь его не выдаст.
