Сергей Мстиславский - Накануне
— На заседание Совета? Где собираются?
Лесснеровец кинул глазами в левую сторону:
— Где-то в том крыле, говорят. Та будто бы половина отведена под Совет, а правая — за думским комитетом осталась.
— Какой еще… комитет? — сразу насторожившись, спросила Марина.
— Дума ж царем распущена, вы разве не знали? Ослушаться думские господа, ясное дело, никак не посмели. Но ввиду восстания народного, чтобы вовсе на бобах вместе с царем не остаться, выбрали, так сказать, взамен думы, временный комитет: десять главных политиков, от всех партий.
— Наших, само собой, никого?
— Ясно! — подтвердил лесснеровец. — Что нашим там делать! Наше дело Совет.
— А как Совет с комитетом этим?
Рабочий ухмыльнулся:
— Фукнет, я так полагаю. Совет есть народная власть. Что ж, с ним рядом другая будет — капиталистов-помещиков? Не выйдет такое дело. Пошли, между прочим. Срок сбору кончился. Как бы еще не опоздать.
Наташа за рукав приостановила Марину.
— А мне как… можно тоже?
— Посторонним едва ли… — начала Марина и тотчас спохватилась — не к месту сейчас обидное это слово: посторонняя. — Пойдем пока. Ты там у дверей подождешь, я спрошу.
Срок сбора кончился, но комната номер двенадцать, отведенная под заседание Совета, показалась Марише почти что пустой: в обширном помещении депутаты стояли, разбившись малыми кучками или даже совсем в одиночку. После зальной тесноты, — действительно, пустота. Тем более, что все говорили вполголоса, и оттого еще ощутимее был за сегодняшний день непривычным ставший простор.
Навстречу заторопился Иван. Рядом еще одно, близко знакомое лицо: Федор, наборщик из «Дня». Иван сказал озабоченно:
— Мало наших, вот дело какое… Только айвазовцы, с Лесснера один, двое от Розенкранца… А с других районов почти что не видать… Больше меньшевики и эсеры…
Федор кивнул раздраженно:
— Наши — на улицах, по районам, а меньшевики, по специальности, на заседание. Заглушат они нас, как Исполнительный комитет выбирать будут…
— Товарищ Василий здесь уже! — обрадованно сказала Марина.
Один из розенкранцевских, подойдя, слушал.
— А Ленина самого нет? С подполья не вышел?
— За границей товарищ Ленин, — сердито оборвал Федор. — Этого не знаешь… депутат! Какой ты после этого партийный! В Швейцарии Владимир Ильич. Но, ясное дело, теперь приедет незамедлительно… Разве революции можно без Ленина… Да вот, товарища Василия спросим, идет.
Василий подходил об руку с Молотовым. Федор поздоровался первый.
— Что же с заседанием будет, товарищи?
— Подождем еще, — улыбнулся Василий. — Видите, собираются туго: выборы, кажется, только у нас на Выборгской, да и то не по всем заводам прошли. Товарищ Иван, мы вот только что говорили, кого бы от нас в штаб…
— В какой штаб? — сразу загорелся Иван.
— Штаб восстания. Для руководства боевыми действиями против царских. У Зенкевича есть еще войска, и по городу — полицейские пулеметчики. Да и с фронта, — имеются сведения, — высланы "на подавление" какие-то отборные части. Может случиться, что драться придется жестоко.
— А в штабе… свои?
Василий пожал плечами:
— Свои — не свои, но и не думские. Организовался он, собственно, самовольно… Полковник какой-то, что ли… Говорят, в пятом году был председателем Военно-Революционного союза, потом арестован был, сидел в Петропавловке. Но не партийный: ни наш, ни эсер. Так, сам по себе. Мы Мартьянова в штаб дали, Мартьяныч говорит: как будто бы ничего, толковый. Ну, сами увидите. Николай Дмитрич!
Малорослый, плотный, представительный, очень бородатый мужчина, разговаривавший в противоположном углу с какими-то сюртучными, очкастыми людьми, повернулся на оклик и двинулся к Василию, раздувая стремительным шагом, длинные, шелком подшитые полы распахнутого сюртука.
— Присяжный поверенный Соколов, — пояснил вполголоса Молотову Василий. — Считает себя внепартийным социал-демократом. Всеобщая сваха: хлопочет об объединении всех «социалистов» — до радикалов включительно, держит поэтому связь по всем линиям. Очень энергичный, между прочим, парень.
Соколов подошел, пожал руки, в очередь. Василий указал на Ивана:
— Вот еще работник для штаба.
— Идем! — быстро сказал Соколов и подхватил под руку Ивана. Представить невозможно, до чего люди в штабе нужны. Черт знает что! Изо всего гарнизона — хоть бы один офицер! И вообще… никто не идет. Не хотят, изволите видеть, в случае неудачи…
Он фыркнул возмущенно:
— …под расстрел.
Марина рассмеялась: Соколов ей понравился.
— А неудачу вы допускаете?
Мариша, очевидно, понравилась тоже. Соколов ответил вопросом на вопрос:
— А вы в штаб — не хотите? Там и женщине работа найдется.
Иван радостно глянул на Марину. Но Василий отрицательно покачал головой.
— Нет, нам товарищ на другое понадобится. Тут в Таврическом солдат тысячи: целые батальоны. Надо будет организовать выборы в Совет от них: в числе прочих на это дело пойдет и Марина.
— Выборы от солдат? — удивленно посмотрел на Василия Соколов. — То есть как? В Совет рабочих депутатов? В пятом году от солдат не выбирали.
— А в нынешнем будем, — улыбнулся Василий. — Теперь же не пятый год… И по самому смыслу Совета он обязательно должен быть — Советом рабочих и солдатских депутатов… А потом и крестьянских.
— И крестьянских? — повторил Соколов. Лицо помрачнело, на лбу легли морщины. Он вздохнул и обратился к Ивану:
— Ну что ж… Пожалуйте!
Марина вспомнила о Наташе за дверью.
— У меня здесь подруга…
Она встретилась глазами с Василием и, вспыхнув, замолчала. Глаза Василия засмеялись.
— Та самая, с вашим «ручательством»? Я только что хотел вам сказать: она, действительно, как вы говорили, ни при чем. При захвате градоначальства в столе среди документов нашли рапорт: Комитет арестован по доносу агента Волчеца. Все в порядке.
Гора с плеч. Марина заулыбалась тоже.
— Она в коридоре, за дверью. Захватите ее, товарищ Соколов, если она может там пригодиться. Иван ее знает в лицо. А я…
Но Соколов уже мчался к дверям, увлекая Ивана. Марина крикнула вдогонку:
— Иван… Если надо будет — где тебя искать?
Соколов приостановился на секунду.
— Штаб в сорок первой — сорок второй комнате. В правом коридоре, за полуциркульным.
Глава 44
Штаб
Но еще не доходя полуциркульного, Ивана, Соколова, Наташу задержала толпа: по вестибюлю, колыхая штыками, рабочие вели сквозь толчею бледного, с трясущейся головой жандармского генерала. Кто-то ухватил Соколова за плечо.
— Николай Дмитриевич, слышали? Штюрмера, председателя совета министров, привезли: сидит в министерском павильоне под караулом. Там вообще сановниками битком набито. А это кто? Начальник жандармского?
— Дорогу, товарищи!
Взблескивая обнаженною шашкой, из правого коридора к выходу шел, высоко неся голову, молодой, совсем безусый прапорщик. За ним бесстройной гурьбой, еще не строясь, — солдаты, на ходу вставляя обоймы в винтовки.
— Наряд! — пробормотал, блестя глазами из-за стекол пенсне, Соколов. — Из штаба. Где-нибудь, значит, дело… Сейчас узнаем. Влево, влево, товарищи: вторая дверь.
Первым, кого увидал Иван, войдя в комнату, был Мартьянов. Он стоял у большого стола, примкнутого к внутренней задней стене. Рядом с ним, наклонившись над большим, красным и синим расчерченным планом, — высокий и худощавый, рыжебородый, туго перетянутый широким кожаным поясом по добротному френчу человек в защитных погонах. На погонах — красные две полосы; это что же, и есть полковник?
Вкруг стола — двое штатских, худой, как жердь, седоватый уже офицер, несколько молодых. И в комнате — у телефона, у окон, у других в беспорядке сдвинутых канцелярских столов — еще какие-то штатские и солдаты.
Соколов сказал довольно торжественно, откинув корпус назад:
— Гражданин полковник, разрешите довести до вашего сведения: Совет рабочих и солдатских депутатов делегировал к вам в штаб для содействия и связи…
Иван покосился на Соколова: Совет? Да ведь заседания же не было.
— …меня и товарища…
— Беклемишева, — договорил за Соколова, запнувшегося, Иван.
Мартьянов обернулся на знакомый голос, кивнул радостно.
Рыжебородый пожал руку Ивану. На груди у рыжебородого темно-красный, на черно-красной ленточке орденский крест.
— Сейчас мы введем вас в курс дела: как раз закончена сводка доставленных разведкою сведений.
Он обернулся внутрь комнаты:
— Внимание, товарищи! Прошу ко мне. Сведения о противнике: главные силы генерала Зенкевича сосредоточены на Дворцовой площади, в составе: пулеметной роты, двух батарей, двух рот преображенцев — с Миллионной, Павловского полка, трех рот измайловцев, трех — Егерского полка, роты Стрелкового, кексгольмцев…
