Джирджи Зейдан - Аль-Амин и аль-Мамун
Маймуну охватил безумный страх, ей почудилось, что человек со светильником так же спокойно пройдет через весь зал и обнаружит их убежище. При этой мысли судорожно сжалось сердце и кровь заледенела в жилах. Обнимая бабушку, девушка еще теснее прижалась к стенке ниши.
Достигнув центра зала, несущий светильник остановился и посмотрел по сторонам.
— Видите вы тут кого-нибудь? — обратился он к своим спутникам. — Я — нет. Да и кто осмелится явиться сюда в такой час? Шум, который вы слышали, производили живущие здесь твари; они разбегались, почуяв наше приближение.
Незнакомец осмотрелся, ища, куда бы поставить светильник; он пристроил его на обломке колонны. Затем высвободил из-под плаща другую руку, в ней оказался небольшой черный, тускло отсвечивающий ларец, который был поставлен рядом со светильником.
— В безопасности ли мы? — тихо обратился человек к своим спутникам, которых было шестеро.
— Да, — отозвался один из них. — Теперь говори, что хотел.
С самого начала Маймуне показался знакомым голос высокого человека — он был похож на голос ее любимого. Радостно забилось у девушки сердце, глаза засияли, — уж не сон ли это?
Тем временем незнакомец скинул плащ, и остальные последовали его примеру. Жестом он пригласил их садиться, и они уселись, скрестив ноги, на расстеленные накидки. Под плащами обнаружились одежды, необычные для жителей Багдада. На каждом был зеленый кафтан, голову украшала остроконечная шапка с зеленой чалмой, повязанной вокруг нее. Все были вооружены мечами и луками, словно приготовились к сражению.
Маймуна все свое внимание устремила на говорившего; несмотря на то, что теперь человек стоял к ней спиной, не оставалось никакого сомнения — это был Бехзад! Она едва удержалась, чтобы не окликнуть его. Вместо этого девушка только кивком указала на него Аббаде, и та, хоть и была слаба глазами, тоже узнала их друга. Знаком она приказала Маймуне молчать и, решив подождать, что будет дальше, стала разглядывать спутников Бехзада.
Судя по одежде и внешнему облику, все они были персы, но никого из них Аббада не знала в лицо.
Но вот Бехзад обернулся, бережно поднял ларец и заговорил, обращаясь к собравшимся:
— Во имя хранящегося в этом ларце поклянитесь, что наша встреча останется в тайне!
Поднялся сухощавый подтянутый человек, лицо которого говорило об остром уме и решительном характере.
— Но ты не сказал нам, что находится внутри этого ларца! — возразил он. — А мы привыкли быть посвященными в подробности дела, которое начинаем.
Бехзад достал из кармана ключ и отпер ларец.
— Смотрите, но предупреждаю вас: никаких возгласов!
Люди склонились над ларцом и невольно отпрянули в смятении.
— Поистине, все мы от господа и к нему возвращаемся. Кто это?!
— С сегодняшнего дня, — торжественно заговорил Бехзад, — эта голова невинно убиенного — наш символ и наша святыня! Клянитесь же ею, что разговор наш останется в тайне и что вы отдадите все силы делу великого мщения за него и убитых прежде, чем он!
С этими словами он запер ларец и первый встал перед ним на колени. Вместе прочитали первую суру Корана[47], после чего каждый из присутствующих поклялся, что не пожалеет ни сил, ни крови, ни имущества своего на пути отмщения.
Глава 35. Великий шах Хосров Ануширван
Бехзад встал с колен и бережно водрузил ларец на прежнее место. Высоко подняв светильник, он подошел к стене и осветил ее полустертую роспись.
— Вы видите, что здесь изображено? — спросил он.
— Да, — был ответ. — Хосров Ануширван[48] со своим войском осаждает Антиохию.
— Одержал ли он тогда победу?
— Да.
— Так победим и мы с божьей помощью! Был ли справедлив Ануширван?
— Воистину, он был справедливым и мудрым правителем!
— Не вы ли его наследники и сыновья?
— Да, мы!
— Разве не вы помогли Аббасидам победить и возвели их на трон?[49]
— Да, мы!
— Кто, как не ваши предки, отважные мужи, проливали свою кровь, жизнью жертвовали во имя общего дела? Великие дела вершили они, служа первому халифу этой династии. Их предавали, казнили по малейшему подозрению, — их, которые, подобно Абу Муслиму, пеклись только о благе государства! И что они получили в награду?
— Черную неблагодарность! — воскликнули все в один голос. — Да будет милостив аллах к Абу Муслиму![50]
— Абу Муслим не первая наша жертва. Но, подлинно, он наш величайший герой, предательски убитый арабами, которых он же и возвел на престол, передав им власть над государством! Оставим ли мы без отмщения его кровь и кровь наших отцов?
— Ты зовешь нас на великое дело, но до сих пор не открыл нам себя, — обратился к Бехзаду величавый старец. — Мы видим, что ты перс, — значит, наш сподвижник, но нам нужно знать истинную цель, ради которой ты привел нас в эти развалины, заставив покинуть безопасный кров.
— Напрасно люди называют это место развалинами, — покачал головой Бехзад. — Нет, это живой свидетель былого величия нашей отчизны. Аль-Мансур, коварно убив Абу Муслима, повелел разрушить эти стены, но не смог, — они выстояли, как выжили сыны нашего отечества! И я хотел, чтобы все мы вспомнили об отмщении именно здесь, в этих стенах. Вот он, справедливый Ануширван, — он видит и слышит нас. И если мы поклянемся перед его ликом, то будет тверд наш обет! — С этими словами Бехзад поднял светильник и осветил им лицо великого шаха. — Взгляните, словно живой, смотрит он на вас укоряющим взором, как будто хочет сказать: «Вы позволили завоевать вашу отчизну и смирились с унижением вашего народа! Попрано ваше достоинство, лучшие из вас коварно убиты, вас низвели до уровня рабов! Как терпите это вы, персы, давшие миру великих героев, мудрецов, полководцев, — ведь ваши сыны и Рустам, и Кир, и Дарий, и Шапур, и Парвиз, и Ануширван, и Бузурджмихр![51] Вы воевали с Грецией и Римом, Индией и Согдом, вы топтали их земли, покоряли их города. Как же смогли одолеть вас арабы, которых вы пригрели из милости, дав им кров и пищу?! Лучшие из них служили в вашем войске, были вашими слугами, как же случилось, что они покорили вас мечом? Да, они победили вас, подло убив ваших царей и старейшин, а вы снесли все это. О, если б вы не стерпели позора, тогда сами были бы повелителями, а они — вашими рабами! Но разве бразды правления не в ваших руках даже теперь? Ведь многие из вас — их искусные в политике визири, прозорливые военачальники, великие ученые, государственные мужи! Зачем же склоняете вы свои головы пред людьми, которые слабее и недостойнее вас? Ведь они одолели вас хитростью и коварством! Во сто крат возрастет позор, если ваше терпение еще продлится!»
Вот что сказал бы Ануширван, и чтобы услышать его голос, пришел я с вами в это место.
Вы спрашиваете, кто я? Если вы готовы мстить за Абу Муслима, то знайте: я посланец ваших братьев из Хорасана! Так что вы скажете мне в ответ?
Забыв про осторожность, Бехзад почти кричал, его одухотворенное лицо дышало решимостью и отвагой. Маймуна слушала его слова, и сердце ее радостно билось в груди, опьяненное страстным призывом к мести. Девушка сгорала от любопытства, ей нестерпимо хотелось узнать, что же находится в ларце. По возгласам спутников Бехзада она поняла, что это голова невинно убитого человека, но кого именно? Воодушевленная речью Бехзада, она ждала новых откровений.
Бехзад, закончив речь, стоял теперь неподвижно, держа в руке светильник, и в упор смотрел на людей, сидевших перед ним. Поднялся все тот же старец.
— Ты говоришь, что послан к нам нашими братьями хуррамитами из Хорасана? — спросил он.
— Да, и уже много лет я живу здесь.
— Что мешало тебе обратиться к нам со своим призывом раньше?
— Я ждал, когда представится удобный случай, ибо события не любят, чтобы их торопили. И вот теперь умер ар-Рашид — человек, который одолел нас своим коварством и хитростью; он убил лучшего сына нашего народа, тем самым как бы отсек голову нам самим, в прах повергнув все наши надежды. Мы ждали, когда он умрет, оставив после себя на престоле тщеславного мальчика, помышляющего лишь о пирах да развлечениях…
— Но ведь нам уже удалось положить основание персидскому государству в Хорасане[52], — прервал Бехзада старец. — И не так долго ждать, пока брат теперешнего халифа, аль-Мамун, наследует престол. А он, как известно, орудие в руках аль-Фадля Ибн Сахля, который даже ислам принял, чтобы войти в доверие к аль-Мамуну, и все ради нашей победы. Когда власть перейдет к аль-Мамуну, не достигнем ли мы своей цели наилегчайшим образом?
— Ну не говорил ли я, что вы не блюдете своих интересов? — укоризненно сказал Бехзад. — Все усилия аль-Фадля Ибн Сахля пойдут прахом, если удастся коварный замысел этого тщеславного юнца аль-Амина и его советчиков. Подобно тому, как аль-Мансур основал свое государство на предательстве, убив Абу Муслима, а ар-Рашид спас свою власть, вероломно расправившись с Джафаром, так и этот юноша наносит теперь удар по усилиям аль-Фадля, хитростью лишив аль-Мамуна прав на престол!
