Джирджи Зейдан - Аль-Амин и аль-Мамун
Казалось, упоминание о дворце Хосрова навело Маймуну на мысль о чем-то для нее важном. Погруженная в раздумье, она и не заметила, как обогнала бабку, и лишь когда дом Бехзада остался далеко позади, внезапно обернулась к пей.
— Помнишь, он как-то говорил, что часто ходит к этому дворцу и ищет целебные травы, растущие на его развалинах? А вдруг он там сейчас?
— Может, ты и права, — согласилась Аббада. — Пойдем поищем его, пока совсем не стемнело.
Глава 33. Дворец Хосрова Ануширвана
Женщины быстро приближались к дворцу, который возвышался над восточной окраиной города. С облегчением покинули они населенные кварталы, где надо было все время опасаться быть узнанными и потому до самых глаз надвигать покрывала и кутаться в накидки.
Наконец они достигли цели. Дворец Хосрова Ануширвана возник перед ними подобно огромной горе; следы разрушения лишь подчеркивали его мрачное величие. К этому времени солнце окончательно скрылось за горизонтом, все окутал сумрак, постепенно уступавший место глубокой тьме.
Уныние наводит на человека час заката, ибо мрак надвигается на него с приходом ночи и тягостно бывает расставание со светом. В этот час сжимается сердце и человек острее чувствует свое одиночество, даже если он сидит у себя дома, окруженный родными и близкими. Ну а если он затерялся среди дикой равнины, покрытой руинами, и звучит над головой его совиный крик? Да еще когда рядом находится этот дворец, который своим величием подавлял человека еще в те времена, когда жизнь кипела в нем. Теперь от него остались одни стены, наводящие страх даже днем, не то что ночью.
Охваченная возбуждением, Маймуна, однако, не чувствовала страха. И напрасно: зрелище было весьма поучительное. Словно говорили эти руины: вот он, путь человеческий в небытие. Стоит вспомнить тех, кто жил в этом дворце, — средь них шахи, наместники провинций, правители городов. Казалось, земные просторы были тесны для них. Они привязывали коней в дворцовых конюшнях и входили, облаченные в шелка и парчу, во всем своем великолепии… Сколько царей и эмиров являлось сюда, моля о перемирии, заискивая, принося дары! А скольких из них приводили сюда в оковах!
Жили в этом дворце прекрасные женщины и дети, тысячи рабов и невольников, подаренных, купленных, захваченных в плен. Тут были сыновья царей и дочери эмиров. Здесь гордо выступали в шелковых одеждах, важно восседали на мягких, шитых золотом подушках. Пестрое, богатое убранство радовало глаз, изысканное пение услаждало слух. Роскошные занавеси колыхались на окнах, из-за них выглядывали красивые невольницы, с любопытством взирающие на то, что творится во дворе: состязания всадников или конную игру в мяч. Люди предавались веселью, думая, что будут жить вечно.
Если б только свидетель той прежней жизни оказался в этот вечер перед дворцом рядом с Маймуной, то взору его предстали бы лишь полчища ящериц и скорпионов, гнездившихся в развалинах, истлевшие остатки убранства, покрытые мхом и поросшие травой; вместо расшитых подушек — тернии и камни; разрушенные стены, поверженные наземь колонны, растрескавшиеся опоры…
Даже отважный человек содрогнется и призадумается, охваченный тоской при виде подобной картины. А что говорить тогда о слабой девушке, такой, как Маймуна? Она огляделась, и внезапная тоска захлестнула ее при виде этого запустения, заставив пожалеть на мгновение, что они пришли сюда. Но желание найти милого придавало ей сил, а присутствие бабушки успокаивало.
Аббада, измученная усталостью, боялась меньше, чем Маймуна. Она прислонилась к лежавшей на земле колонне и перевела дух, затем спросила:
— Не видно ли кого, внучка? Послушай, может, голос какой раздастся.
— Нет, никого здесь нет, — ответила девушка. — Но ведь Бехзад в поисках нужных трав мог зайти в глубину этих развалин. Раз мы уж пришли сюда, давай войдем под своды. А если никого не увидим, сразу же выбежим, пока совсем не стемнело. Хорошо?
Аббада не стала спорить: предложение внучки показалось ей разумным.
Они осторожно двинулись вперед, ощупывая почву под ногами, боясь споткнуться о камень или напороться на колючки. Вокруг стояла тишина, птицы спали, укрывшись в своих гнездах.
Перед входом во дворец женщины застыли, подавленные огромностью зияющего провала в тридцать четыре локтя шириной и тридцать два высотой. Едва войдя под своды, они услышали легкий шелест ветерка и ощутили его прохладу. Маймуна невольно отпрянула назад — ей показалось, что чья-то холодная рука ощупывает ее лицо. В испуге она оглянулась — никого.
— Что с тобой? — воскликнула Аббада.
— Не понимаю… — прошептала девушка. — Мне кажется, будто я слышу шорох ветерка и чувствую его холод. Уж не дыхание ли это джиннов? Ведь только что мы были снаружи — там все было спокойно. Откуда эти звуки, почему здесь так холодно?
— Словно ты не была во дворце прежде! — усмехнулась Аббада.
— Была, конечно… Скажи, здесь водятся джинны?
— Нет, внучка, — засмеялась Аббада, — нет здесь ни джиннов, ни людей. А звуки — так это просто прохладный воздух стекает вниз из-под купола.
— Но ведь минуту назад никакого ветра мы не чувствовали! Откуда он подул так внезапно?
— Строители этого дворца знали многие тайны, доселе не разгаданные. Он построен так, что свежий воздух играет и струится в его залах. Люди снаружи могут изнывать от непереносимого зноя, здесь же прохлада сочится из окон — удивительных творений лучших зодчих той эпохи. Искусно рассчитали они расположение и форму залов, чтобы в самые жаркие дни по царским покоям гулял ветерок… Но давай вернемся, если тебе страшно.
Они стояли на пороге самого большого зала дворца, называемого прежде «Сводчатым», по нему дворец Хосрова окрестили в народе «Царским сводом». Рассказывают, что размеры этого зала были огромны: пятьдесят локтей на пятьдесят; по мнению других, сто в длину и пятьдесят в ширину. Пол в этом зале прежде устилал огромный, расшитый яркими цветами ковер.
Глава 34. Устрашающее зрелище
Во времена великих шахов в Сводчатом зале, у дальней его стены, стоял золотой трон, инкрустированный драгоценными камнями. Над ним красовался балдахин с опахалом из страусовых перьев; по бокам трона были расставлены скамьи для ближайших советников и наместников шаха в провинциях.
Все это исчезло, захваченное мусульманскими завоевателями, бывшими в ту пору дикими кочевниками[46]. Они поделили меж собой дорогую утварь, разрезали огромный ковер, разорвали занавеси. Варварство одолело цивилизацию. От дворца остались одни руины.
Маймуна смотрела на огромные стены вокруг себя и различала на них какую-то роспись, но как следует разглядеть ее в темноте было невозможно. Услышав, что Аббада предлагает вернуться, девушка подумала, что та, пожалуй, права — в этом унылом, заброшенном месте явно никого не было; к тому же она боялась скорпионов, которые всегда обитают в подобных развалинах. Маймуна повернулась было к бабке, чтобы ответить согласием, как вдруг среди безмолвия, окружавшего дворец, ей послышался глухой топот. Девушка похолодела от ужаса и чуть не закричала, но крик замер в груди.
Старуха тоже услышала шум и была напугана не меньше Маймуны. Она схватила внучку за руку и повлекла за собой дальше, в глубь развалин.
— Это бродяги! — взволнованно шептала она, крепко сжимая руку девушки.
— Верно, они тоже решили искать Бехзада в этом дворце. Слава богу, его здесь нет! Но если они увидят нас, то наверняка убьют! Спрячемся за теми колоннами. Может быть, они только взглянут и, никого не увидев, сразу уйдут, — тогда мы спасены!
Не разбирая дороги, неслись они по камням, заросшим травой и колючками, производя несмотря на все свои старания шума больше, чем желали.
Из-под ног их шарахались полчища крыс, варанов и огромных скорпионов, но насмерть перепуганные женщины не обращали на них внимания. Они добежали до широкой ниши в дальнем конце зала — возможно, здесь-то и стоял во времена могущества персов трон самого Хосрова — и, дрожа от страха, забились в нее.
От ниши к входу протянулась колоннада, построенная таким образом, что для входящего в зал огромные колонны сливались в сплошную стену, не позволяя увидеть остальную часть зала.
Со страхом вглядываясь в сумрак огромного провала на месте прежней двери, женщины раскаивались в своем неразумном поведении. Особенно Маймуна; охваченная дрожью, она прижалась к бабушке, ища у нее защиты. Аббада тихонько ее успокаивала, моля в душе всевышнего избавить их от опасности.
Шум внезапно оборвался у самого входа. Маймуна услышала осторожный шепот, — говоривший словно боялся, что его услышат. Потом вновь воцарилась тишина, прерванная вскоре чирканьем кресала. И вот вдали показался огонек, который медленно двинулся внутрь зала. Светильник нес человек очень высокого роста, с ног до головы закутанный в черный плащ. Лицо его до самых глаз прикрывал платок того же цвета. Была видна только рука, освещенная тусклым светом дрожащего огонька. Пришелец молча продвигался вперед, сопровождаемый еще несколькими фигурами в таких же плащах.
