Этон Цезарь Корти - Любовь императора: Франц Иосиф
На этот раз Франц Иосиф всерьёз рассердился, и его ответ выдержан в резких тонах, чего прежде никогда не бывало. «Моя дорогая Зизи, — пишет он, — сердечно благодарю за твоё письмо от 5 августа, всё содержание которого преследует единственную цель — привести мне массу причин, по которым ты с детьми собираешься остаться и остаёшься в Офене. Поскольку ты не можешь не отдавать себе отчёта в том, что сейчас, когда возобновилась война в Италии и продолжаются мирные переговоры с Пруссией, я не могу уехать отсюда, что я не вправе придерживаться твоей точки зрения, учитывающей исключительно интересы Венгрии, и пренебрегать теми землями, которые, оставаясь верными, перенесли неслыханные страдания и именно теперь нуждаются в особом внимании и особой заботе, ты поймёшь, что я не в силах приехать к вам. Если здешний воздух ты находишь нездоровым, пусть так, но и в Ишль мне не удастся приехать, равно как и в Офен, поэтому мне придётся смириться и терпеливо переносить своё уже привычное одиночество. В этом отношении я уже научился держать себя в руках. В конце концов ко всему привыкаешь... Не стану больше распространяться на эту тему, иначе наша переписка становится слишком скучной, как ты верно заметила. Буду терпеливо ждать твоего дальнейшего решения».
Это письмо застало Елизавету в тот момент, когда она нервничала и чувствовала себя не очень хорошо. Душевную тревогу, овладевшую ею, она снова пытается унять, часами разъезжая на лошади в окрестностях Офена. На раздосадованное письмо императора Елизавета отвечает очень коротко, не входя в его подробности, и сообщает исключительно о своих поездках верхом. Во время одной из них императрица очутилась вблизи замка Геделе. Ей хочется всё подробно осмотреть, и она просит у Франца Иосифа разрешения поехать туда, тем более что в замке организован госпиталь для раненых.
Сердитое настроение у Франца Иосифа давно прошло, и он теперь выражает только свою тревогу и глубокую озабоченность тем, что из-за слишком продолжительных скачек Елизавета станет ещё худее и она окончательно лишится сна. Он вспоминает 1859 год, когда произошло то же самое. «Если хочешь, — пишет Франц Иосиф, — можешь ехать в Геделе к раненым. Только не рассчитывай, что мы сможем его купить, потому что у меня теперь нет денег, и в эти суровые времена нам придётся быть очень экономными. Ужасно опустошили пруссаки и семейные владения — потребуются годы, чтобы восстановить их снова. Бюджет двора на следующий год я сократил до пяти миллионов, так что нам надо будет сэкономить свыше двух миллионов. Придётся продать почти половину конюшни и вести чрезвычайно расчётливую жизнь... Твой расстроенный муженёк».
Это письмо тронуло Елизавету. Ей стало жаль, что тогда она так сурово обошлась с супругом, и 9 августа она написала ему, что примерно 13 августа приедет в Вену и останется на целую неделю. Вернувшись в Вену, она со стороны своего окружения, равно как и в поведении эрцгерцогини Софии, которой по возможности сторонилась, почувствовала буквально ледяную холодность. Теперь к ней враждебно относится не только двор, но и правительство, в то время как народ, от которого тщательно скрывают деятельность императрицы на благо Венгрии, с неудовольствием отмечает продолжительное отсутствие императрицы в Вене, которое уже не объяснить военными невзгодами. Белькреди особенно возмущён тем, что она вмешивается в его дела. Министр упрекает её в том, что Елизавета якобы воспользовалась душевным состоянием императора, когда на него обрушились все эти печальные известия, чтобы с ещё большей энергией поддержать «специфические и эгоистические устремления Венгрии», которые она долгое время безуспешно поощряла. Но для Франца Иосифа пребывание Елизаветы рядом с ним — настоящее наслаждение, ибо чем ближе мир, тем больше проявляются внутренние трудности. Когда 19 августа Елизавета возвращается в Пешт, император чувствует себя совершенно несчастным. Франц Иосиф находит, что при расставании она выглядела слишком весёлой. Не прошли ещё и сутки, а он уже жалуется ей, как одинок и печален, как сильно тоскует по ней и как его всё больше покидает мужество. Поддерживают императора лишь чувство долга и робкая надежда, что, может быть, на смену теперешним европейским осложнениям придут более спокойные времена. «Трудности во время мирных переговоров продолжаются, но мы, пусть с опозданием, всё же выдворим проклятых пруссаков из страны. Впору впасть в отчаяние».
Особенно болезненно воспринимает император то, что всё это ему приходится переживать одному, ибо, как говорит Франц Иосиф, с Елизаветой он может побеседовать, и она иной раз даже поднимает ему настроение, хотя временами бывает и несколько придирчивой. «Как мне не хватает тебя, сокровище моё! — пишет Франц Иосиф жене. — Не оставляй меня так долго одного, Зизи! Не вынуждай меня так долго томиться и быстрее приезжай!»
Между тем 23 августа в Праге заключён мир. Теперь Францу Иосифу не грех подумать и о том, чтобы отправиться в Ишль и с помощью тамошнего воздуха и своей любимой охоты, как он пишет жене, «вновь привести себя в подобающее состояние, ибо теперешнее никуда не годится».
А 2 сентября и Елизавета с детьми возвращается из Офена. Она в Венгрии испытывает влияние Андраши и не в последнюю очередь Иды Ференци. В поле зрения Иды Ференци попадает постоянно живущий в Вене секретарь по имени Макс Фальк, венгр по национальности, весьма начитанный и образованный человек, время от времени пишущий статьи для газеты «Пести Папло». Его призывают во дворец, и он принимается читать вместе с императрицей венгерских писателей, знакомить её с любопытными страницами истории Венгрии и для практики переводить с ней на венгерский переписку Иосифа II с Екатериной II[47]. Елизавета относится к этим занятиям с необычайной добросовестностью и выполняет свои задания буквально как школьница. На занятиях присутствует Ида Ференци и нередко после лекций Фалька возникают дебаты по жгучим вопросам венгерской политики. Часто речь заходит о революции, и императрица с её свободолюбивыми воззрениями, которые ей не было нужды заимствовать у Фалька, потому что она впитала их с молоком матери, склонна считать наилучшей формой государственного устройства республики.
Сентябрь ставит Франца Иосифа перед нелёгким решением — кого назначить министром иностранных дел. Доверить этот важный пост Андраши он не хочет, опасаясь реакции Вены. Любой австриец не одобрит равноправия с Венгрией, к чему медленно, но верно склоняется император. Поэтому он думает назначить министром иностранных дел Австрии саксонского государственного деятеля барона Бойста, который после неудачной военной кампании оставил службу у своего короля.
Борьба против графа Андраши ведётся разными средствами. Всем известно, что императрица по-прежнему рекомендует его, и вот как-то она получает анонимное письмо, которое характеризует графа как «необыкновенно тщеславного» человека. Елизавета, не задумываясь, показывает письмо Андраши и на его вопрос, не поверила ли она этой клевете, заметила, что в этом случае ничего бы ему не сказала, а последила бы за ним, чтобы проверить свои предположения. Попутно Елизавета сообщила Андраши о том, что отношение императора к Венгрии стало более благосклонным: недавно он даже согласился со «стариком» (так императорская чета называла между собой Деака). Затем разговор перешёл на Бойста.
— Какого вы мнения об этом человеке? — спрашивает Елизавета.
— Не думаю, — отвечает Андраши, — что иностранец в состоянии вдохнуть в монархию новую жизнь. Чтобы спасти страну, необходимо в ней родиться и жить. Пусть Ваше величество не обижается на меня и не сочтёт нескромным, если я выражу уверенность, что в такой момент помочь могу только я.
Елизавета не дала ему договорить.
— Сколько раз, — воскликнула она, — я уже говорила об этом императору!
Она отпускает Андраши, опять заверив, что приложит все силы для окончательного обращения мужа в свою веру. Необходимо добавить, что Бойст, с которым Елизавета познакомилась во время визита в Дрезден, лично ей несимпатичен. Однако несмотря на все усилия, ей никак не удаётся осуществить свой план — добиться назначения Андраши министром иностранных дел монархии.
13 октября Бойст получает назначение на должность и сразу же заявляет, что правительству первым делом необходимо наладить отношения с Венгрией. Итак, с этого момента уже не сущеструет препятствий для предоставления Венгрии равноправия. Австрийцу Белькреди приходится шаг за шагом сдавать позиции.
В начале 1867 года в Вену опять прибывает делегация обеих палат венгерского парламента. Характерно, что Франц Иосиф и Елизавета принимают их порознь. Император выглядит неважно. Минувший год — несчастливый год — не прошёл для него бесследно. Отвечая на приветствие, он читает заранее написанный текст и, когда доходит до слова «равноправие», в его речи происходит заминка. По окончании его выступления воцаряется тишина, ни одного приветственного возгласа не слышно. Затем делегация отправляется к императрице. Оратор превозносит свою королеву за её любовь к языку нации — самому бесценному состоянию народа, благодарит за материнскую заботу о Венгрии и уверяет, что народ отплатит ей рыцарской преданностью. В ответ императрица произносит много тёплых слов по-венгерски.
