Станислав Десятсков - Генерал-фельдмаршал Голицын
Вильгельм III принял царя очень любезно. Он первый инкогнито навестил Петра в особняке в Дептфорде, предоставленном царю за счет британской казны, и постарался, чтобы Петру показали все достопримечательности Лондона. Король устроил для царя даже показательные маневры английского флота, допустил его в королевский арсенал и на артиллерийский полигон в Вулвиче отведать «науку метания бомб». Царь посетил парламент и через слуховое окно послушал тронную речь короля, познакомился с великим ученым Ньютоном в обсерватории, был на монетном дворе, где чеканили королевскую монету, на представлении В королевском театре; король разрешил Петру нанимать в Россию не только простых матросов, но и ученых, инженеров-гидроликов, офицеров и капитанов. Во всем король был любезен, но веского королевского слова о поддержке Священной лиги в войне с Турком царь так и не получил.
И, только отбывая из Лондона в Вену, Петр вдруг сообразил, что король и его министры не только не стараются помочь России в войне с турками, но и хотят развалить союз, добиваясь в Стамбуле сепаратного мира императора с турецким султаном.
Разочарование Петра в своем недавнем кумире Вильгельме было жестоким, но он сдержался, слишком уж выгодной была англо-русская торговля, шедшая тогда через Архангельск.
* * *В имперской Вене царя встретили по строгому этикету. В сущности, царский визит был совсем не нужен ни императору Леопольду, ни его канцлеру Кинскому, ведшему тайные переговоры о мире с Блистательной Портой[21]. Но царь приехал, и его, и Великое посольство встретили строго по этикету. Посольство получило аудиенцию у императора, Петр I дважды имел личные встречи с Леопольдом I, в честь царя при дворе дали большой бал, на котором Петр познакомился и имел долгий разговор с прославленным победителем турок принцем Евгением Савойским.
Поскольку предварительные переговоры с турками подходили для австрийцев к счастливому завершению (турки уступали императору всю Венгрию, Трансильванию и Банат, за что австрийские войска, предавая своих союзников сербов, уходили за Дунай), австрийский канцлер не мог более таиться от московитов, и Великому посольству было объявлено о скором мирном конгрессе с турками в Карловичах.
Затеянный в Москве план расширения союза христианских государств против неверных полностью рухнул. Священная лига не только не расширилась, но и развалилась.
Русские попробовали было настоять, дабы турки дали обещание Москве отдать в царское владение Керчь, которая запирала азовскому флоту выход в Черное море, но австрийский канцлер только усмехнулся и объявил, что вообще-то турки не имеют привычки сдавать свои крепости без боя, а впрочем, никто не мешает московитам и дале воевать за Керчь.
Петру I в Вене окончательно стало ясно, что Россия в войне с турками осталась одна, и ее продвижение на юг было приостановлено. Ничего не оставалось, как тоже мириться с турками.
Но Великое посольство не прошло для царя бесследно. Именно во время посольства взгляд Петра с юга обращается на север Европы. Во многом тому способствовали еще встречи с великим кюрфюрстом Бранденбурга, будущим королем Пруссии Фридрихом I, а особенно с кюрфюрстом Саксонии и королем Польши Августом II.
Уже в Кенигсберге Фридрих I убеждал Петра I заключить антишведский союз.
— Посмотрите, государь. Балтийское море — сейчас, по существу, Шведское озеро. Шведы держат в своих руках устья Невы, Западной Двины и Одера, так что вся торговля на Балтике принадлежит им. — Кюрфюрст умело играл на стремлении царя к морю.
Но Петр был тогда еще в самом начале своего большого посольства на Запад и пока мечтал о расширении союза христианских государств против турок. Посему с Фридрихом он был готов заключить только оборонительный союз, скрепленный устной клятвой и троекратным поцелуем.
С Августом II, напротив, царь встретился уже после того, как все планы о расширении Священной антитурецкой лиги рухнули. Потому встреча с польским королем показалась Петру столь важной, что он даже прервал скачку из Вены в Москву, куда мчался для расправы со стрельцами, и на две недели задержался в Раве Русской, где Август проводил военные маневры.
Оба монарха сразу понравились друг другу. В чем-то они очень походили между собой: высокорослые силачи (за столом в армейском лагере Август согнул подкову, а Петр тут же ее распрямил). Оба были молоды, любили сражаться с Бахусом и богиней Венерой (в последних битвах особенно преуспевал Август). И у обоих были честолюбивые планы. Август мечтал вернуть когда-то принадлежавшую Речи Посполитой Ливонию, а заодно и Эстляндию и стать хотя бы в этих провинциях самодержавным монархом и тем упрочить свое положение в шляхетской республике. Петр помнил, конечно, об утраченных Россией в Смутное время Ингрии и Кореле, обладание которыми сразу давало выход к Балтике. Иметь порт на этом море было заветной мечтой царя, и он еще в начале Великого посольства вел переговоры с герцогом Курляндским о приобретении порта Либавы, хотя бы и в аренду. Августу II, как верховному сюзерену Курляндии[22], было известно об этих переговорах, и в Раве Русской он сразу заявил царю:
— Зачем вам Либава, отрезанная от России, когда в устье Невы вы сразу можете получить естественную гавань и построить порт, через который пойдет вся балтийская торговля России? — Разгоряченный вином и своими планами, король подвел Петра к расстеленной в генеральной походной палатке карте Европы. — Смотрите, сир, один щелчок по носу шведского льва с востока — и вы на Балтике. А я ударю тем временем на Ригу, а датский король высадится в Сконе!
— Но шведский лев может нас и растерзать! — усмехнулся Петр.
— Э, ерунда! Пойдемте посмотрим на моих саксонских гренадер — они лучшие солдаты в мире, что и показали недавно в войне с турками. А шведы в последний раз серьезно воевали полвека назад. И скоро вы увидите, как зайцами от нас побегут солдаты шведского поселенного войска. Ведь у шведов, мой друг, по существу, нет сейчас регулярной армии, оружие их устарело, у них по-прежнему треть солдат еще таскает пики, а крепости обветшали из-за вечной экономии короля-скряги Карла XI. Да и сам король при смерти, а его наследник Карл XII желторотый птенец, а шведские генералы, как и их войска, не нюхали пороха! Поверьте мне, Шведская империя — это колосс на глиняных ногах! И если мы с вами, а к нам непременно присоединится еще Дания, дружно ударим по ней, то шведская стена на Балтике рухнет в одночасье! — уговаривал Петра говорливый король.
— К тому же постоянный союзник шведов, Франция, готовится к войне за Испанское наследство, а морские державы, Англия и Голландия, недовольны высокими пошлинами, установленными шведами для прохода торговых судов через Зунд[23]! — подпевали королю его советники: генерал Карлович и ливонский рыцарь Иоганн Паткуль.
Саксонские гренадеры на парадах и маневрах, устроенных Августом под Равой Русской, выглядели грозно и устрашающе, польские уланы лихо мчались с копьями наперевес, сверкали позолоченные крылья у польских гусар, дружно грохотали саксонские тяжелые пушки — армия короля Августа казалась великолепной.
— С таким сильным союзником и впрямь можно решиться на войну со шведами. Тем более что, возможно, еще поможет не только Дания, но и Пруссия. Вместе-то сломим шведскую гордыню! — решился Петр. — А там чья еще будет Рига! — Крепко жила в Петре обида за неучтивый прием в Риге, где по приказу коменданта Дальберга караульные шведские солдаты согнали царя и его свиту со стен укреплений.
Словом, когда через две недели Петр из Равы Русской поскакал в Москву, он был уже расположен к военной коалиции против Швеции.
А в Москве царя с нетерпением ожидал новый датский посол Гейнс, тоже с предложениями о самом тесном антишведском союзе.
Однако переговоры и с датчанами и с саксонцами затянулись.
Для их завершения надобно было, во-первых, заключить хотя бы перемирие с турками, во-вторых, создать взамен распущенного стрелецкого войска новую регулярную армию.
Первую задачу выполнил один из трех великих послов, думный дьяк Прокофий Возницын на мирном конгрессе с турками в Карловичах и другой дьяк Украинцев в Стамбуле, вторую решил уже и сам Петр в Москве.
Нарвская конфузия
Собственно, поход на Нарву в 1700 году был случаен и свершился не столько по воле Петра, сколько по просьбе союзника, короля Августа.
Первоначально Петр и его советники хотели идти на Неву и захватить там шведские крепости Нотебург и Ниеншанц, возвернуть Ингрию и Корелу и отрезать шведские войска в Финляндии от гарнизонов в Эстляндии и Ливонии[24].
Поддерживал это направление и саксонский посланник, по происхождению ливонский дворянин, бывший подданный Швеции Иоганн фон Паткуль. Не для того он бунтовал против шведского короля, чтобы Эстляндию и Ливонию вместо шведов захватили московиты. Эти провинции и Паткуль, и поддерживающие его немецкие бароны в Ливонии хотели отдать под легкую власть короля Августа, при которой остзейское дворянство чувствовало бы себя столь же вольготно, как польская шляхта в Речи Посполитой.
