Джейн Харрис - Наблюдения, или Любые приказы госпожи
Так вот до чего мы дошли, до письменного общения (насчет чертовой головной боли я ни на секунду не поверила). Я скомкала бумажку и в сердцах швырнула в помойное ведро. Должна добавить, настроение у меня не улучшилось, когда немного погодя мне пришлось выуживать оттуда записку, потому что я запамятовала, к какому часу миссус распорядилась подать ужин.
Вечером я отнесла ужин в столовую, как было велено. Я впервые обслуживала миссус вдвоем с мужем и должна была бы, по крайней мере, испытывать любопытство. Однако новизна происходящего не возбудила моего интереса, поскольку на сердце у меня лежала тоска, такая же бурая и вязкая, как соус на баранине. (Я в точности следовала рецепту, но к сожалению, результат не совсем оправдал ожидания.) Когда я поставила тарелки на стол, господин Джеймс кивнул мне, но миссус даже не посмотрела на меня, она явно избегала моего взгляда. Всякий раз, пока я находилась в комнате, она изо всех сил старалась поддержать беседу с мужем и безостановочно сыпала вопросами — так раз за разом бьешь по мячу, чтобы подольше удержать его в воздухе. Мне показалось, она не закрывает рта, чтобы только не дать мне встрять в разговор (а я и не собиралась!).
После ужина никто меня больше не вызывал, и я легла спать в десять часов, усталая и подавленная. На следующее утро я встала хорошо отдохнувшей и с крохотной надеждой в душе, но надежда погасла, когда миссус сообщила, что они с мужем уезжают на весь день, а по возвращении домой вечером она будет слишком утомлена для урока пунктуации. Она была сама вежливость, мило улыбалась и называла меня «дорогая», но я прекрасно видела, что ей не терпится от меня отделаться.
Всю неделю меня не покидало ощущение, будто мы двое кружимся друг вокруг друга, исполняя каждая свой танец. Если, скажем, я вплывала в комнату в ритме вальса, уже через несколько секунд миссус ускакивала прочь в ритме джиги.
Присутствие хозяина тоже изменило жизнь в «Замке Хайверс». Он проводил дни более или менее одинаково: с утра пораньше уходил на встречу со старшим работником, и вы не видели его и его котлетные бакенбарды до позднего дня. Если хозяин разживался глазговской или эдинбургской газетой, около четырех часов он вызывал меня читать объявления, ну а потом до вечера возился со своими бумагами.
Господин Джеймс был чрезвычайно занятой человек, ничего не скажешь: помимо поместья, требующего неусыпного надзора, и коммерческих предприятий в Глазго у него имелись политические амбиции, каковое обстоятельство послужило одной из причин недавней поездки в Лондон. Местный член парламента, мистер Вейр-Патерсон, был не только стар годами, но и слаб здоровьем, а вдобавок любил заложить за воротник. Хотя вслух об этом не говорилось, все понимали, что его место в избирательном округе может в любой момент освободиться. Джеймс Рейд метил на кресло мистера Вейр-Патерсона — оборотистый и хитрозадый, он бы в два счета его занял при наличии хотя бы половины шанса и общественной поддержки. Не дожидаясь смерти мистера Вейр-Патерсона, господин Джеймс уже всерьез начал предвыборную кампанию, по части добрых дел и по части работы с общественностью. В порядке доброго дела он намеревался построить в Соплинге общественный фонтан, питающийся от нового источника (с водяным снабжением в тамошних краях дела обстояли из рук вон плохо). Что же до работы с общественностью, он постоянно ужинал с разными видными жителями округа — разумеется, только с теми, кто имел право избирательного голоса. Иногда миссус сопровождала его в таких визитах, а иногда он брал с собой своего друга Макгрегор-Робертсона. Если хозяин ужинал дома, миссус сидела за столом с ним, а если он уезжал в гости без нее, она затворялась в своей комнате, чтоб не встречаться со мной.
Я мало чего знаю о политике. Но одно знаю точно.
Ой, нет. Еще минуту назад я что-то знала, но сейчас забыла напрочь. Ладно, взамен я скажу вот что. Я наблюдала за ними. Когда они двое находились вместе, я при любой возможности наблюдала за ними со всем вниманием, как карманник следит за намеченной жертвой. Привычки и обыкновения супружеских пар были мне незнакомы. Я зорко наблюдала за ними, и мне казалось, что между миссус и ее мужем что-то неладно, и дело даже не в том, что они не спали вместе. Во-первых, меня приводило в недоумение его обхождение с ней. Обычно господин Джеймс держался с Арабеллой в высшей степени любезно, но с такой преувеличенной вежливостью и предупредительностью, какие принято выказывать совсем еще незнакомому человеку или, скажем, инвалиду, но никак не своей молодой жене. В иные разы, однако, он вдруг выходил из себя без всякой видимой причины, становился с ней груб, поминутно ее перебивал, возражал на каждое слово, а не то просто игнорировал. Миссус же, независимо от его поведения, всегда держалась с ним мило и почтительно — в общем, как подобает хорошей жене. Если не считать одной маленькой детали, конечно.
Она все время бесстыдно лгала ему.
Я уже догадалась, что господин Джеймс понятия не имеет, что жена пишет книгу. В скором времени я пришла к заключению, что он не знает также, какие штуки она вытворяет со служанками. Доказательством тому служило следующее обстоятельство: с момента возвращения хозяина в поместье все эксперименты прекратились. Никаких больше странных перепадов настроения, никаких дурацких приказов, никаких «сесть-встать». Словно ничего такого и не было. Значит, когда миссус настоятельно просила меня держать язык за зубами, она прежде всего хотела, чтобы я не проболталась ее мужу. Посему я твердо положила рассказать господину Джеймсу обо всем, что она тут выделывает в его отсутствие. Чтоб ей жизнь медом не казалась.
Но немного погодя мне представился другой, более занимательный способ отомстить.
9
Важный ужин
В последующие дни произошло две вещи. Господин Джеймс решил устроить Важный Ужин. А вскорости я придумала, как поквитаться с миссус. Сперва про ужин. В день, когда рассылались приглашения, хозяин и миссус чуть не тряслись от возбуждения, бог ты мой даже жаль что гостей предвиделось не много, потому как эти двое в своей радостной горячке светились что пара канделябров и могли бы озарить целую бальную залу. У меня же наоборот настроение было паршивое, состояние духа подавленное, а моя враждебность к миссус достигла предела. В число приглашенных входил преподобный Гренн (излишне говорить, в сколь буйный восторг меня привела эта новость), а также доктор Макгрегор-Робертсон. Приглашение получил и мистер Дейви Флеминг. Он был всего лишь одним из арендаторов господина Джеймса, но выгодно выделялся среди прочих благодаря своей растущей репутации поэта. (Именно у него они ужинали в день возвращения хозяина из Лондона.) Остальных гостей я не знала, они были «влиятельные люди», по выражению миссус. Мистер Мунго Ранкин, владевший смежными угодьями, но сейчас превращавший свои поля в угольные рудники, он собирался прийти с супругой. И главная из приглашенных персон — мистер Дункан Гренн, член парламента, не больше и не меньше. Он являлся младшим братом преподобного Гренна и «местным либеральным светилом».
На самом деле для него-то и давался ужин, всех прочих гостей господин Джеймс по большому счету в гробу видал. Он хотел произвести впечатление на одного только Дункана Гренна, члена парламента, имевшего большое влияние на здешних представителей партии и способного (при желании) оказать господину Джеймсу существенную поддержку на выборах. Вдобавок Дункан Гренн время от времени устраивал в Эдинбурге званые вечера, на которых, по слухам, присутствовал аж сам старый лорд Паммистоун! Господи помилуй всех нас!
Разумеется, высоких гостей нужно будет обслуживать за столом по этикету. Моя единственная предыдущая попытка такого «этикетного обслуживания» оказалась не шибко успешной, не стану вдаваться в подробности, но в деле были замешаны соус и загривок хозяина, и несмотря на все мои честные старания первый случайно соединился со вторым на манер, не принятый в приличном обществе. С тех пор я раскладывала пищу по тарелкам в кухне. Но теперь, в виду намеченного званого ужина, миссус взялась обучать меня обращению со столовым серебром и муштровала, покуда я не поднаторела настолько, что смогла бы ловко переложить с раздаточного блюда одну-единственную горошину на тарелку хоть самому Папе Римскому. Похоже, мне не придется отдуваться одной: Гектор и одна из Кислых Сестриц станут помогать мне у стола и за кулисами. За отсутствием кухарки миссус сама сочинила меню и надзирала за всеми приготовлениями.
К назначенному дню хозяйка дома уже не просто светилась, а лучилась счастьем, превратившись из канделябра в ослепительно сияющую люстру. С полудня в кухне кипела лихорадочная деятельность, возглавляемая ее лучезарным величеством, рядом с которой я, понурая и обиженная, смотрелась жалким тлеющим фитилем. В кои-то веки хозяева не поскупились на расходы. Мы приготовили суп и пироги, зажарили фазанов и ягнячью ногу, наварили говядины с морковью.
