Григол Абашидзе - Долгая ночь
Летописец считал, что потомки, которым придется изучать жизнь султана, должны будут иметь представление о тех народах и государствах, с которыми соприкасался султан.
Один человек, как бы он ни был мудр, справиться с такой задачей не мог. Поэтому Несеви имел в своем распоряжении целый отдел, в котором трудились книжники тех народов, история которых интересовала султанова летописца. Несеви держал здесь монгола и уйгура, индийца и адарбадаганца, перса и туркмена. Все они в разное время попали в плен к Джелал-эд-Дину и теперь находились на положении рабов в руках Несеви. По его заданию и под его ежедневным наблюдением они писали историю и географию своих стран.
Эти рабы, эти помощники султанова секретаря жили, конечно, лучше других рабов, они не могли сетовать и жаловаться на свою судьбу. Несеви относился к ним с должным уважением, как-никак они были его коллеги, но все же плен есть плен, и дабы кто-нибудь из них не вздумал шпионить или даже бежать, к ним была приставлена стража. Каждый день подневольных летописцев, каждый их шаг был известен хозяину.
К числу таких-то книжников-рабов и присоединили придворного грузинского поэта Турмана Торели. В первый же день Несеви разговорился с новым рабом.
— Такова уж судьба, поэт, и таковы превратности судьбы. Ее колесо непрерывно вращается. Оно то поднимет человека высоко к облакам, то опустит его на землю, иногда и вовсе в грязь. Нет на земле человека, которого колесо судьбы поднимало бы все вверх и вверх. На то оно — колесо. Те, кто вчера считал себя наверху положения и был счастлив, вдруг начинают скользить вниз, в бездонную пропасть, а те, кто скрежетал зубами от несправедливости и обиды, вдруг подымаются и попадают в сферу неожиданного, неслыханного счастья.
Мир устроен так, что не могут быть одновременно счастливы все, так же, впрочем, как и несчастны. Вертится колесо. У его вращения есть верх и низ. Счастье одних неизбежно подразумевает несчастье других. Счастье одного народа строится на несчастье другого. Вражде между народами нет и не будет конца, так же как раздорам, вражде, ненависти между отдельными жалкими людьми.
Вчера еще Грузия была сильной, счастливой страной, а ты был ее свободным, избалованным сыном. Но колесо повернулось, и вот ты пленник и раб хорезмийского султана, а вся твоя родина — рабыня, лежащая в прахе у его ног.
И у меня когда-то была иная жизнь. У меня был свой город. Отец моего сегодняшнего повелителя хорезмшах Мухаммед держал в своей руке почти весь исламский Восток. Счастливо и мирно жила эта огромная страна, и я был счастлив вместе с ней. У меня была прекрасная библиотека, полная редких и бесценных книг. У меня был досуг, который я тратил на их постижение. Я проводил время в мудрых неторопливых беседах с учеными и поэтами. Я считал такую жизнь не менее привлекательной и богатой, чем времяпрепровождение на охоте, на пиру или в объятиях женщин. Но, как только что я говорил, колесо судьбы непрестанно вращается.
В глубине далеких пустынь, в Монголии, появился, окреп и возвысился неизвестный доселе народ. Он хлынул из своих пустынь и смел наше государство с лица земли. Звезда монгольского счастья поднялась в зенит, а нашу звезду затмило непроглядным мраком.
Мой родной Хорасан растоптала нога врагов. Мое счастье кончилось, и я, как бродяга с сумой, иду по пути несчастья. И этот путь бесконечен… Голос у Несеви задрожал, а на глаза набежали слезы.
Торели оказался хорошим слушателем. Он внимал речам своего хозяина, не перебивая течение его мысли и его речи. Но когда Несеви заплакал, не выдержал и поэт. Он осмелился вставить слово.
— Почему вы несправедливы к своей судьбе? Вы по-прежнему сильны и должны быть по-прежнему счастливы.
— Силен и счастлив! Может быть, это и так, но вторая особенность нашего мира заключается в том, что все в нем относительно. По сравнению с тобой, за один день превратившимся из придворного поэта в раба, я должен выглядеть счастливым человеком, ибо я служу своему султану. А султан побеждает своих врагов. Но мое сегодняшнее счастье несравнимо с тем, что я имел у себя в Несе и Хоросане.
Несеви оправился от слез и, взяв себя в руки, продолжал:
— Наш султан, и мужество и милосердие которого ты видел сам, действительно велик и могуществен. Правда, до сих пор все время побеждал Чингисхан, но нельзя искать причины этому в бессилии либо в несмышленности султана. Он терпит поражение не потому, что слаб или глуп, но потому, что Чингисхан лишь орудие в руках аллаха, которым он хочет наказать нас за наши грехи и маловерие. Поэтому напрасны были все усилия Джелал-эд-Дина в борьбе с Чингисханом.
Но наши молитвы смягчили сердце аллаха, и он сменил гнев на милость. Его благодать сошла на султана, ибо он единственная надежда и защита правоверных. Господь повернул колесо судьбы и даровал нам победу над врагом.
Отныне в руках Джелал-эд-Дина меч победы. Он остановит и повернет татар, возвратит себе законные владения своего отца, а нам спокойное и мирное процветание.
Победа над Грузией — одно из самых славных деяний Джелал-эд-Дина. Вероятно, он вас сотрет с лица земли. Но потомки должны будут знать, кто такие были грузины, где они жили, как жили, как достигли могущества и богатства. Ты знаешь свою страну, поэтому ты должен ее подробно описать. Нас интересует все — обычаи народа, законы, по которым он жил, прошлое и настоящее. Большая удача, что ты поэт, книжник и весьма пригоден для исполнения такой задачи.
Только для этого я спас тебя от султанского гнева. Если бы не моя просьба, твоя голова торчала бы теперь, надетая на шест, на тавризской городской стене вместе с головами твоих соотечественников.
Надеемся, ты оценишь великодушие и милосердие султана и отнесешься к важному делу, о котором я только что рассказал, с прилежанием и любовью. Садись и приступай к описанию Грузии. Жди от нас милости и внимания. Если в чем-нибудь будешь нуждаться, обращайся к нам, мы поможем добрым советом, ибо у нас драгоценный опыт и аллах вразумляет нас. Когда труд будет закончен, получишь награду из рук самого султана.
И Торели приступил к описанию Грузии. Многое он знал сам, многое нашел в грузинских, арабских, персидских, византийских и армянских книгах, а также в книгах самого Несеви. Пригодились сведения путешественников и летописцев.
Сначала Торели подробно и красиво описал места проживания грузин, их обычаи и весь многовековый уклад жизни. Затем он начал рассказывать о важнейших исторических событиях. Чем больше он вникал в суть истории, тем чаще он вспоминал слова, оброненные Мохаммедом-эн-Несеви, о том, что счастье одного народа неизбежно строится на несчастье другого. Неужели действительно ходом истории руководит этот волчий закон, неужели он действительно непреложен для всех времен и народов? А где же законы бога, который учит любви к своим ближним и ко всем людям на земле? Может быть, закон уничтожения одного другим выдуман этим проклятым монголом, который, подобно древнему Моисею, внушает вместе с верой закон отмщения: «Око за око и зуб за зуб»?
Но ведь воюют и христиане. Они ведь тоже убивают безвинных людей, завоевывают другие страны — православная Византия, и Грузия, и Русь, и христианские государства Европы. Разве господь не учил «не убий»?
Да, конечно, ни Моисей, ни Магомет здесь ни при чем. Первобытные племена уничтожали друг друга задолго до Моисея, Магомета, Будды, Христа.
Вот сидит рядом пленный дикий монгол. У монголов нет даже алфавита, нет и книг. Кое-как пользуются уйгурской письменностью. В этом странном учреждении, придуманном Мохаммедом Несеви, около монгольского пленника постоянно сидит уйгур, тоже, конечно, пленник Джелал-эд-Дина. Монгол дик. Он настоящий первобытный человек. До пленения он был скороходом Чингисхана. На длинных дорогах Чингисхан устроил так называемые ямы, места, где можно менять лошадей. Но может смениться и гонец. Для этого он должен другому, свежему гонцу спеть свое донесение наподобие песни. Затем он останется отдыхать либо вернется в ставку, а донесение-песня помчится дальше.
Когда все остальные пленники, в том числе и Торели, кончают свою работу и уходят, монгол с уйгуром остаются одни. Монгол начинает распевать и таким образом рассказывает историю своего племени. А уйгур в уме переводит рассказ монгола и записывает его на своем уйгурском языке.
Монгол напевает легенды и предания, в которых превозносит предков Чингисхана, а его самого величает как высшее божество. За что они его величают? За то опять-таки, что он уничтожил и разорил множество невинных народов.
Монгольский народ не исповедует ни Моисея, ни Магомета. Но и в его действиях проявляется все тот же волчий закон. Значит, он действительно является всеобщим и обязательным для всех народов.
Для чего же появились пророки? Ради чего они отрекались от жизни, а Христос принял крестные муки? Зачем Магомет проповедовал новую веру, если человеческие действия заранее предопределены, если людям заранее уготованы вражда, убийство друг друга, господство одних над другими?
