Эйдзи Ёсикава - Честь самурая
Прежде всего нужно было отвлечь внимание Иэясу, пока войско Сёню, идя кружными и тыловыми дорогами, внезапно не выйдет к ключевой крепости клана Токугава.
Войско Сёню состояло из четырех соединений.
Первое, под командованием самого Сёню, насчитывало шесть тысяч воинов.
Второе включало три тысячи воинов, вел его Мори Нагаёси.
Третье — три тысячи человек во главе с Хори Кютаро.
Четвертое — восемь тысяч человек под началом Миёси Хидэцугу.
В передовых частях Сёню и Нагаёси сосредоточились отборные силы — воины, преисполненные решимости победить или умереть.
Настал шестой день четвертого месяца. Дождавшись наступления полной тьмы, двадцатитысячное войско Икэды Сёню вышло из крепости Инуяма в полной тайне и скрытности. Знамена были приспущены, копыта коней обмотаны ветошью. Проскакав всю ночь под покровом тьмы, всадники встретили рассвет в Моногуруидзаке.
Здесь воины подкрепились едой и устроили короткий привал, затем двинулись дальше и разбили лагерь в деревне Камидзё, откуда направили вспомогательный отряд в крепость Отэмэ.
Несколько ранее предводитель отряда Голубых Цапель Сандзо поехал по поручению Сёню к Морикаве Гонэмону, коменданту крепости, который пообещал отречься от Иэясу. Чтобы окончательно удостовериться в том, что он сдержит слово, Сандзо послали к нему еще раз.
Сёню находился в глубоком вражеском тылу. Войско шло вперед, с каждым шагом приближаясь к опорной крепости клана Токугава. Самого Иэясу там не было, равно как и его сил, — все они находились на передовой, занимая порядки на холме Комаки. По этому опустевшему гнезду, по кокону, из которого вылупился весь род Токугава, и намеревался Сёню нанести смертельный удар.
Комендант крепости Отэмэ, союзник клана Токугава, поддался на уговоры Сёню и выразил верноподданнические чувства к Хидэёси в обмен на удел, дающий доход в пятьдесят тысяч коку риса.
Крепостные ворота широко распахнулись. Сам Гонэмон вышел встречать вражеских военачальников. Он пригласил их внутрь. Не только в годы былого сёгуната люди самурайского сословия впадали в бесчестье и вырождение. В княжение Иэясу и князю и приверженцу доводилось питаться холодным рисом и отваром из овощей, сражаться с врагом, собирать хворост и трудиться в поле, — их объединяла во всех делах общая цель: во что бы то ни стало выжить. В конце концов им удалось преодолеть трудности и достичь такого могущества, что они оказались способны помериться силами с самим Хидэёси. И все же среди них находились бесчестные самураи вроде Морикавы Гонэмона.
— Все прекрасно, Гонэмон! — воскликнул Сёню. Его лицо сияло радостью. — Я счастлив, что вы выполнили свое обещание и вышли встретить нас. Если и дальше все пойдет как задумано, я сам напомню князю Хидэёси об уделе на пятьдесят тысяч коку риса.
— В этом нет нужды. Нынешней ночью я получил грамоту с пожалованием от самого князя.
Услышав это от Гонэмона, Сёню еще раз удивился памятливости и обязательности Хидэёси.
Войско, разбившись на три колонны, продолжило поход по долине Нагакутэ. Они приблизились к еще одной крепости. Это была крепость Ивасаки, силы которой насчитывали всего двести тридцать человек.
— Оставим ее! Нет славы в том, чтобы взять слабую крепость! Не будем отвлекаться от главной цели.
Проезжая поблизости от Ивасаки, Сёню и Нагаёси вели себя так, словно не замечали ее. Но беспрепятственно миновать крепость им не удалось. Со стен раздался ружейный залп, причем одна из пуль поразила в круп коня, на котором скакал Сёню. Конь встал на дыбы, сам Сёню едва не вывалился из седла.
— Какая наглость! — Щелкнув в воздухе плетью, Сёню резко приказал: — А ну, сметите с лица земли эту ограду!
Так войско впервые начало боевые действия. Воля к победе, долго и так тщательно сдерживаемая, выплеснулась наружу. Двое военачальников со своими полками, в тысячу человек каждый, напали на крепость. И куда более мощная твердыня не устояла бы под таким напором, а гарнизон этой крепости был малочислен.
В мгновение ока нападающие преодолели ров и двинулись на стены. Полетели горящие стрелы, и в небо, где сияло дневное солнце, повалил густой черный дым. Почти сразу был убит комендант крепости, участвовавший в бою. Все защитники погибли, лишь одному удалось спастись бегством и, добравшись до Комаки, доложить князю Иэясу о беде. Пока воины Сёню брали крепость, войско под началом Нагаёси успело уйти далеко вперед и остановилось на привал для отдыха и еды.
Подкрепляясь едою, воины в недоумении смотрели в ту сторону, откуда в небо валил черный дым, и гадали, что это могло значить. Скоро к ним подоспел гонец, известивший о взятии крепости Ивасаки. При этом известии люди довольно усмехнулись. Кони паслись на зеленой траве.
Получив сообщение о взятии Ивасаки, третий отряд встал на короткий привал в Канахагиваре, давая отдых воинам и коням. Увидев, что остановились все три передовых отряда, встал и четвертый, который замыкал движение войска.
В горах стояло безвременье: весна уже прошла, лето еще не настало. Лазурь небес была ослепительно ясной, превосходя синевой море. Вскоре после того, как отряды остановились, усталые кони начали дремать. С ячменных лугов и из леса доносилось пение соловьев и жаворонков.
За два дня до этого, вечером шестого дня четвертого месяца, двое местных крестьян из деревни Синоки крадучись пробирались по полям, перебегая от укрытия к укрытию, чтобы не попасться на глаза передовым дозорам западного войска.
— Пропустите нас к князю Иэясу! Спешная и важная новость! — закричали они, едва добравшись до ставки на холме Комаки.
Ии Хёбу проводил их в шатер Иэясу. За несколько минут до того Иэясу разговаривал с Нобуо, а после его ухода достал из-за пазухи рукопись Конфуция и принялся молча читать, не обращая внимания на дальнюю ружейную стрельбу.
Иэясу был на пять лет моложе Хидэёси, в этом году ему исполнилось сорок два. Лучший возраст для военачальника. Вид у Иэясу был столь кротким и добродушным, тело таким рыхлым, а кожа такою нежной, что посторонний мог усомниться в том, что перед ним человек, испытавший столь много, полководец, которому приходилось бросать в бой войско одним взглядом.
— Кто там? Наомаса? Войди.
Отложив в сторону Конфуция, Иэясу повернулся к вошедшим.
Двое крестьян рассказали, что нынешним вечером отряды войск Хидэёси покинули Инуяму и устремились на Микаву.
— Ты хорошо потрудился, — сказал Иэясу. — И будешь достойно вознагражден!
То же он повторил другому крестьянину.
Сейчас его чело подернулось тревогой. Если враг решил взять Окадзаки, то тут ничего не поделаешь. Самому Иэясу не пришло в голову, что враг способен оставить поле боя у холма Комаки, чтобы обрушиться на его родную провинцию Микава.
— Позовите Сакаи, Хонду и Исикаву. Велите, чтобы пришли немедленно, — хладнокровно распорядился Иэясу.
Он велел троим военачальникам взять на себя командование войском на холме Комаки, пока его здесь не будет. Возглавив ударный отряд отборных воинов, он намеревался броситься вдогонку за войском Сёню.
Как раз в это время в ставку Нобуо прибыл с докладом деревенский самурай. Когда Нобуо доставил этого человека к Иэясу, князь созвал на совет всех военачальников.
— Вот и вы, князь Нобуо! Что ж, погоня за Сёню наверняка выльется в крупную стычку, а без вас не стоит и ввязываться в бой, ибо это потеряет смысл.
Иэясу поделил войско преследования, насчитывающее пятнадцать тысяч девятьсот человек, на два отряда. Первым из них бросился вдогонку за врагом четырехтысячный отряд Мидзуно Тадасигэ.
В ночь на восьмое больший из двух отрядов покинул холм Комаки. Его возглавляли Иэясу и Нобуо. Войско переправилось через реку Сёнаи. Вражеские войска во главе с Нагаёси и Кютаро находились в деревне Камидзё на расстоянии всего в два ри от преследователей.
Когда призрачным бледным светом залило орошенные рисовые поля и мелкие ручьи, стало ясно, что скоро начнет светать. На всем вокруг еще лежали резкие черные тени, а небо было застлано темными тучами, жавшимися к земле.
— Вот они!
— Всем лечь! Лечь наземь!
Фигуры воинов из отряда преследования замелькали, торопливо прячась от взора противника, среди побегов риса, в густом кустарнике, под сенью деревьев, во впадинах почвы. Напрягая слух, воины могли слышать грозную поступь западного войска, идущего сплошною черной массой по единственной здешней дороге, исчезающей среди деревьев дальнего леса.
И вновь, разбившись надвое, преследователи устремились за противником, оставаясь для него невидимыми и неслышными. Они шли по пятам за четвертым отрядом западного войска под началом Миёси Хидэцугу.
Так складывалась судьба отрядов утром девятого числа четвертого месяца. Человек, которому Хидэёси поручил столь важное дело и который доводился ему племянником — Хидэцугу, — до самого рассвета не догадывался, что за ним гонятся.
