Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести
Но не сдался генералу Миллеру Ясногорский монастырь, где хранилась почитаемая всей Польшей икона Ченстоховской Божьей Матери. Пришлось шведам начать осаду.
К общему удивлению, крохотный монастырь держался!
Пламенем по сухой траве пошла по стране весть: Они не сдаются!
И вставали мужики с косами и дубинками, а за ними и шляхта. Все крупные города Польши были заняты шведскими гарнизонами, но страна им уже не принадлежала.
Полк графа Делагарди стал на зимние квартиры в городе Новый Сонч, владении графа Константина Любомирского, в двенадцати милях от Кракова. Рейтары уже не были желанными гостями в городе и в крае.
Вернувшийся из плена, подполковник Форгель приказал срочно сделать лафеты для найденных в городе чугунных пушек и расставить их в ключевых местах. Окрестные местечки обложил контрибуцией, и пять или шесть недель её платили исправно. Потом стало хуже. Отряд рейтар, посланный собрать недоимки, почти целиком вырезали мужики. По воскресеньям на рынке Сонча было пусто. Мало кто привозил продукты.
Форгель отобрал у горожан всё оружие и заставил их в костёле присягнуть на верность королю Карлу Х. Срочно чинили городские стены. На рыночной площади дежурил дозор, двадцать четыре рейтара. Каждая рота получила для обороны участок городской стены.
Впрочем, первое время жили неплохо. Местные пани не обходили своим вниманием любезного, щеголеватого рейтара. А уж хозяйка, панна Марыся, дебелая сорокалетняя красавица, поглядывала на него многозначительно и за обедом подкладывала Патрику лучшие куски.
— Чего теряешься, парень?! — посмеивались над Гордоном друзья. — Давно бы пошарил у пани под юбками. Она явно не против.
Юный рейтар не умел спешить в делах Венеры. Да и хозяин явно косился. Кто знает, чем бы кончилась сия история, только настали худые времена.
В декабре шляхтич-арианин21 сообщил, что окрестные горцы и русины собираются огромными толпами, дабы напасть на город. Подполковник отослал в Краков супругу и большую часть имущества.
Ночью 14 декабря часовые заметили в лесу, к северу от города, множество огней. Посланная туда сотня рейтар привела шестерых пленных. Они рассказали под пыткой, что в отряде братьев Вонсови- чей двести драгун краковского епископа и около трёх тысяч холопов. Братья намерены захватить богатую усадьбу этого арианина, а потом двинуться на Новый Сонч.
Подполковник Форгель на военном совете предложил разогнать эту сволочь. Храбрый, но безрассудный офицер считал, что эскадрон добрых шведских рейтар шутя справится с этой швалью. И почти все офицеры с ним согласились.
Возражал только ротмистр Дункан, но его подняли на смех.
Утром, взяв с собой двести пятьдесят рейтар и почти всех офицеров, Форгель отправился на вылазку. Комендантом Сонча остался ротмистр Донклау. День прошёл тихо. К вечеру половина гарнизона напилась. Гордон заглянул на квартиру своего ротмистра. Тот сидел мрачный за бутылкой горилки.
— А, земляк! — обрадовался Дункан, — Заходи, садись. Меня тоска одолела. — Налил Патрику чарку, подвинул тарелку колбасы. — Представляешь, парень, этот хлыщ, майор Кенигсмарк, посмел усомниться в моей храбрости. Мальчишка! Да я дрался в Померании, когда он ещё под стол пешком ходил! Не будь майор моим командиром.
Самодовольные дурни! Думают, что Польша дрожит при виде шведского мундира. Было, да прошло. Набьют им нынче морду. Да и нам тут надо бы поостеречься. Я сказал ротмистру Донклау, что стоит удвоить караулы. Он послал меня к дьяволу. — Ротмистр жадно выпил ещё чарку. — Дай нам Бог дожить до утра без драки!
Уже стемнело, когда он насторожился:
— Что за шум? Погляди, парень.
Простоволосая паненка бежала по улице с криком:
— Поляки ломают ворота!
«Неужто Дункан угадал?! Побегу гляну!» — подумал Патрик.
Встречный рейтар подтвердил:
— Ломают! И через стены лезут!
Как оказалось, повстанцы выслали к воротам своих лучших стрелков, переодетых простолюдинами, с цешинками22. Сии ружья весьма метко стреляли пулей размером в большую горошину. И звук от выстрела тихий. Полупьяная стража на них и не смотрела.
По сигналу они перестреляли часовых и принялись вырубать топорами брешь в воротах. А иные притащили длинные лестницы и полезли на стены. Всё это Гордон узнал позднее. А тогда он бросился к ротмистру:
— Тревога! Враг в городе!
Патрик стремглав побежал к себе, не думая об опасности. Его заботила Блекбёрд, вороная кобылка благородных кровей, доставшаяся ему после ранения. Такой лошади у Патрика в жизни не было! К несчастью, он утром приказал расковать Блекбёрд, дабы подточить подковы.
Ротмистр Донклау скакал к воротам с десятком рейтар:
— За мной! Быстро!
Медлить было нельзя. Рядом с кобылой стоял под немецким седлом запасной конь, низкорослый чалый мерин. Патрик вскочил на него и поспешил следом. Пушку возле ворот горожане успели испортить, а из широкой бреши уже торчало с десяток мушкетов. Дружный залп ранил двух рейтар и убил лошадь.
— Поздно! — закричал Донклау. — На рыночную площадь! За мной!
Патрик повернул к дому. Хозяин стоял у ворот и щурил хитрые глазки на круглой роже. С виду — простачок.
— Мою кобылу! — рявкнул Патрик.
Спешиться он боялся. Хозяин медлил.
— Быстро! Пошли слугу, или я раскрою тебе череп, пся крев! — кричал Патрик.
Ах, как не хотелось отдавать лошадь сему шведу! Хозяин уже прикинул, сколько выручит за неё. Но ведь бешеный мальчишка мог и вправду зарубить. Кликнул слугу. Хлопчик вывел кобылу.
Теперь скорей! Надо догнать своих. Но никакая сила не могла заставить старого мерина ускорить шаг.
А сзади уже бежали поляки, стреляли, метали топорики. Стреляли враги плохо, а вот топориков приходилось опасаться.
Испуганная Блекбёрд рванулась вперёд и чуть не выдернула Гордона из седла.
Ночной бой в городе — никто не знает, где свои, где чужие, где спасение, а где гибель! Вокруг полная неразбериха.
Ротмистры собирали рейтар, дабы пробиться к южным воротам. Из переулка выехал грозный майор Боу в каске, с обнажённым палашом в руке.
— Не забыли ли вашу книгу, майор? Похоже, мы нынче все разоримся! — не удержался от шутки Патрик.
Боу всю неделю мучил их рассказами о некой волшебной книге. Дескать, в ней описано, как можно богато прожить в большом городе, имея в запасе всего сотню дукатов.
«Пробьёмся! — подумал Гордон. — Однако на старом мерине далеко не ускачешь!».
Рискнул, пересел на Блекбёрд, хоть она и без подков, а дороги скользкие.
Ротмистры вновь повели взвод на рыночную площадь. Поляки рассыпались, но кто-то крикнул, что они бегут по боковым улицам, дабы отрезать шведов от ворот.
Повернули обратно. Пока Дункан очищал улицу от врагов, кобыла упала, и Патрик с трудом успел поставить её на ноги и поправить седло.
В третий раз ротмистр Дункан повёл рейтар в атаку на площадь. Тут погиб их знаменосец, и никто не смог помочь ему. Площадь была забита поляками. Патрику показалось, что их там тысячи две. Всё время он боялся, что седло вот-вот перевернётся. В спешке плохо затянул подпругу.
Атака успеха не имела. Дункан с большим риском пробился назад, чтобы обеспечить отход. Несколько пехотинцев палили из мушкетов вдоль улицы по своим и чужим.
«Ловушка! Где же выход?» — подумал Патрик. И опять Блекбёрд упала на скользкой дороге. Срезав седло (поправить нет времени!) Гордон вскочил на неё. Тут его саданули по голове чем-то тяжёлым. Усидел, не свалился. Блекбёрд вынесла.
Очнулся он перед воротами. Но их уже заняли поляки и рубили шведов, пытавшихся вырваться из города.
«Тут-то я и погибну. Один остался.— подумал Гордон. — Может, попытаться? Матерь Божья, помоги!».
Прикрыв голову палашом, дал шпоры! Кобыла не подвела. Сшибая стоявших на пути, они пролетели через ворота.
Подход к воротам защищал форт — земляной вал с палисадом. В нём также было двое ворот. Пошире, справа, там стояли трое драгун краковского епископа. Поуже, слева, — кучка простолюдинов.
