Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести
Гордон удивился. Он едва знал щеголеватого корнета.
— Почему ты меня зовёшь?
— Ты ж шотландец! А шотландцы — народ надёжный и верный. Да и рейтары говорят, что ты парень храбрый. Нас всего трое. Маловато для дела.
«Одно дело — шарить по пустым хатам хлопов, — подумал Патрик. — Но обирать дворян?».
Ян заметил его колебания.
— Не сомневайся, дружище! Мы ж не трогаем тех, кто верно служит королю Швеции. По лесам и болотам прячутся гнусные изменники, нарушившие присягу. И прямой долг честного ландскнехта, наказать их, — усмехнулся корнет. — Мы ведь не грабим мирных жителей, а просто забираем брошенное, ничейное имущество. Все так делают!
Патрик пошёл седлать коня. В этот раз на его долю досталась пара коней и добычи на двадцать талеров. В стране, охваченной войной, нетрудно составить состояние.
У многих рядовых рейтар шли в обозе повозки с добром под присмотром надёжных слуг. Правда, немало удальцов сложило при этом голову.
25 сентября шведская армия подошла к Кракову. Воевода Чар- нецкий жёг предместья, чтобы затруднить врагу штурм города.
Гордон легко сходился с людьми, особенно с земляками. На привале он познакомился с шотландцем, майором Майклом Боу, и тот пригласил юношу к себе.
Боу только что прибыл в Польшу с рекомендательным письмом к Дугласу и был уверен, что тотчас получит блестящее назначение. Майор остановился на ночлег рядом с квартирой генерала Дугласа, рассчитывая с утра явиться к прославленному генералу
Вечером Майкл и Патрик засиделись за бочонком доброго шотландского виски, а утром проспали встречу. Дуглас уже уехал. Они решили отправиться за генералом вдогонку, а, коли повезёт, то и поживиться по дороге.
Майор был из той породы людей, что всё знают и всех учат. Важно поглаживая толстое брюхо, он объяснял юноше, как следует в три недели закончить сию компанию. Гордон учтиво слушал, кивал, не спорил. Патрик крайне не любил таких резонёров, и решил при случае проучить самодовольного олуха.
Они долго ехали вдоль узкой, глубокой речки и никак не могли перебраться на ту сторону. Патрик заметил широкую доску для пешеходов, переброшенную на тот берег и, не задумываясь, направил по ней коня. Риск был велик, но Гордон проехал благополучно. В него словно чёрт вселился. Майор, не решившийся на такое безрассудство, яростно бранил Патрика с того берега, называя наглым мальчишкой. Когда они доехали до мельничной плотины, Боу, наконец, перебрался и снова поехал вместе с юношей.
Миновали линию двойных постов. Дальше уже шла ничья земля.
«Погоди! Увидишь нынче небо с овчинку», — подумал Патрик. Он заметил в поле рыжую лисицу — добрая примета! — и был уверен, что нынче с ним ничего худого не случится.
Невдалеке пылало предместье Кракова. Обсуждая неразумных поляков, выжигающих и разоряющих собственную страну, друзья поехали дальше. Майор думал, что они вот-вот догонят генерала Дугласа.
В предместье Гордон заметил двух солдат в синих мундирах:
— Поляки!
— Где двое, там и двадцать! Пора возвращаться, — встревоженно заметил майор.
— Чего нам бояться двоих? Вперёд!
Тут шотландцев обступила дюжина солдат с сержантом:
— Кто такие?
—Мы иноземцы, служим в польской армии, — ответил Гордон спокойно. — Дайте напиться, парни! Жарко.
Сержант что-то заподозрил:
— В каком полку служишь? А ну слезай!
Гордон, боясь ошибиться, ответил уклончиво.
—Вы шведы! — крикнул сержант и выдернул из седельной кобуры пистолеты майора.
Патрик крикнул Боу по-английски:
— Не отдавай!
Но майор не думал сопротивляться. Он не знал ни слова по-польски и, слыша дружеский разговор, считал, что это шведские часовые.
Тут сержант выхватил саблю и напал на майора. Рванувшись вперёд, тот прижал Гордона к стене. Чтобы избежать удара, Патрик нагнулся, и конец сабли лишь раскроил ему кафтан и панталоны да нанёс легкую рану в бедро. Счастливо отделался.
Шотландцы оторвались, но путь назад был перекрыт, и им пришлось скакать к городу. Солдаты бежали следом, но, как ни удивительно, не стреляли.
Майор мчался впереди, пришпоривая коня. Вот и ворота города. А на стене множество вооруженных людей. Патрик во время заметил узкую улочку влево и крикнул об этом Боу. Свернули. Они скакали совсем близко от стен, и просто чудо, что их не подстрелили. Солдаты отстали, и Гордон уже подумал: « Пронесло.».
Вокруг горели дома предместья. За поворотом улицу напрочь перегородил рухнувший дом. Его обломки ещё пылали. Шотландцы повернули налево, через кладбище. Выход был загорожен невысокой железной решёткой. Мешкать было нельзя. Гордон с трудом уговорил Боу накинуть на решётку свой плащ. После этого лошади легко перескочили через неё и почти не повредили плащ.
— Чёрт меня дернул связаться с этим отчаянным парнем! — причитал майор. — Он готов в одиночку штурмовать город, а через реку запросто скачет по пешеходным мосткам. И мои пистолеты из-за тебя пропали.
Отъехав далеко от предместья, заспорили, куда теперь. Но тут Патрик заметил три десятка поляков, скакавших к ним во весь опор. Пришлось поторопиться.
Добравшись до дозорных, они подняли тревогу, а потом спрятались в обозе, дабы не объяснять, как их занесло на вражеские позиции. Их искали, но не нашли.
В конце сентября, сделав солидный запас пластыря и мазей, Гордон вернулся в роту. А через пару недель его рана совсем затянулась.
Тем временем Карл Густав пошел в Войнич. Там стояли квартиа- неры20 — самая боеспособная часть польской армии. Но и они не выдержали удара шведов. После сего поражения королю Польши пришлось бежать в Силезию. Карл Х, вернувшись к Кракову, приказал копать апроши (осадные рвы и насыпи) и готовить штурм. Чарнецкий провёл несколько удачных вылазок, но сие могло лишь несколько отдалить неизбежную сдачу города.
Окрестная шляхта и мужики всё чаще резали шведских фуражиров. Пришлось отправить против партизан генерала Дугласа с тремя сотнями рейтар. Участвовал в этом рейде и Гордон. В одной из стычек польская пуля пробила ему правую ногу, пониже подвязки, и убила коня. Патрик получил отличную вороную кобылу из трофейных, но нога распухла так, что пришлось разрезать сапог. В Казимеже, жидовском предместье Кракова, раненого определили на квартиру к портному Исаку. Пришел доктор, перевязал рану, заметил:
—Тебе повезло, парень. Кость не задета. Через пару недель сядешь в седло.
Патрик с любопытством присматривался к хозяевам. Из Англии евреев выслали полтора века назад, и в Шотландии юноша их не встречал. Говорили о них всякое, дескать, проклятый народ, враги Христовы.
«Люди как люди, — решил Патрик. — Шумные, любопытные. Ко мне относятся прекрасно. Кормят, заботятся».
К нему часто приходили друзья. Чаще других — Хольштейн. Как- то зашёл Ян Рудачек с другим рейтаром, Вилли Мидлтоном. Вилли выставил бутылку венгерского.
— Зря ты поступил в драгуны! — сказал он Патрику. — У вас в роте, кроме тебя, ни одного шотландца нет. А у нас — шестеро! И ротмистр великолепный, Джеймс Дункан. Он тебя знает. Переходи в рейтары. Драгуны — мужичьё. А у нас — порядки для дворянина. И на добычу выбраться куда проще. Право, решай.
Гордон задумался. Служить в рейтарском полку куда легче и привольнее. Да и заработать офицерский чин рейтару значительно проще, чем драгуну. Спросил Хольштейна.
— Соглашайся, и не думай! — ответил друг. — Тебе нынче удача привалила. Кабы меня пригласили, бегом бы побежал.
Вскоре Патрик простился со своим покровителем Гардиным и нанялся добровольцем в полк графа Делагарди, к ротмистру Джеймсу Дункану.
Только жаль было расставаться с Гансом.
19 октября Чарнецкий сдал Краков на почётных условиях. Гарнизон свободно вышел из города с распущенными знамёнами, с двенадцатью пушками и большим обозом. Казалось - победа! Почти все польские вельможи присягнули на верность шведскому королю. Князь Трансильвании Ракоши и гетман Богдан Хмельницкий клялись ему в вечной преданности. Из Вены прислали богатые дары. Император, по просьбе Яна Казимира, предлагал посредничество.
