Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 1
Не стоило обращать внимания на болтовню. Иное дело молва, будто Гейдрих, зная тайные слабости людей, способен любого — от прислуги до министра — поставить в зависимое положение. Такое реноме не только льстило самолюбию, но и помогало в работе.
Как-то, в хорошую минуту, он обменялся мнениями по этому поводу с шефом.
«И пусть думают. Очень хорошо,— одобрил Гиммлер.— Я и Мюллеру говорил, что не стоит слишком рьяно опровергать слухи об ужасах гестапо. Страх, суеверный всепоглощающий страх — самый надежный помощник. Где бы ни находился человек, что бы ни делал, пусть помнит: с него не спускают глаз. Любой поступок, любое слово тут же станут известны».
Гейдрих полностью согласился. Уж он-то не щадил сил, чтобы поставить под свой контроль всю империю. Местные организации СД стремились внедрить «почетных агентов» во все звенья партийного и государственного аппарата. На заводах и фабриках, в полках рейхсвера и на боевых кораблях, в университетах и школах, на фольварках и рудниках, в газетах и киностудиях, театрах и госпиталях — везде сидели осведомители, чьи имена знало только непосредственное руководство. «Почетными агентами», как правило, становились лучшие, наиболее компетентные специалисты того или иного учреждения. Этот тайный, глубоко внедрившийся в общественную жизнь институт, построенный по принципу иезуитского ордена, был задуман Гиммлером в середине двадцатых годов. Впоследствии, когда Кайзер Генрих стал полицай-президентом Мюнхена, голая идея начала обрастать мясом. Гитлеру она настолько пришлась по душе, что он приказал осуществить ее в кратчайшие сроки. Рудольф Гесс только выполнил поручение.
Привлеченный в качестве непосредственного исполнителя, Рейнгард Гейдрих вскоре стал одним из наиболее влиятельных представители национал-социалистской элиты. Его имя почти ничего не говорило широкой публике. Радио о нем не упоминало, газеты не печатали его портретов, операторы кинохроники никогда не сопровождали его в поездках.
Высокий и всегда приглушенный голос Гейдриха, его манера проглатывать гласные запоминались надолго, а содержание беседы как-то сразу улетучивалось из головы.
Однако внешне бессистемно разбросанные построения объединяли удивительный по точности и экономии материала логический каркас. Но понять это было дано далеко не каждому, тем более в момент разговора.
Гитлер научился доводить наэлектризованную толпу до неистовства, Геббельс сам пьянел от своих речей, Геринг, хватая все, что только было под рукой — должности, ордена, еврейские дома, заводы, картины,— взахлеб упивался собственной личностью. Но никто из них не понимал технологии власти с такой отстраненной четкостью, как Гейдрих. В сущности, он хотел одного: всегда знать обо всем больше, чем кто бы то ни было. Именно этим и занималась СД. Особое внимание уделялось партийно-правительственному аппарату, армии, полиции, разумеется, дипломатическим кругам. Секретная служба не дублировала гестапо. Поэтому «почетные агенты» не являлись полицейскими осведомителями в обычном понимании. Пришлось затратить массу усилий, чтобы втолковать это ближайшим сотрудникам. Гейдрих не нуждался в мелких доносчиках и тем более провокаторах. Таких, когда возникала необходимость, поставлял Мюллер-гестапо. СД работала на ином системном уровне. В основу всего была положена точная квалифицированная информация. Моментальные снимки, из которых эксперты монтировали живую ленту событий. На первой ступени агенты собирали сведения о реакции различных слоев населения на мероприятия режима и международные события, о популярности того или иного руководящего деятеля. Затем наступала очередь штатных сотрудников. Зная общий абрис задачи и располагая более обширной информацией, они выделяли наиболее существенное, если требовалось, уточняли детали в непринужденной беседе. Полная картина воссоздавалась уже в Центральном управлении, где готовился материал еженедельных и ежемесячных докладов для Гиммлера и Гитлера. В этих секретных, государственной важности, сводках не приукрашивали, не искажали действительности в угоду высшему руководству. Напротив, сложные явления жизни исследовались со скрупулезной объективностью, причем основное внимание уделялось враждебным национал-социализму тенденциям.
Что бы ни говорил Гитлер в публичных выступлениях или даже в узком кругу, реальное положение он знал. Коверкая до неузнаваемости факты, выдумывая, импровизируя, не заблуждался насчет истинного течения дел. По крайней мере, имел возможность не заблуждаться, ибо доклады Гейдриха поступали с точностью курьерского поезда.
Работа секретной службы была оценена по достоинству. СД получила право вести расследование на всех этажах власти, допрашивать любых, даже очень высокопоставленных лиц. Имперские министры и гаулейтеры в этот круг не входили, равно как и генералитет. Тут Гейдрих должен был действовать на свой страх и риск. И через два года после триумфа движения фюрер опасался рейхсвера. Старческое брюзжание господ с лампасами могло повергнуть его в истерику.
Шеф СД старался использовать это в собственных целях.
Некоторые сведения особо деликатного свойства, оседая в персональной картотеке, никогда не попадали в докладные.
Без десяти одиннадцать адъютант положил на стол стопку без единой помарки переписанных на машинке листов. На каждом значилось: «Отпечатано в 1 экземпляре».
Гейдрих вскользь проглядел сообщения о светских раутах в «Эспланаде», «Бельвю», «Адлоне», «Клубе господ», дрезденском «Эдене» и мюнхенском «Кайзергофе».
Далее следовала информация об охоте Германа Геринга (бревенчатый дом, старинный костюм хозяина, который он вскоре сменил сначала на розово-зеленую униформу главного лесничего, затем — на белый парадный мундир генерала «люфтваффе»). Это интереса не представляло, равно как и черный, шведского мрамора склеп, в котором покоилась жена рейхсминистра. Куда большего внимания заслуживала появившаяся на горизонте монументальная Брунгильда — невеста Геринга, но на нее уже имелось исчерпывающее досье.
Остальное было примерно в том же стиле. Ни самого Гейдриха, ни тех, кому предназначался отчет, ничуть не волновали восторги Шахта, дважды посетившего концерт знаменитого скрипача Крейслера. Иное дело, что министр просвещения Руст не знает ни слова по-английски, хотя всюду значится прямо противоположное. И неважно, что СД это уже известно. «Почетный агент» в министерстве — человек явно сообразительный, он понимает, в чем суть работы. Такого стоит поощрить, может быть, даже продвинуть по службе.
— Узнайте, на какой должности работает информатор,— сказал адъютанту Гейдрих, пометив абзац, где говорилось о ситуации в министерстве просвещения.— А ответственному за финансы укажите, что они плохо ориентируют людей.— Он поставил вопросительный знак.— Нужно узнать, о чем Шахт беседовал с Уильямом Доддом.
— Будет исполнено, группенфюрер.
— Далее. Я не вижу сообщений о руководителе бюро иностранной печати Эрнсте Ханфштенгле. На прошлой неделе их тоже не было. Проверьте.
— Слушаюсь,— адъютант записал в блокнот.
— В прошлых сводках два раза отмечалось, что его называют «франтом». Я это уже усвоил. Не надо ничего лишнего. Теперь о свидании Сурица с Доддом. Политические симпатии американца давно известны. Не надо повторяться. Тем более что никакой положительной информации нет. Только сам факт, длительность встречи и запись телефонного разговора.
— Ясно, группенфюрер. Материалы три-а, группенфюрер,— адъютант взял новую стопку, намереваясь положить ее, как обычно, справа от Гейдриха.
— Посмотрю позже. Кстати, давно пора изменить рубрики. «Подрывная деятельность, включая агитацию и саботаж». «Эмиграция — коммунисты и социал- демократы». «Эмиграция — интеллигенция». «Общественное мнение в стране вокруг всех этих вопросов». Итого — четыре рубрики... Теперь сообщения из-за рубежа. Только самое срочное: Москва, Лондон, Париж, Прага... Остальное верните Иосту. Я не буду смотреть.
— Важное донесение из Женевы, группенфюрер,— перебирая страницы, адъютант задержался на одной, помеченной красным грифом.— Проходит по четырем параграфам.
— Давайте,— по обыкновению безучастно и глухо сказал Гейдрих.
Сразу уловив суть, он перечитал каждую строчку. Загадочное происшествие в Шепетовке заслуживало специального анализа. Вопросов возникало множество, а однозначных ответов не находилось. Информатор, внедренный в бюро полковника Коновальца, сопроводил телеграмму Смал-Штокого биографическими данными бывшего посланника Центральной рады. Вступать в контакт с абвером, пожалуй, не стоило. Ведомство Нейрата располагает обширной документацией по Украине. Гейдрих вызвал по внутреннему телефону уполномоченного по связи с министерством иностранных дел штурмбанфюрера Карстенса.
