Кристиан Жак - Под акацией Запада
— Не понял.
— Он владеет скрытно огромным состоянием.
— Ты что выпил, Сетау? Должно быть, это похуже змеиного яда!
— Амени владеет незаконным состоянием… И это может быть даже серьезнее! Представь, что Рамзес подвергается опасности…
— Объясни.
Сбиваясь и путаясь, но не пропуская ни одной детали, Сетау рассказал, как они с Лотос положили конец торговле Шерит.
— Что стоят признания такого бандита, как этот капитан? Он назвал первое попавшееся имя!
— Он казался искренним, — возразил Сетау.
Серраманна был ошеломлен.
— Амени… Он последний, кого я заподозрил бы в измене царю и стране.
— А меня бы ты заподозрил, да?
— Не надоедай мне своей обидчивостью! Сейчас речь идет об Амени.
— Необходимо расследование, Серраманна.
— Расследование, расследование! Легко сказать. Во время праздника возрождения я должен заниматься безопасностью Рамзеса. И потом Амени все держит под замком! Если он совершил бесчестный поступок, era нельзя спугнуть и позволить уничтожить доказательства. Ты представляешь, что будет, если мы его напрасно обвиним.
Сетау схватился за голову:
— Мы с Лотос свидетели. Капитан обвинил Амени.
Сард почувствовал приступ тошноты. Его воротило при мысли о том, что такой человек, как Амени, верный из верных, думал только об обогащении. Но самым худшим было возможное участие Амени в заговоре. Может, его тайное богатство служило для вооружения противников Рамзеса?
— Я пьян, — признался Сетау, — но я тебе все рассказал. Об этом знаем только мы трое.
— Я бы предпочел этого не знать.
— Как ты намерен поступить?
— У Амени есть во дворце служебные апартаменты, но он всегда спит в своем кабинете. Нужно будет произвести тайный обыск, перед этим, конечно, выманить его оттуда… Если он спрятал там золото или драгоценные камни, мы их найдем. За ним будет установлено постоянное наблюдение и проверка всех лиц, которых он принимает. Он должен иметь связь с заговорщиками. Будем надеяться, что мои люди не совершат оплошности. Если стража визиря прослышит об этом расследовании, у меня будут крупные неприятности.
— Нужно думать о Рамзесе, Серраманна.
— А о ком же, по-твоему, я думаю?
Глава 27
В это утро весь Египет молился за Рамзеса. После такого длительного царствования как он впитает огромную энергию, исходящую от богов и богинь? Если его физическое тело больше не в состоянии служить вместилищем ка, оно будет уничтожено, как ненужная хрупкая оболочка. Огонь царствования Рамзеса вернется в небесный огонь, а его мумия — в землю. Но если царь возродится, новая кровь потечет в жилах страны.
Привезенные из провинций севера и юга изображения богов были собраны в храме возрождения Пи-Рамзеса, где их встретил Ка. Во время праздника Рамзес станет их гостем и будет пребывать внутри сверхъестественного, в священном пространстве вдали от мирской суеты.
Одеваясь на заре, Рамзес подумал об Амени. Какими бесконечными покажутся эти дни его личному писцу! Во время церемоний он не сможет спросить у царя совета и будет вынужден отложить большое количество дел, которые затем он представит как срочные. По мнению Амени, Египтом никогда хорошо не управляли и ни один чиновник не воспринимал свою роль всерьез.
С двойной короной на голове, одетый в льняное плиссированное платье и позолоченную набедренную повязку, обутый в золотые сандалии Рамзес предстал на пороге дворца.
Два «царских сына» склонились перед Фараоном. Одетые в рубашки с широкими рукавами и в длинные набедренные повязки они держали знамена, верхний конец древка которых был вырезан в форме барана, одного из воплощений Амона, скрытого бога.
Знаменосцы медленно шествовали впереди Фараона до гранитных ступеней храма возрождения, перед ними стояли обелиски и колоссы, символизирующие поле в Абу-Симбеле, царское ка. С самого начала строительства своей столицы Рамзес предусмотрел место для этого храма, так как верил, что будет царствовать больше тридцати лет.
Два жреца в масках шакалов встретили Фараона: один был привратником дорог севера, другой юга. Они повели царя по дороге, пересекающей зал с десятиметровыми колоннами, к залу тканей. Там царь разделся и надел льняную тунику выше колен, похожую на саван. В левую руку он взял пастуший посох, в правую — скипетр с тремя ремешками, воскрешающий в памяти три рождения Фараона, в подземном царстве, на земле и на небе.
Рамзес пережил уже много испытаний, шла ли речь о битве с диким быком или о сражении у Кадеша, где он один в рукопашной схватке противостоял тысячам хеттских воинов, но праздник возрождения звал его к другой битве, где вступали в бой невидимые силы. Умирая в самом себе, возвращаясь в небытие, откуда он вышел, Рамзес должен возродиться от любви богов и богинь и наследовать себе самому. Этим магическим действом он ткал нерушимые узы между своей символической личностью и своим народом, между своим народом и созидательными силами.
Два жреца в масках шакалов повели царя в большой двор под открытым небом, очень похожий на двор фараона Джесера в Саккаре. Творение Ка, восхищенного древней архитектурой; он осуществил эту постройку внутри ограды храма возрождения Рамзеса.
Она шла ему навстречу.
Она, Меритамон, дочь Нефертари, сама Нефертари, воскресшая, чтобы воскресить Рамзеса. Длинное белое платье, скромное золотое ожерелье, головной убор с двумя длинными перьями, которые символизировали жизнь и Закон: ослепительная Великая Супруга Фараона стала позади царя. Во время обряда она будет охранять его магией слова и пения.
Ка зажег огонь, осветивший статуи богов, часовни, где они стояли, и царский трон, на который сядет Рамзес, если выйдет победителем из испытаний. Верховному жрецу будут помогать совет вельмож Верхнего и Нижнего Египта, в числе которых были Сетау, Амени, верховный жрец Карнака, визирь, главный лекарь царства Неферет, «царские сыновья» и «царские дочери». Протрезвевший Сетау не хотел больше думать о презренном поведении Амени, важен был только обряд, который нужно безукоризненно исполнить, чтобы обновить жизненную силу Рамзеса.
Вельможи Верхнего и Нижнего Египта пали ниц перед Фараоном. Затем Сетау и Амени в качестве «единственного друга» омыли ноги царя. Очищенные, они позволят ему пройти все пространства воды, земли или огня. Ваза, из которой била вода, имела форму иероглифического знака «сема», представляющего собой сердце и трахею, что обозначало «соединять». С помощью этой сакральной жидкости Фараон становился сплоченным существом и объединителем своего народа.
Ка так хорошо организовал церемонии, что дни и ночи праздника пролетели, как один час.
Вынужденный идти медленно из-за своей плотно облегающей туники, Рамзес придал действенную силу подношениям из пищевых продуктов, возложенным на жертвеннике богов; своим взглядом и ритуальной формулой «подношение, которое делает Фараон» он вызвал нематериальные ка пищи. Царица исполняла роль небесной коровы, кормящей царя молоком звезд, чтобы изгнать из его тела слабость и болезни.
Рамзес почтил каждого бога, чтобы предохранить множественность творения, которая питала его единство. Своими действиями он высвобождал нерушимое единство, скрытое в каждой форме, и передавал каждой статуе магическую жизнь.
В течение трех дней процессии, молитвы, приношения следовали друг за другом в большом дворе, где присутствовали боги. Укрытые в часовнях, куда вели маленькие лестницы, они устанавливали границы связанного пространства и распространяли свою энергию. То бодрая, то торжественная музыка тамбуринов, арф, лютен и гобоев подчиняла ритму эпизоды, указанные на папирусе, который разворачивал распорядитель обряда.
Уподобляясь душе богов, ведя диалог с быком Аписом и крокодилом Собеком, размахивая гарпуном, чтобы помешать гиппопотаму причинить вред, Фараон устанавливал связь между потусторонним миром и народом Египта. Благодаря действиям царя невидимые становились видимыми и создавалось гармоническое отношение между природой и человеком.
В прилегающем дворе было сооружено возвышение, на котором стояли два расположенных рядом трона; чтобы взойти на них, Рамзес должен был подняться по нескольким ступенькам. Когда он садился на трон Верхнего Египта, на нем была белая корона, а на трон Нижнего Египта — красная. И каждая ритуальная фаза исполнялась одной или другой частью царской личности — двоевластие в движении, внешне неустранимая противоположность, но устраненная в существе Фараона. Так, Две Земли, не смешиваясь, становились одной. Восседая поочередно на одном и другом троне, Рамзес был то Гором с зорким взглядом, то Сетом с непревзойденным могуществом, и одновременно третьим существом, примиряющим двух братьев.
