Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове
Громова это сообщение рассердило:
— Нельзя говорить крестьянам неправду. Организацию мы создали, но оружия у нас нет. Не-ет! И об этом надо сказать прямо. В бою пусть винтовки добывают, а по деревням в кузницах пики куют. Показывал мне как-то в Косо-Булате один старичок эту самоделку. Подходящее оружие, особенно для смелых…
Только закончил Игнат Владимирович говорить, как его толкнул в бок Степан Топтыгин, взволнованно зашептал:
— Признал я человека-то, который из Камня с Семыкиным пришёл. Это он меня на допросах пытал. Следователь Богатин…
— Понятно, — так же шёпотом ответил Громов. — Не подавай виду, что признал.
Топтыгин тихонько кивнул головой и укрылся за спиной партизан, а Громов нагнулся к Михаилу Титову и сказал:
— Рядом с Семыкиным сидит шпион, каратель Богатин. Не спускай с него глаз. — И прислушался, что говорит Чупахин — представитель партизанского отряда Ефима Мамонтова.
— Выступать пора, товарищи! Мы это по своему отряду чувствуем. Крестьяне идут к нам целыми группами. Уже сейчас мы свой контроль над многими сёлами установили. Колчаковцы партизан боятся, как огня. Вместе нам легче будет опрокинуть белую контру и восстановить советскую власть.
— Мнение, как я вижу, у всех единое, — сказал в заключение Иван Коржаев. — Наступило время поднимать крестьян на партизанскую войну. Таково решение и Каменской партийной организации. И не только Каменской… Нам удалось установить связь с томскими большевиками. Они тоже предлагают начинать восстание. Для развёртывания борьбы обещали прислать опытных людей. Но оружия мало, очень мало. Поэтому надо наступать в первую очередь на те сёла, где есть милиция. Разгромим её — оружие будет. И тогда — на Камень!.. Взять город очень важно. Хоть на сутки, хоть на час. Крестьяне почувствуют нашу силу, пойдут партизанить. Каменская организация обещает вам выставить в помощь отряд рабочих… — Коржаев минуту помолчал и выкрикнул: — К восстанию, товарищи!
И сразу же над заимкой прокатился пул возгласов:
— Выступать. Выступать немедленно!..
— Выс-ту-упа-ать!..
— На Ярки! — перекрыл всех чей-то звонкий голос.
Партизаны дружно подхватили:
— На Ярки-и!..
Вверх взлетели кепки, фуражки, шапчонки. Над толпой появились флаги.
Агент колчаковской контрразведки Богатин, воспользовавшись возбуждением, охватившим партизан, хотел незамеченным скрыться. Выбравшись из толпы, он отошёл в сторону, скользнул за тальниковый куст. Но перед ним, словно из земли, появился высокий, могучего телосложения партизан. Это был Михаил Титов.
— Постой-ка, ты куда? — спросил он.
Богатин на какой-то миг растерялся, но сразу же овладел собой, хихикнул:
— Хе, хе… понимаешь, в самый ответственный момент живот скрутило. Пришлось до ветра бежать…
— Врёшь, подлая твоя душа! — рявкнул Титов. — Думал нас перехитрить. Не-ет, шалишь, мы любую продажную шкуру насквозь видим. Сколько за наши головы выторговал?
Богатин молчал, испуганно поглядывая на партизана.
— Ну, говори!
Колчаковец что-то попытался сказать, но вместо слов лишь выдавил из себя нечто подобное волчьему завыванию: "Ы-ы-иу", вдруг резко повернулся и бросился бежать, Титов вскинул винтовку и выстрелил. Богатин взмахнул руками, повалился на куст. Партизан подошёл к колчаковскому шпиону и, убедившись, что он мёртв, проговорил:
— У-у, собака! — сплюнул на сторону и спокойно пошёл к заимке.
Партизаны уже были на лошадях. Выстроившись в колонну, они двинулись в Ярки. Впереди плескались в солнечных лучах два алых полотнища. Кто-то запел партизанскую песню:
Довольно! Рабства мы терпеть не будем,
Расплаты час настал для них.
Вперёд, ребята — славны партизаны,
За нашу кровь, за кровь детей своих!..
Подхваченная десятками сильных голосов, песня разбудила степную тишину.
…Когда отряд вошёл в село, на улицу сначала высыпали ребятишки. Они бежали сбоку колонны и выкрикивали: "Партизаны! Партизаны!.." Из домов стали выходить мужики и женщины. Вскоре к сборне сошлись почти все жители Ярков.
Громов, сопровождаемый несколькими партизанами, поднялся на крыльцо, сдёрнул с головы фуражку, взмахнул ею, прося тишины, громко, так, чтобы все слышали, проговорил:
— Прошёл год без советской власти. За это время крестьяне на собственной спине сполна узнали, что это за Верховный правитель Колчак. Плети и шомпола открыли глаза даже тем, кому было безразлично, кто будет править. Теперь всем ясно, что только большевики несут трудовому народу настоящую свободу и мир, освобождение от кабалы и насилия. Так я говорю?..
— Так!
— Правильно-о!..
— А раз правильно, — продолжал Громов, — то отныне именем поднявшихся на войну против Колчака партизан в вашем селе опять устанавливается советская власть…
Снова одобрительный гул голосов. Кто-то из средины толпы выкрикнул:
— А дозволь спросить: надолго это?
Игнат Владимирович улыбнулся. Ему было понятно беспокойство крестьянина — он хотел знать: хватит ли силы удержать власть. И Громов твёрдо ответил:
— На веки вечные!.. Прошу избирать председателя Совета и военного комиссара…
* * *Аркадий Данилов сидел в избушке, расположенной у дальних пашен в стороне от проезжих дорог, и, поджидая товарищей по подполью, думал: с чего начать выступление, пойдут ли за ним односельчане?
Вспомнилось, как, бежав из Камня, захваченного белыми, он долго скитался по степи, полуголодный, измученный, ночуя на заимках, в полевых станах, а то и просто под стогом сена. Во время этих скитаний своими глазами видел, как глумятся колчаковцы над народом, узнал, как люто ненавидят крестьяне новую власть, и их ненависть закалила в нём веру в победу. Перебравшись в Усть-Мосиху весной девятнадцатого года, Данилов создал здесь подпольную большевистскую организацию. На первом собрании, которое проходило в заброшенной бане на берегу озера, присутствовало всего пять человек: Ильин, Дочкин, два брата Тищенко и он. А теперь подпольщиков стало двадцать пять. Это уже сила…
Первым пришёл из села Пётр Дочкин, старый большевик. Он был явно взволнован. Об этом Данилов догадался сразу: войдя в избушку, Дочкин оставил раскрытой настежь дверь, то и дело снимал и снова надевал свою старенькую кепчонку.
— Что-то случилось? — забеспокоился Данилов.
— Хорошее, Аркадий, хорошее! — поторопился успокоить его Дочкин. — Зиминцы выступили.
— Выступили?! — изумился и в то же время обрадовался Данилов.
— Ну да!.. Приехали к ним позавчера каратели дезертиров ловить. Выпороли всё село: и стариков, и молодых, и даже женщин, но никто не выдал беглецов. Не стерпели зиминцы, поседлали коней да под командой Павла Чаузова влетели в Чистюньку и всю милицию побили. Чистюньские и колчаковские мужики к ним присоединились.
Говорят, и в других деревнях народ за ними поднимается.
На общем собрании восставших создан Главный революционный штаб Алтайского округа. Командующим назначен Кондратий Никифорович Брусенцев, начальником штаба — Фёдор Иванович Архипов…
Г. Ивкин — руководитель Зиминской подпольной организации.
Зиминская подпольная организация была самой крупной, объединяла около двадцати сёл. Руководили ею питерский рабочий большевик Гавриил Ивкин и учитель Фёдор Архипов. Они не только сумели сколотить крепкое партийное ядро, но и установить связи с большевистским подпольем Барнаула, Бийска, Камня и Змеиногорска. Данилов знал также, что уже к маю этого года у них было создано и скрывалось в степи три отряда: первый — из крестьян села Зимино, второй — из рабочих Легостаевской паровой мельницы и третий — из крестьян Боровского подрайона.
Усть-мосихинцы давно уже держали связь с зиминцами и ещё раньше договорились выступать против колчаковцев вместе.
— Ждать и нам больше нечего, — проговорил Данилов. — Так, Петро?
К. Н. БРУСЕНЦЕВ — командир зиминских партизан.
— Так! — ответил Дочкин.
Один за другим начали входить в избушку подпольщики. Когда все были в сборе, Данилов спросил:
— Слыхали о зиминцах?.. Восстали они. И в других деревнях на партизанскую войну народ поднимается. На совещании подпольщиков, с которого я на днях вернулся, решили начать массовое восстание. Медлить больше нельзя. Все ли готовы к выступлению?
— Готовы! — враз ответили подпольщики.
— А раз готовы, надо подумать, с чего начать?
— Чего думать, — баском прогудел Андрей Полушин, — завтра базарный день. Там и начать.
— Подходяще, — поддержал его Ильин, ранее выбранный на одном из подпольных собраний командиром отряда. — Весь народ на базаре соберётся.
