Анн Бренон - Нераскаявшаяся
Гильельма подняла голову:
— Ты должен поговорить с моим братом Пейре. Найди его. Скажи, что я его зову. Он обещал придти, если я его позову.
— Правда? Значит, ты спасена. Если Пейре на твоей стороне, мы сможем преодолеть все препятствия. Я и сам должен был прежде всего подумать об этом. Он не одобрит ни зла, ни насилия, чинимого над тобой. Я это знаю так же хорошо, как и ты. Он твой брат, а мой друг. Он, как и я, может действовать свободно, он тоже беглец, его ничто не держит. И кроме того, он твой старший брат. Гильельма, если отец отказался тебе помочь, то это сможет сделать старший брат. Если твой отец поступил плохо, старший брат защитит тебя. Он имеет право забрать тебя у твоего злого мужа. Это он заберет тебя, и с ним ты уйдешь, высоко подняв голову. Но это значит… что тебе придется терпеть еще несколько недель. Ты выдержишь?
Сердце Гильельмы снова сжали тиски страха и отчаяния, которые медленно, но неуклонно возвращались к ней. Однако теперь ее поддерживала надежда. Выбор сделан, ее истинная дорога определена. Она осмелилась поднять глаза на красивое смуглое лицо молодого человека, склоненное над ней в полумраке, лицо, в котором для нее не было ни малейшего признака угрозы. Она чувствовала его дыхание на своем виске, особый запах шерстяной одежды, его дружеское тепло и расположение, ту простую нежность, которая соединила их руки. Она без страха приблизила к нему свою влажную щеку и спросила с некоторой жадностью в голосе:
— Ты пойдешь искать его в самую Тортозу?
— Я бы хотел, но сейчас это вряд ли нужно, — ответил юноша. — Это будет видно в конце марта. Возможно, Пейре уже в пути, на обратной дороге. Он должен вернуться со своей отарой в Акс под конец апреля, в крайнем случае, в начале мая, пока не начались ярмарки и период стрижки овец. В Аксе я его и встречу. Я тебе обещаю, что как только это произойдет, мы очень быстро тебя разыщем. Но я понимаю, что тебе понадобится большое мужество, чтобы вытерпеть все это время в Ларок д’Ольме, пока ты будешь ждать нас, ведь твой отец не захотел приютить тебя в Монтайю. Но мы не пропадем безвести, мы придем. Ты сможешь выдержать?
Гильельма попыталась улыбнуться сквозь слезы.
— Я буду ждать, — просто сказала она. — Я буду защищаться от своего мужа всеми возможными способами. Все, что я теперь желаю, это встать на дорогу добра. Все остальное для меня неважно. Я хочу посвятить свою жизнь помощи добрым людям, которые приходят ночью. Я хочу служить преследуемой Церкви. Как ты, Бернат…
— Если так, то ты на эту дорогу уже ступила, — серьезно сказал Бернат. — Если Бог так захочет, то мы пойдем по ней вместе.
Он вперил свой черный взгляд в глаза Гильельме, словно пытаясь подкрепить ее решимость и заключить с ней какой–то безмолвный заговор надежды. Двое молодых людей какое–то время сидели молча, слегка испуганные вибрирующей мощью той силы, которая соединила их в этом молчании. Было так тихо, что они слышали все звуки в этом бедном доме. Малыши ворочались и вздыхали, под ними скрипела кровать. Из–за приоткрытой двери другой комнаты доносился громкий храп Азалаис. В тусклых отблесках огня их лица казались одушевленными тенями.
На губах Гильельмы вновь заиграла улыбка.
— Мне пришла в голову мысль, — медленно сказал Бернат, — что я мог бы забрать тебя с собой в Акс, к госпоже Себелии Бэйль, подруге добрых людей. Ты знаешь, что она бросила своего мужа, человека богатого и важного, потому что он не только сам не был устремлен к добру, но и ей запретил видеться с добрыми христианами? Мне кажется, что со своей стороны он тоже радовался, что избавился от нее. Он частенько говаривал, что ему претит слишком большая набожность. Ее муж — это нотариус Арнот Сикре, который сейчас стал кастеляном Тараскона у графа де Фуа. Говорят еще, что они расстались по взаимному согласию…
— И госпожа Себелия живет одна, без мужа?
— Она живет одна, но она в таком возрасте, когда она может это себе позволить. Да и ее отца уже давно нет в живых. Кроме того, она имеет средства к существованию. Она живет в городе Аксе, в доме, доставшемся ей по наследству. Ее сын Понс Бэйль последовал за ней, чтобы тоже присоединиться к Церкви. Он был высвячен и стал добрым человеком в то же время, как и его друг, Жаум Отье. Двое других ее сыновей остались с отцом, и они так же, как и отец, враждебны всему, что касается нашей Церкви. Добрая и мужественная Себелия забрала с собой также дочь и маленького сына. Ее дом в Аксе стал истинным домом Божьим. Всех, кто туда приходит, она принимает и кормит. Все страждущие могут найти у нее приют и встретиться с добрыми людьми. У нее ты могла бы жить в мире, и она обязательно помогла бы тебе… Но Акс слишком близко, а семья Маури из Монтайю очень хорошо известна в округе. Если твой муж захочет отомстить, то он сможет легко найти тебя, а злобные слухи повредят нам в будущем.
— А как жила эта добрая женщина Жаметта, без товарищей, на улице Этуаль, в Тулузе?
— Ей служила одна из добрых верующих, Сердана Фауре, которую еще называли Экслармондой. Ты знаешь, муж Серданы — один из лучших верующих, Пейре Бернье, как и она, преданный Церкви. После того, как он сбежал из Мура, тюрьмы Инквизиции в Каркассоне, они встретились, и теперь живут как беглецы из–за ереси и, так же, как и Гийом Фалькет, служат добрым людям, помогая им как добрые верующие. Они всегда готовы сопровождать их в Тулузэ, Альбижуа, Кверси или Лаурагэ…
Бернат помолчал с минуту, а потом продолжил:
— К несчастью, в Борне, как раз перед последней облавой, умерла добрая Монтолива, жена Мартина Франсе из Лиму, умерла почти в то же самое время, что и Жаметта. Она получила счастливый конец из рук Пейре из Акса. После этого начались регулярные обыски ее дома и домов ее друзей в деревне. Мартин Франсе бежал. Сейчас он где–то в пути, вместе с Гийомом Фалькетом и добрыми людьми… Какое счастье, что они на свободе, наши добрые люди! Бог говорит их устами. Несмотря на все опасности, верующие все равно не перестают принимать их у себя, просить их молиться за них, предлагать им свои дары и свою помощь. А к ним приходят все новые неофиты. Скоро будет крещен Рамонет Фабре. Я знаю, что в ноябре прошлого года Мессер Пейре Отье крестил своего друга Пейре Санса. Это было в Бельвезе, возле Тауриак, в доме Раймонда Дюрана… — Лицо Берната осветилось улыбкой, и его взгляд зажегся радостью. — Пейре Санс! Я очень уважаю его. Его взгляд всегда так преисполнен нежности, света и силы, что кажется, будто он уже покинул этот мир. А ведь он даже не умел читать. Это Мессер Пейре Отье научил его. И теперь он проповедует как архангел, верующие просто потрясены его словами. Гильельма, для нашей Церкви еще настанут светлые дни…
Гильельма снова смотрела на это лицо, прямо в сияющие глаза. Без всяких опасений позволила себе проникнуться теплом и радостью этих глаз. Потом она как бы незаметно для себя склонила голову на его плечо, сильное и красивое плечо, она зарылась лицом в его черные волосы. Она вдыхала запах жизни. Он шептал: «Я обещаю тебе, Гильельма, не теряй надежды. Сейчас я не могу предложить тебе ничего, кроме опасностей большой дороги. Все же, раз ты уже решилась, ты не останешься надолго во власти этого человека. Путь добрых верующих — это единственный достойный путь для тебя. И на этом пути ты сможешь иметь средства для жизни. Для нашей жизни с тобой, если захочешь…»
И ласковым, но уверенным движением всего лица, лбом, губами, подбородком, не выпуская ее рук, он стянул с головы Гильельмы туго натянутую ткань ее чепца, и тоже вдохнул этот запах жизни, запах, пронизывающий уложенные в прическу волосы молодой женщины. Он коснулся губами этого дрожащего лица, ее скул, ее закрытых глаз, но внезапно застыл на месте, потому что раздался стук в дверь, означающий, что пришел Гийом Маури. И в тот же момент из ночной тьмы вынырнул сам молодой человек с довольно большой сумкой на плече.
— Не копайся, Бернат, — сказал он. — Мессер Гийом Отье как раз выходит от Бенетов. Я тут собрал для него немного шерсти, муки, гороха, и прихватил свежевыпеченный хлеб. Увы, у моей матери особо и нечего взять. Поскольку добрый человек Андрю остался в Праде, ну ты знаешь, с этим бедным Арнотом, то нам нужно еще сделать крюк и забрать его, перед тем, как выйти на дорогу в Акс. О, и ты здесь, сестренка?
Гильельма и Бернат в едином движении отпрянули друг от друга.
— Я завтра возвращаюсь в Ларок д’Ольме, — ответила Гильельма. — Прощай, Гийом. Прощай, Бернат.
Бернат снова закутался в свой темно–синий плащ. Он подошел к Гильельме, обнял ее, как сестру и последний раз сжал ее руки в своих ладонях.
— Будь мужественна и терпелива, — тихо сказал он. Я вернусь вместе с Пейре в конце весны.
— Я уйду от него, — сказала Гильельма. — Но в моем сердце я уже от него ушла.
ГЛАВА 20
