Эдмон Лепеллетье - Путь к славе
С легкомыслием школьника он попал в сети стареющей кокетки, пустой, легкомысленной креолки, расточительной и глупой, любившей его только в тот день, когда он, император, снял с ее головы императорскую корону, столь неразумно возложенную им на легкомысленную женщину.
У госпожи Тальен, к которой Бонапарт после 11 вандемьера пришел, чтобы поблагодарить за ласковый прием, оказанный ему в тяжелые дни, он встретил вдову Богарнэ.
Эта вдова была креолкой с Антильских островов, одна из тех авантюристок, которые блуждают по свету, чувственные, смелые, привлекательные, более опасные, чем все куртизанки, и под защитой своего иностранного происхождения проникают в лучшее общество.
Ее звали Мария Жозефа Роза Ташер де ла Пажери. Она родилась 23 июня 1763 года в приходе церкви Богоматери на Мартинике. Отец этой Жозефы, которую звали Жозефиной, по имени Жозеф Гаспар, имел плантации, которые завещал своей семье, переехавшей туда из Франции в 1726 году. Бывший драгунский капитан, кавалер ордена св. Людовика и паж наследной принцессы, он был беден и очень озабочен вопросом о том, чтобы выдать замуж свою старшую дочь, так как у Жозефины были еще две сестры – Екатерина Мария Дезирэ и Мария Франсуаза.
Тетка молодой девушки, госпожа Ренодэн, нашла для нее мужа. Он оказался под рукой: это был сын маркиза Богарнэ, когда-то губернатора островов. Богарнэ были родом из Орлеанской провинции, а госпожа Ренодэн была любовницей маркиза.
Брак был решен заочно, так как молодой Богарнэ был во Франции, и его невеста отправилась туда в сентябре 1799 года. Она приехала в Бордо и через некоторое время обвенчалась с виконтом Александром Богарнэ, назначенным капитаном саррского полка по случаю его брака. Ему было восемнадцать лет, ей – шестнадцать. Бонапарт в то время, когда будущая императрица выходила замуж, был десятилетним мальчиком и поступал в бриеннскую школу.
Молодые супруги поселились в Париже на улице Тевено. Второго сентября 1780 года у них родился сын Евгений, будущий принц и вице-король Италии. Они не долго прожили вместе; скоро молодой виконт покинул жену и отправился в Америку на службу под начальством Булье. Желание доставить американцам независимость и приобрести бессмертную славу вместе с Лафайетом и Рошамбо соединялось у юного супруга с желанием уйти подальше от своей жены-кокетки, очень легкомысленной и расточительной. Он оставил Жозефину беременной. 10 апреля 1780 года она произвела на свет будущую королеву Гортензию, мать Наполеона III.
В это время Жозефина не подавала мужу никаких поводов к упрекам. Сам же он, женившись слишком молодым, стал предаваться новым увлечениям и мимолетным лечениям. Его отъезд мало омрачил легкомысленную женщину, так как возвращал ей свободу, крайне заманчивую для нее.
С топ поры Жозефина вела сравнительно регулярный образ жизни: у нее были любовники, долги, приливы и отливы благополучия. Она жила на окраине общества. Доступ ко двору не был для нее закрыт, потому что Богарнэ принадлежали к почтенному орлеанскому дворянству, но затруднен. Представить туда Жозефину могла только ее тетка Ренодэн, между тем сомнительное положение этой дамы преграждало ей вход в Версаль.
По возвращении во Францию Богарнэ подал просьбу о разводе. Парламент уважил ее, но ввиду обоюдной виновности супругов Жозефине была назначена пенсия в десять тысяч ливров. После развода она сочла нужным побывать у себя на родине, поехала на остров Мартинику и возвратилась оттуда в 1791 году в обществе флотского офицера Сииниона де Рура.
В Париже Жозефина нашла своего мужа занимающим высокое положение. Виконт де Богарнэ, депутат дворянства, сделался одним из влиятельных членов учредительного собрания. Ему принадлежит честь предложения в знаменитую ночь на 4 августа, допускать одинаково всех граждан на должности по гражданскому, военному и духовному ведомствам, а также установить одинаковые наказания для всех классов населения, что было равносильно отмене старого порядка в двух статьях закона. Его неоднократно выбирали президентом национального собрания, и в своем особняке, на Университетской улице, он принимал множество депутатов, старшиной которых состоял.
Честолюбивая Жозефина, жаждавшая быть главой политического салона, где вращался цвет национального собрания, вздумала примириться с мужем. Она прикинулась смиренной, кроткой, раскаявшейся, и благодаря ее ласковой вкрадчивости креолки цель была достигнута. Некоторое время она блистала в этом особняке на Университетской улице, сделавшись его королевой.
Однако дни омрачались. Террор закрыл салоны. Богарнэ отправился на войну. В звании главнокомандующего рейнской армией он вел осаду Майнца. Уволенный в отставку, он был арестован в 1794 году как брат принца Кондэ и генерал-майор его армии. Хотя Богарнэ, будучи всем известным республиканцем и патриотом, очевидно, не мог вступать в договоры с изменниками, однако он был обезглавлен на гильотине 5 термидора. Четыре дня спустя тюрьмы отворились, и Богарнэ уцелел бы и вышел бы на свободу вместе с прочими заключенными, если бы с его казнью не поспешили.
Смерть этого героя была результатом ошибки и торопливости, с какой исполнялись в тот ужасный момент приговоры по уголовным делам. Честь Богарнэ должна быть восстановлена безусловно, хотя его голова и скатилась с плеч заодно с головами изменников, заговорщиков и врагов отечества. Он пал жертвой ложных доносов. Тем не менее этот благородный человек заявил сам, что его смерть никак не следует ставить в упрек революции. Прежде чем взойти на эшафот, в завещании, полном душевного величия, достойном философа древности, Богарнэ особенно подчеркнул свою боязнь, чтобы потомство не сочло его «плохим гражданином» по той причине, что его труп был поднят среди мертвых тел изменников, сраженных мечом правосудия.
«Старайся всеми силами восстановить мою честь, – написал он своей жене в этом последнем предсмертном письме, которое было прервано приходом палача, – докажи, что Целая жизнь, посвященная служению родной стране, торжеству свободы и равенства, должна в глазах народа опровергнуть нарекания гнусных клеветников, вышедших преимущественно из разряда подозрительных людей. Однако этот труд необходимо отсрочить, потому что в разгар революционных бурь великий народ, который борется, чтобы сокрушить свои оковы, должен окружать себя справедливым недоверием и более опасаться забыть виновного, чем поразить невиновного».
Жозефине благоволила судьба в деле брака. Богарнэ и Бонапарт – какая женщина не гордилась бы этими двумя мужьями, но окружила бы их любовью, обожанием, почтением! Между тем она не любила ни того, ни другого, она изменяла им сколько ее душе было угодно с первым смазливым офицериком или молодым щеголем, случайно попавшимся ей в веселой компании, где эта прелестница чувствовала себя в своей стихии.
Революция сделала из Жозефины, отбившейся от своего круга и державшейся до сих пор особняком, подобие важной дамы. Имя ее мужа создало ей ореол в глазах женщин, вращавшихся при прежнем дворе и пощаженных террором. В тюрьме она коротко сошлась со многими почтенными особами, пережившими крушение старинной аристократии, там же завязалось у нее знакомство и с госпожой Кабаррюс. В доме этой дамы, где царила и жеманилась сама хозяйка под двойным флагом гражданина Тальена, своего супруга, и директора Барраса, своего любовника, Жозефина очутилась однажды лицом к лицу с сухопарым и неразговорчивым победителем вандемьера.
Бонапарт вошел в моду. Только и было разговоров, что о молодом генерале, который одним прыжком достиг своей цели и прославился. Парижские салоны наперебой оспаривали его друг у друга. Женщины дарили ему свои улыбки, старались завлечь героя. А он проходил мимо, серьезный, равнодушный и уже властный.
Вдова Богарнэ со своею беспечностью креолки, своими важными манерами и уже поблекшими прелестями пленила холодного молодого человека с первого взгляда. При этой роковой встрече у госпожи Тальен Бонапарт почувствовал себя увлеченным, околдованным, охваченным страстью. Смуглая островитянка, созревшая под знойным солнцем, манила его к себе неодолимыми чарами, и он с восторгом отдался ее обаянию.
Жозефина далеко не обладала красотой. Ее будущий деверь, Люсьен Бонапарт, такими словами передает впечатление, которое она произвела на него:
«У нее было мало, очень мало ума и совсем отсутствовало то, что можно назвать красотой; ее заменяли известные особенности креольской расы в гибких движениях стана при невысоком, скорее низком росте; ее лицу недоставало природной свежести, хотя этот недостаток довольно удачно пополнялся ухищрениями дамского туалета при свете люстр; наконец наружность Жозефины в общем была не лишена кое-каких остатков ее первой молодости, которые живописец Жерар, этот искусный реставратор поблекшей красоты у женщин зрелых лет, весьма талантливо воспроизвел на сохранившихся у нас портретах супруги первого консула… На блестящих вечерах директории, на которые я удостаивался приглашения от Барраса, Жозефина казалась мне уже немолодой и гораздо менее привлекательной, чем другие красавицы, обыкновенно составлявшие двор сластолюбивого директора, среди которых прекрасная Тальен была настоящей Калипсо».
