Максим Ююкин - Иван Калита
Когда тело князя перестало содрогаться под ударами, какой-то человек, до сих пор не принимавший участия в истязании и стоявший чуть поодаль, протиснулся сквозь толпу убийц и склонился над неподвижно лежавшим Михаилом. Через несколько мгновений он выпрямился и, держа на вытянутой ладони окровавленное, еще бьющееся сердце тверского князя, с торжествующей улыбкой подошел к Юрию и Кавгадыю, которые, спешившись, ожидали конца, не приближаясь к месту казни. При виде маленького кровавого комочка Юрий с отвращением передернул плечами и отвел глаза; заметивший это Кавгадый презрительно усмехнулся.
— Что же, ты так и оставишь тело своего дяди валяться здесь на поживу воронья? — спросил Кавгадый. Юрия, когда они подъехали к обнаженному растерзанному телу, которое убийцы наконец-то оставили в покое — теперь они шумно хозяйничали в шатре; в его голосе звучало почти не скрываемое презрение.
Юрий заметно смутился.
— Жила, ты того, позаботься, — пробормотал он, обернувшись к слуге.
Перекатываясь алыми волнами, заколыхалась в воздухе блестящая шелковая кочь и, медленно опустившись, покрыла поруганные останки того, кто еще совсем недавно был первым и могущественнейшим из князей Руси.
ГЛАВА 5
1
Просторная, изящно обставленная светлица: веселый узор слюдяных оконец, высокая кровать с бахромчатым пологом из голубого шелка, резной ларь с серебряными ручками. В середине — круглый стол с подсвечником. У окна, подложив для удобства под спину подушку, в деревянном стольце сидит женщина. Ей лет сорок Ее худощавое с высоким лбом и впалыми щеками лицо красиво, хотя черты лица немного мелки, но его несколько портит строгое, напряженное выражение, с которым женщина склонилась над лежащими у нее на коленях пяльцами: тверская княгиня Анна, как обычно, коротает время за вышиванием. Это неторопливое, размеренное занятие, требующее постоянной работы мысли и сосредоточенности, как нельзя лучше отвечало ее потребности успокоиться и хоть как-то отвлечься от тревожных дум о муже и сыне, находившихся сейчас за тридевять земель отсюда, в опасной и непредсказуемой Орде. Княгиня нарочно бралась за сложные, отнимавшие много времени и сил вещи, чтобы иметь возможность как можно дольше избегать тягостных мыслей, все настойчивее стучавшихся в ее ум по мере того, как неделя проходила за неделей, а от ее дорогих по-прежнему не было никаких известий. Сейчас Анна трудилась над платом с ликом Христа; он был начат ею сразу после того, как, проводив мужа, княгиня возвратилась в Тверь, затем отложен из страха, что по недостатку уменья святой образ может выйти недостаточно совершенным, а потом снова извлечен из рукодельного ларца. Сотканный из золотых нитей лик спасителя был готов уже более чем наполовину, лишь нижняя часть — щеки, рот и подбородок — оставалась пока едва намеченной редкими тонкими стежками на белом шелке. По замыслу княгини, вокруг лика должна была протянуться тройная кайма из бисера, а поля предполагалось заполнить краткими изречениями из евангелия. Не без тайной мысли взялась Анна за эту работу: ей казалось, что этим она приносит предвечным силам угодный им дар и, умилостивленные этим даром, они скорее отзовутся на ее молитвы, смысл которых последние полгода сводился к одному: только бы Михаил и Константин благополучно возвратились домой!
Подле княгини на низеньких скамеечках полукругом расположились ее сенные девушки; они были заняты тем же, чем и их госпожа, за исключением одной, которая, держа на коленях раскрытую толстую книгу, читала вслух звонким, журчащим, как весенний ручеек, голоском. Хотя библейский рассказ о святом Иоанне Предтече был знаком княгине с детства, в этот раз она слушала его с каким-то странным волнением, а когда чтица дошла до печального финала, вдруг выпустила из рук пяльцы и, закрыв лицо ладонями, горько разрыдалась.
— Что с тобою, матушка княгиня?! — Любимица Анны, юная большеглазая Прасковья, отбросила книгу и, в тревоге подбежав к хозяйке, опустилась перед ней на колени, стараясь заглянуть в склоненное лицо княгини. — Али занемогла? Может, тебя в постельку уложить? Помогите, девоньки! — с живостью обернулась она к подругам, смотревшим на княгиню в немом испуге.
— Страшно мне, Парашенька, — всхлипывая, проговорила княгиня, не отнимая рук от лица. — Полгода уже от моих ни единой весточки. Как они, что с ними, не ведаю. Все думаю, думаю о них, день и ночь, день и ночь... Не могу я так боле...
— Не тревожься, матушка! — защебетала Параша, поглаживая княгиню по колену. — Полгода разве срок? Орда-то она вон в какой далищи, одна дорога туда самое мало месяц займет. А дела там быстро не делаются. Вон Юрий Данилыч, почитай, уж два года там провел, великого княженья домогаючись. Нечто Михаилу Ярославичу возможно за меньший срок управиться?
Вздрогнув, как от удара кнутом, Анна опустила руки и так взглянула на Прасковью, что та со страхом отшатнулась.
— Еще раз вымолвишь это поганое имя, — медленно, раздельно и грозно произнесла княгиня, сжав пальцами нежные щеки девушки и слегка запрокинув ее голову назад, — велю засечь до смерти. Ты меня добро уразумела?
— Да, матушка, — пролепетала Параша, растерянно хлопая длинными светлыми ресницами: она не понимала, чем так прогневала свою госпожу, — ведь она хотела лишь утешить расстроенную княгиню!
— Вас всех касается! — Анна обвела строгим взглядом притихших, съежившихся девушек; видимо, решив, что для одного раза суровости достаточно, помолчав, сказала как ни в чем не бывало: - Однако пора обедать. Ступай, Параша, скажи, чтобы подавали на стол. Да кликни княжичей, а то они вечно опаздывают к обеду.
Когда княгиня вошла в трапезную, Дмитрий и Александр уже сидели за столом, как обычно, друг напротив друга: Дмитрий, как старший, по правую руку от чела, Александр — по левую. Княжичи, перегнувшись через стол, вполголоса переговаривались о чем-то; заметив входящую мать, они тут же умолкли и поднялись, приветствуя княгиню. Заняв свое обычное место на левой стороне чела — княгиня запретила убирать кресло отсутствующего Михаила, — Анна распорядилась подавать на стол и с улыбкой обратилась к сыновьям, намереваясь спросить их о том, как они провели это утро. Только теперь княгиня заметила, что оба княжича чем-то сильно подавлены. Улыбка застыла на устах у Анны, как струя на морозе, сердце тревожно встрепенулось, предчувствуя беду.
— Что случилось? — тихо спросила княгиня, переводя взгляд с Дмитрия на Александра и наоборот. — Что-то с вашим отцом?
Княжичи, потупившись, молчали.
— С чего ты взяла? — пробормотал наконец Александр, не поднимая глаз. — Нам ничего не ведомо.
Анна почувствовала, как страх в ее душе уступает место гневу — словно волна шла на смену волне.
— Не лги мне, Александре! — строго молвила княгиня, с возмущением глядя на среднего сына. — Я не слепая. Говори все как на духу, и не вздумай ничего утаивать.
— Мы не хотели тревожить тебя до времени, матушка, — нехотя проговорил Дмитрий, вертя в руках серебряный нож — Как сказал Сахно, доподлинно нам еще ничего не ведомо. В общем... Юрий въехал в Володимерь, а с ним Константин и несколько наших бояр... Их стерегут, как пленников... Об отце же по-прежнему ничего, но ведь ясно, что он потерпел неудачу...
Княгиня откинулась на спинку кресла и сжала пальцами виски, внезапно набухшие чем-то тяжелым, как почки весной. Ей показалось, что вслед за полуднем сразу же наступили сумерки.
— Но это же еще не значит, что он погиб! — отчаянно цепляясь за хрупкую надежду, воскликнул Дмитрий, желая во что бы то ни стало утешить мать. — Он мог остаться просто тверским князем, а Константина Юрий мог забрать в залог его покорности, он мог бежать...
Анна медленно, как во сне, покачала головой.
— Нет, он не мог бежать, — глухо произнесла она. — Не такой он человек.
Резко подавшись вперед, княгиня схватила сыновей за руки, сжав их с такой силой, что костяшки ее пальцев перламутрово побелели.
— Клянитесь мне, — сказала она с таким исступленным видом, что княжичи испугались за ее рассудок, — клянитесь: что бы ни было, вы не падете духом и не склоните перед Москвой свои выи. Константин жив, значит, божья милость не вовсе оставила наш дом. Для нас еще наступят иные времена, а потому не смейте ни бояться, ни унывать! Ежели ваш отец погиб, его смерть не должна остаться без отмщения!
— Надо, однако, разузнать все точно, — осторожно молвил Александр, с сожалением поглядывая на брата. — Пошлем сперва гонцов в Москву, а там видно будет.
— Да, не станем торопиться с выводами, — прерывисто сказал Дмитрий, делая слугам знак проводить княгиню в ее опочивальню.
В тот день княжья челядь попировала на славу: вместо обычных объедков ей достался весь господский обед — ни Анна, ни ее сыновья так и не притронулись к приготовленным для них яствам.
