Юрий Хазанов - Знак Вирго
Что нужно брать с собой? Если сейчас, то валенки и вообще оденься потеплее. Относительно продовольствия, то брать нужно лишь то, что на дорогу до Тобольска. Правда, у нас тут заминка с хлебом, но это временно, и на все время всего не наберешь, а следовательно и не нужно брать.
Советую взять несколько интересных книг и, если занимаешься фотографией, то аппарат. Если ты охотник, то само собой разумеется, что ружье брать нужно. Ну, а если ты не имеешь ни аппарата, ни ружья, то приобретать пока не следует: у нас на двоих с тобой будет 2 ружья, 1 фотоаппарат, 2 микроскопа и 2 собаки. Нам этого хватит…»
Юра читал письмо, а в голове крутилась песня, впервые услышанная ранней осенью у Сони, они потом ее часто распевали с Чернобылиным:
Жизнь моя полным-полна исканий,
Переездов и переживаний,
Многое извлечь,
Многое сберечь
Можно из минувших встреч —
Ну, словом…
Помню городок провинциальный (…Тобольск?..),
Тихий, захолустный и печальный,
Церковь и базар,
Городской бульвар,
И среди мелькавших пар,
Бывало…
Вижу знакомый родной силуэт:
(…Этого Юра там уже не увидит… в Тобольске…)
Синий берет,
Синий жакет,
Скромная блузка и девичий стан —
Мой мимолетный роман!
(…Да уж, вот это верно…)
Юра перевернул листок с письмом.
«Теперь, как найти меня?
От Москвы нужно ехать до г. Тюмень, поезд идет больше двух суток. Советую ехать почтовым, дешевле, и возьми плацкарту. В Тюмени ты сразу отправишься в гостиницу, оставишь там багаж на хранение и сходишь на станцию Автогужтреста. Там узнаешь, когда идет автобус на Тобольск. Проезд от Тюмени стоит 40 р., езды 8-10 часов, около 300 км.
В Тобольск ты приедешь, вероятно, уже ночью, но смущаться не следует, тебе укажут, где улица Володарского, это недалеко.
Рыбстанция на 2-м этаже, нижний этаж занят общежитием, там можешь постучать в 1-е или 2-е окно от ворот и тебе откроют.
Когда решишь ехать, дай телеграмму. Будучи в Тюмени, тоже лучше дай телеграмму, чтобы я мог тебя встретить.
Советую еще раз продумать принятое тобой решение ехать, приготовиться не скучать и работать.
Ну, всего хорошего.
Маслов»Кого как, а меня до сих пор удивляет, что Юра принял такое решение и что оно не поколебалось в нем, когда стало на глазах превращаться в нечто реальное — особенно после доброго, но трезвого письма Бориса Маркеловича, отнюдь не сулящего ничего радостного и заманчивого: обыкновенную, не слишком легкую работу — только не где-нибудь в Москве, а за тысячи километров от нее, в не очень-то удобных условиях. Это не было похоже на те путешествия, что он не раз совершал, усевшись на зеленый диван с книгой в руках. А подлинные путешествия до сей поры, да еще одному, приходилось Юре проделывать лишь в электричке по маршруту Москва-Мамонтовка, протяжением в 28 километров.
И, тем не менее, он не думал идти на попятный. Задор юнца, которому около пяти месяцев назад исполнилось шестнадцать? Вероятно. Но и нечто более серьезное.
Если его, достаточно избалованного столичными условиями, вниманием друзей и взрослых, не пугала перспектива коренной смены бытия, значит, была тому какая-то важная причина. Пусть не вылившаяся в видимые формы и слова, но, тем не менее, существовавшая в нем, как существует в организме опухоль, до поры до времени неизвестная, невыявленная, однако влияющая уже на жизненные функции, диктующая свои условия… Ладно, пусть не опухоль, пусть что-то другое. Одно можно сказать определенно: шло это не от силы — скорее, от слабости…
А возможно, не обошлось и без влияния небесных тел. Ибо родился Юрий не только в Год Обезьяны (по Восточному календарю), но и под зодиакальным созвездием Девы (под знаком Вирго) — одним из двенадцати, через которые проходит Солнце в своем годовом движении; и, кто знает, разве не могли в его решении сыграть свою роль хотя бы некоторые из двух десятков качеств, свойственных всем, появившимся под этим Знаком. Попробую перечислить их, а уж дело тех, кто составил какое-то впечатление о нашем герое, судить, чему из этого джентльменского набора он соответствует, а чему нет.
Итак: надежен, работящ, честен, сметлив, наблюдателен, разборчив, рассудителен, остроумен, независим, склонен к самокопанию, воспринимает жизнь серьезно, добросовестен, пытается во многом доходить до сути, бережлив, умеет приспособиться к жизненным обстоятельствам, но не обладает достаточной жесткостью и силой духа для достижения материального благополучия; нет собственных идей, но умеет воспринимать от других и по-своему перерабатывать… Понятно?
Словом, чуть ли не идеал. Однако Обезьяна, в Год которой он появился на свет, вливает некоторое количество дегтя в полную до краев бочку меда, поскольку вот какими свойствами снабдила она тех, кто имел неосторожность родиться под ее Знаком: тщеславие, безнравственность, изворотливость… Правда, к этому добавила немного артистизма и чувства юмора, но вряд ли это сможет утешить почитателей (и читателей) Юрия.
Чтобы как-то развеять грустное впечатление, могу лишь сообщить еще несколько подробностей, связанных с «Девами»: соответствующая им планета — Меркурий; камень — лунный; цвет — оранжевый; число — 5; день — среда; цветок — анютины глазки… Что все это значит — разбирайтесь сами…
(Много лет спустя, прознав о своих связях с Небом, Юрий сочинил такое заносчивое четверостишие:
Я родился в Год Обезьяны
И Созвездием Девы храним.
Если есть какие изъяны,
Все претензии только к ним…)
В том же письме Бориса Маркеловича была приписка, адресованная Юриной матери.
«Прочитав ваше письмо, у меня осталось впечатление, что Юра имеет хорошую маму, которая идет на такую жертву — отпустить сына неведомо куда, к неизвестным людям.
Мне хочется вас успокоить тем, что нарисованная мной картина только кажется иногда такой мрачной для людей изнеженных. На самом же деле это не так. Мы привыкли к этой походной жизни в палатках, она очень здорова и укрепляет и тело и дух. Кроме того, человек, хоть немного любящий природу, всегда находит в ней и интересную работу, способную увлечь с головой.
Относительно материальной стороны: на проезд ему нужно рублей 160, а на прожитие в первое время — по его запросам.
Мы наверное устроимся пока втроем — еще с одним молодым скромным сотрудником, так что будет все замечательно.
Маслов»Забегая вперед, скажу: получилось не так, как рисовал Борис Маркелович. Впрочем, не по его вине…
Никаких особых проводов и прощаний не было. Все произошло быстро и похоже было на бегство. Второго февраля Юра получил письмо от Маслова, а пятнадцатого — уже сидел в вагоне поезда «Москва-Новосибирск».
Помимо старого обшарпанного серого чемодана и рюкзака, Юра увозил с собой чувство непонятной обиды — на всех. На директора и завуча — за то, что перевели в другой класс; на учителей — что не поняли и вовремя не поддержали; на друзей — что не сумели до конца проникнуть в его сложное, не вполне понятное самому состояние духа; на Нину — которая могла бы и побольше оказывать внимания. На родителей — что не отговорили от этой затеи, не придумали что-нибудь другое… И в то же время он не был неблагодарным: помнил и понимал, какой отзывчивой оказалась Татьяна Григорьевна; и как переживали за него — ходили к директору, опекали, старались утешить и развеселить — самые близкие друзья, и не очень близкие тоже — такие, как Лешка Карнаухов или Витя Жигарёв, с которым они раньше и словом не перекинулись; и Костя Бандуркин, и Лида Огуркова, и Роман Певцов… А отец и мать… Не пилили, не судили, не запрещали, сделали, в общем, как он хотел. Да и Нина, если разобраться, несколько раз взглянула на него с жалостью, как если бы собиралась сказать: не уезжай, пожалуйста, зачем уезжаешь?.. Я ведь тебя… к тебе… очень…
Последнее его московское впечатление — после того, как попрощался с родителями и поезд тронулся: Анна Григорьевна, тетя Аня, первая школьная учительница, бежит по перрону за уходящим вагоном, машет рукой, и кудряшки на ее висках смешно подпрыгивают.
ГЛАВА V. История с привидениями. Тобольск, Володарского, 3, Рыбстанция. Страшная арифметика. Еще один Отелло. Письма, письма… И это называется охота? Двое на деревяшках. Про Данилу и Худоносора. На колокольне. Героический поход по Иртышу. «Эсхин возвращался к Пенатам своим…»
1
Поезд медленно, но упорно шел на север. В вагоне было душно и шумно, зато тепло. В единственную уборную стояла постоянная очередь. Счастливцу, кто все-таки попадал туда и поднимал крышку унитаза, становилось холодно и страшновато: шум колес бил в лицо вместе со струей морозного, пропитанного мочой, воздуха, и, казалось, ты сейчас сузишься, вытянешься, провалишься в это отверстие — прямо на стылые шпалы…
