KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Мария Фагиаш - Сестры-близнецы, или Суд чести

Мария Фагиаш - Сестры-близнецы, или Суд чести

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Мария Фагиаш, "Сестры-близнецы, или Суд чести" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Я хотел бы с тобой поговорить.

— Не сейчас. Позже.

— Когда?

— Позже! Я обещаю тебе. Сейчас не получится, пойми меня, пожалуйста…

— Я отвезу тебя домой.

— Нет, — резко отказалась она. Она надела шляпку и в спешке уколола себя заколкой. — Проклятье! Ты заставляешь меня нервничать! — Она укоризненно посмотрела на него. Нетерпеливо спрятала вуаль в карман шубки и пошла к двери.

Он преградил ей путь.

— Мы увидимся снова?

— Пожалуйста, если ты хочешь. Но сейчас отпусти меня.

Николас, вздохнув, уступил ей дорогу, услышал ее шаги на лестнице и стук захлопнувшейся двери.

Впервые женщина оказалась для него загадкой. Женщины. Он полагал, что хорошо знаком с их капризами и частой сменой настроения. Он считал до сих пор, что хорошо знает, на какое место в обществе они могут рассчитывать. В мире мужчин, в котором они жили, неважно, какой бы статус они ни имели, действовало лишь одно правило: они были дичью, а мужчина был охотник. Во всех его прежних связях — с женщинами ли из общества или кокотками — Николас был соблазнитель. Впервые роли поменялись. И не имело значения, пришла ли Алекса с заранее намеченным намерением его соблазнить; в любом случае она определяла ход встречи. Она дала ему понять, что она хочет, и он ее больше не интересовал. Это было поведением мужчины. Он почувствовал себя оскорбленным — вероятно, лучше было бы с ней вообще больше не встречаться. Но возможность принимать решение ему больше не принадлежала, это теперь определяла она.

Глава VI

Ни на Курфюрстенбрюке, [14]ни на Шлоссплац Алекса не смогла найти извозчика. Ей пришлось идти пешком до Вильгельмштрассе, и поэтому она опоздала на несколько минут на семичасовой поезд до Потсдама. Когда она около восьми добралась наконец домой, Ганс Гюнтер уже поужинал и читал за столом вечернюю газету.

— Где ты была? — спросил он не вставая. — Анна просто вне себя. Она уже трижды разогревала жаркое и всякий раз варила свежий картофель.

— Я не голодна.

Он посмотрел на нее поверх газеты.

— Что с тобой?

Алекса с трудом сдерживала слезы.

— Ничего, я только… У меня только болит голова. Я иду спать. — И она повернулась, чтобы идти в спальню.

Он позвал ее, и это было так грубо, что она вздрогнула. У нее промелькнуло в голове, что он мог бы — чисто случайно — узнать о происшедшем.

— Я спросил, где ты была. Я получу ответ или нет?

У нее стремительно заколотилось сердце.

— Я ездила за покупками, — ответила она. У нее перехватило горло. — Мне нужны были кое-какие мелочи, потом я хотела посмотреть ткани. Я была в «Вертхайме», потом пила кофе, и семичасовой поезд ушел у меня из-под носа.

— И за покупками теперь нужно ездить в Берлин? Что, в Потсдаме нет магазинов? — И, после того как она только пожала плечами, продолжал: — Если ты действительно не будешь ужинать, скажи Анне. Она хотела убрать со стола. Если ты со мной не считаешься, прошу тебя не поступать так с прислугой. Вся разница в том, что они могут уволиться, а я — нет. Анна, конечно, не бог весть что, но чего еще ожидать, если жена и яйца сварить не может.

Она ошеломленно смотрела на него. Вообще-то он часто нервничал и был раздраженным, но так груб он еще не был никогда. Она позвонила Лотте, горничной, приказала ей приготовить постель и сказать Анне, что она больше сегодня не нужна.

Она забралась в постель, чувствуя себя совершенно разбитой, натянула одеяло до подбородка и попыталась заснуть. Но едва только ее голова коснулась подушки, как усталость улетучилась и о сне не могло быть и речи. Она пыталась понять, что за непреодолимая сила повлекла ее к мужчине, которого она не любила и не желала. Чем упорнее она об этом размышляла, тем больше она приходила в замешательство. Снова и снова перед ее глазами проходило все предшествующее тому, что произошло тем предвечерним часом. Никакого объяснения этому не находилось. Перед встречей в Опере она чувствовала к нему то, что можно чувствовать к пережившему такое несчастье зятю. Но когда она увидала эту расфуфыренную, висящую у него на руке девицу, ее охватил гнев, который вытеснил всякое сочувствие. На мгновение ей показалось, что она превратилась в свою сестру. То, что он эту персону привел на гала-концерт, носило скандальный характер и подорвало ее доверие к Николасу.

В высшей степени довольная, что она поставила эту выскочку на место, Алекса вернулась в свою ложу. Осознание же того, что произошло, пришло позже. Дома она вдруг вспомнила выражение ужаса на лице Николаса. Позже ей стало ясно, что оскорбление, которое она нанесла, было неоправданным, да и мотив к этому был сомнителен. Его короткий отказ от приглашения наполнил ее раскаянием и стыдом. Она так радовалась предстоящему балу, и в один миг все было испорчено. Она собралась было написать ему, но опасалась, что он проигнорирует ее письмо или ответит так, что она расстроится еще сильней. К тому же его письмо могло бы попасть в руки Ганса Гюнтера, что вызвало бы безрадостные осложнения. Как прусский офицер, обиду своей жены он мог рассматривать как собственное оскорбление и потребовать сатисфакции. Она припоминала многие дуэли, которые произошли по самым ничтожным поводам.

Идея пойти самой к Николасу и отдать ему письмо со своими извинениями не выходила у нее из головы несколько дней. Это было в среду, во второй половине дня. Ганс Гюнтер играл в бридж у одного из своих друзей, и она должна была коротать время или с новым романом Германа Гессе, или заняться вязанием. Роман производил на нее удручающее впечатление, а когда она при вязании несколько раз потеряла петли, терпение ее лопнуло. Она оделась и вышла из дома.

Поезд подошел как раз в тот момент, когда Алекса вышла на перрон, и она вошла в вагон. В Берлине дул такой пронизывающий ветер, что ни мех, ни закрытый экипаж от него не спасали. По дороге к Бургштрассе она продрогла насквозь.

Когда Николас только положил руку ей на плечо, она почувствовала убежище от всех холодов на свете. Вначале она испытала благодарность, но вдруг ее охватило неосознанное, непреодолимое, отчаянное желание прижаться к нему. Она почувствовала его прикосновение, как факел, который, как ей показалось, должен был зажечь ее тело, и она вмиг запылала. Она почувствовала больше чем наслаждение, это было похоже скорее на боль, после облегчения от которой кричат. Она припоминала, что целовала его, обвивалась вокруг него, предлагала себя. Они любили друг друга там, где их застала буря, и он отвечал на ее любовь с такой страстью, что она полностью потеряла себя.

Когда Алекса вдруг осознала, что отдалась мужчине, который не был ее мужем, что она изменила ему, ее охватило отвращение к самой себе. Не было никаких смягчающих обстоятельств, никакого оправдания, потому что все было делом ее рук. И тот факт, что она в его постели испытала большее наслаждение, чем когда-либо за время ее трехлетнего замужества, еще больше усиливало чувство вины.

Считалось, что их брак с Гансом Гюнтером на редкость удачен, и временами Алексе самой это так и казалось. Ганс Гюнтер был деликатен, предупредителен и, без сомнения, ей верен. Временами, правда, у него портилось настроение, он придирался к ней и доставлял мелкие обиды. Наверное, это делалось неумышленно, и она заставляла себя просто забывать о таких вещах. В конце концов, кроме него у нее никого на всем белом свете не было, это была ее семья, и он любил ее. Так должно и продолжаться, думала Алекса, и она не может позволить себе просто так это разрушить.

Она часто спрашивала себя, как живут в других семьях. Они с Гансом Гюнтером вращались только в офицерском кругу. У него было множество друзей, ее отношения с дамами были дружескими, но не выходящими за рамки формальных. У нее не было никого, с кем она могла бы посоветоваться или попросить о помощи.

Что представляют из себя другие мужчины? Как быстро происходит охлаждение страсти молодых супругов? Был ли Ганс Гюнтер исключением, или все мужья были такими же? Жаждали ли и другие жены физической близости так, как она?

Больше всего ее удручало то, что, как ей казалось, Ганс Гюнтер в постели вел себя так, как будто выполнял некий долг. Такое поведение вынуждало ее брать на себя активную роль, что, в зависимости от настроения, или льстило ему, или раздражало. Но даже если он и участвовал в игре, она очень редко получала удовлетворение. Он отворачивался от нее и быстро засыпал, в то время как она еще долго не могла сомкнуть глаз, сгорая неутолимым огнем от неудовлетворенной страсти.

Днем было не намного легче, чем ночью. Ганс Гюнтер ожидал, что Алекса будет играть роль образцовой хозяйки, но для этого она, казалось ей, была еще слишком молода. Она любила вкусно поесть, но готова была лучше голодать, чем заниматься кухней. Любовь к порядку также не входила в число ее добродетелей. В спальне были разбросаны кругом книги и журналы, начатое рукоделье, детали туалета, кожура от фруктов, коробки от конфет. Ганс Гюнтер терпеть не мог беспорядка, и перед его возвращением она лихорадочно все прибирала.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*