Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис

Среди моих подопечных была девятнадцатилетняя девушка по имени Катрин. Она приехала совершенно одна. В документах было указано, что Катрин работала прислугой в Брюсселе. Многие из наших комитетских дам не отказались бы иметь у себя в Челси горничную из Бельгии.

Я спросила Катрин, не хочет ли она взяться за дело, но, к моему удивлению, девушка не спешила соглашаться. А затем внезапно разрыдалась: «У меня будет ребенок, разве вы не видите?»

Теперь, когда она сама сказала об этом, мне стало очевидно ее положение. Со всем терпением и тактом, на какие только была способна, я заставила девушку разговориться. Сирота Катрин с детства жила у старой тетушки, а едва окончив школу, поступила на службу к богатому лавочнику. На мой взгляд, работала она на износ за более чем скромную плату, а времени на отдых и развлечения почти не оставалось. В восемнадцать Катрин познакомилась с механиком из соседней автомастерской. Молодые люди полюбили друг друга и собирались пожениться, когда девушке исполнится девятнадцать, – до этого возраста тетка считала ее слишком юной для замужества. Но едва немцы вторглись в Бельгию, жениха Катрин призвали в армию. Они решили пожениться до его отъезда и пошли к бургомистру. Но девушка не могла представить свидетельство о рождении, а без этой бумаги регистрация невозможна. Катрин родилась в Англии, когда во время Первой мировой войны ее мать стала беженкой. Сейчас, почти двадцать лет спустя, та же судьба постигла ее дочь. Бургомистр направил запрос в соответствующий муниципалитет Великобритании. Но прежде чем пришел ответ, жениха отправили на фронт. И вот теперь во всей этой неразберихе Катрин понятия не имела, где находится отец ее будущего ребенка. Однажды утром, когда немецкие войска уже обосновались на подступах к Брюсселю, девушка, как обычно, пришла на работу и обнаружила, что лавка заперта, ставни опущены, а в дверях воткнута записка от хозяина: «Катрин, я уехал в деревню и тебе советую сделать то же.

Она вернулась к тетке. «Отправляйся на побережье, – сказала пожилая женщина. – Садись на любое судно и постарайся добраться до Англии. Твои родители бежали туда в 1914-м, там ты и появилась на свет. Если останешься здесь и из твоих документов выяснится, что ты родилась в Англии, немцы от тебя не отстанут. Уезжай, и как можно скорее. За меня не волнуйся, со мной все будет в порядке».

Перед отъездом Катрин помогла старухе закопать в глубине сада все ее ценности, остальные вещи они перетащили на чердак.

Вскоре Катрин влилась поток людей, устремившихся со своими узлами и тележками в Остенде. Среди беженцев она случайно повстречала старую школьную подругу Матильду. Девушки держались вместе на протяжении всего кошмарного путешествия. Людей на дорогах бомбили и обстреливали с самолетов, во время налетов подруги прятались в канавах и живых изгородях. Многие шли с маленькими детьми, что было непросто в такой огромной толпе. Бомбили постоянно. Иногда под обстрелами погибали целые семьи. Многие получали ранения. Но человеческий поток тянулся и тянулся, словно гигантская гусеница, ползущая к побережью. Я спросила, что они делали с убитыми и ранеными. Катрин уставилась в пространство невидящим взглядом. «А что мы могли сделать? – произнесла она наконец и пожала плечами. – Оставляли лежать на обочине».

Хотя физически Катрин была крепкой, но из-за беременности чувствовала себя больной и разбитой. В пути ей не раз казалось, что силы иссякли и больше она не сможет сделать ни шагу. Но Матильда не позволяла подруге упасть духом, всячески подбадривала ее и заставляла идти вперед. Они были уже на подступах к Остенде, вдали виднелся порт и мачты кораблей. Но тут случился очередной налет. Хейнкель промчался на бреющем полете и сбросил бомбу, которая угодила прямо в придорожную канаву, куда нырнули подруги. Когда облако дыма рассеялось, Катрин увидела, что Матильда мертва. «Она просто лежала там, без головы», – произнесла девушка безжизненно.

Покидающие Бельгию британские части грузились в Остенде на военные корабли, кроме них здесь стояло немало рыболовецких траулеров и лодок. Никто из бельгийцев не захотел взять девушку, у них имелись свои семьи, друзья и знакомые, которым едва хватало места на борту. Одно британское судно согласилось перевезти Катрин и нескольких ее спутниц, но предупредили, что на военном корабле они подвергаются гораздо большей опасности, поскольку на них охотятся не только вражеские самолеты, но и подлодки. Однако к тому моменту женщинам уже было все равно, они с радостью приняли помощь военных. На выходе из гавани налетел хейнкель, сброшенная бомба разнесла судно в куски. Катрин очутилась в воде. Она держалась на плаву, цепляясь за обломок доски, пока ее не подобрала небольшая рыболовная шхуна, хозяин которой проявил чудеса отваги: несмотря обстрел, он бросился спасать уцелевших пассажиров. Им удалось благополучно уйти от места крушения, хотя некоторое время шхуну преследовали немецкие самолеты. «Но затем появились истребители Королевских ВВС и отогнали преследователей. Многих подбили, мы видели, как они загорались и падали в море, – закончила Катрин. – Уже темнело, когда шхуна вошла в бухту Дувра. На берегу нас встретили волонтеры и напоили горячим чаем».

Надежда на то, что падение после взрыва и долгое пребывание в воде лишит ее ребенка, не оправдалась. «Нет, я по-прежнему беременна, – с горькой усмешкой произнесла Катрин, – и младенец будет незаконнорожденным». Бедняжка ужасно переживала по этому поводу. Я знала еще нескольких девушек, попавших в такую же ситуацию, но они относились к этому факту на удивление спокойно, принимая его как неизбежную данность войны. «В Бельгии, – снова разрыдалась Катрин, – в свидетельстве напишут Bastard [50]». Я ушам своим не поверила и поспешила успокоить ее – в Англии так не делают, в любом случае ее ребенок будет гражданином Великобритании, как и его мать. Я пообещала немедленно послать запрос на выдачу ее свидетельства о рождении, и сдержала слово.

На следующий день я отвезла Катрин в клинику на осмотр, где нам сказали, что, если не считать анемии, с будущей матерью все в порядке, – обнадеживающее заключение с учетом того, что ей пришлось пережить. Ребенок должен появиться на свет в начале октября. Мое обещание присмотреть за ней несколько успокоило напуганную девушку. Я добилась перевода Катрин из дома, в котором разместились Великан и его взбалмошная жена, в другой, также находившийся под моим патронажем. Здесь жила одна очень добрая женщина с мужем и двумя детьми. После того как я рассказала историю девушки, сомневаться не приходилось – мадам Р. окружит Катрин вниманием и заботой. Эта семья и сама мадам Р. были одними из самых приятных моих подопечных.

Мне было жаль бельгийских ребятишек, которые не могли ходить в школу. Все лондонские школы закрылись, так что кроме моих уроков английского они ничему не обучались. Их собирались принять во Французский лицей [51], но заведение эвакуировали на север страны.

Король Бельгии Леопольд не последовал за своим правительством в эмиграцию, но, как говорили, жил в полной изоляции во дворце в Лакене [52] вместе с королевой-матерью Елизаветой, в то время как трое его детей находились во Франции. Беженцы по-прежнему горячо обсуждали решение Леопольда III. По всей видимости, некоторые из них не желали и слышать никаких оправданий поступку короля или хотя бы позволить себе усомниться в неблагородстве его намерений.

Великан вбил себе в голову, что, если он будет свободно говорить по-английски, его шансы выйти в море под флагом Британского рыболовного флота значительно вырастут. Он истово взялся за учебу, так что теперь его несчастной жене приходилось до изнеможения слушать, как муженек целыми днями зубрит иностранные слова. На уроках их маленькая дочка постоянно поправляла обоих родителей. Однажды я спросила Великана, в чем причина его столь активного неприятия короля Леопольда. Похоже, мужчина растерялся и не знал, что ответить.