Валерий Воскобойников - Блистательный Гильгамеш
Давно уже он не слышал другого голоса – только свой, звериный, да голос грозы, голоса ветров, бурлящих потоков в ущельях и звук камнепадов с высоких круч.
Не раз горные барсы, жители этихмест, как незадолго и львы, желали сделать царя своей добычей. Меч Гильгамеша обломился в частых схватках со зверьем, но с боевым топором он не расставался ни на миг.
Он мог бы миновать проход, не заметив, если бы не охраняли его чудовищные люди-скорпионы.
Гильгамеш увидел их издали, сразу понял, кто они, столь ужасен был их вид.
* * *
Ужасен был их вид, и даже сам Гильгамеш, храбрейший из воинов испугался.
Он мог повернуть бы назад, отыскать дорогу в свой город, и никто никогда не узнал бы о том, что их царь однажды свернул с половины пути.
Гильгамеш победил свои страхи и приблизился к омерзительным сторожам.
Вид сторожей был обманчив. Они хранили великие знания не зря сам Шамаш уходил с последним лучом через горный проход, а потом по нему возвращался назад.
У ворот их было двое: муж и жена.
И Гильгамеш слышал, как крикнул человек-скорпион:
– Взгляни, кто подходит к нам! Уверен, это какой-то бог в странной одежде!
– Он на две трети бог, а на одну – человек, – ответила жена.
Гильгамеш приблизился к ним и старался не показать отвращения.
Любой человек с детства знает, как выглядят скорпионы, и нет нужды описывать их в подробностях. Их убивают камнем, палкой, едва лишь приметят. В ответ они жалят своим шипом и горе тому, кто босою ногой наступит на скорпиона. Их особенно много в те дни, когда разливаются реки. Тогда они заполняют дома, прячутся в щелях, поджидая добычу.
У сторожей были тела скорпионов-гигантов, но один из них был бородат, с человечьим лицом. У жены его было лицо здоровой и сильной старухи. Тела их были обнажены, от них исходил запах яда.
Муж и жена-скорпионы с удивлением разглядывали Гильгамеша.
Он же постарался им улыбнуться.
– Откуда ты взялся, странный путник? – спросил, наконец, человек-скорпион. – Зачем тебе надо идти столь дальней дорогой, по которой не ходит никто, кроме Солнца? Что ты здесь потерял и что ищешь?
– Да-да, – повторила жена-скорпион, – скажи нам, что ты здесь ищешь?
Голоса их были скрипучи, словно скрежетали кинжалом о меч, но Гильгамеш различил в них человеческие слова.
– У меня был любимый друг, тот, кого я назвал братом. Вместе мы всех побеждали, делили многие тяготы, а потом он стал умирать. Дни и ночи я сидел у его ложа, молился богам, но они от него отвернулись. – Долго рассказывал Гильгамеш свою историю сторожам-скорпионам. И увидел, как женщина лапой своею нечеловеческой утирает человеческую слезу. – Шесть дней я запрещал его хоронить, все надеялся, что боги сжалятся и вернут любимого друга к жизни. И теперь мысль о герое не даст мне покоя. Дальними путями бродил я в пустыне, пока не нашел ваши горы. Я не могу молчать, не могу жить в радости и довольстве, потому что знаю: каждое мгновение на земле кто-нибудь умирает. Я хочу отыскать своего предка, Утнапишти. Хочу спросить у него о жизни и смерти. Быть может он подарит мне великую тайну, которой когда-то одарили его боги, оставив навсегда жить на земле.
Внимательно слушали сторожа-скорпионы царя во рваных одеждах, накрытого львиной шкурой.
Смотрели они задумчиво то на него, то друг на друга. Потом сторож-муж проговорил:
– Ты хорошо сделал, Гильгамеш, что честно нам о себе рассказал. Мы многое слышали про тебя от великого Шамаша. Но послушай, никто никогда из людей не ходил этим горным проходом. Там в глубине под горами вечная тьма. Мы открываем ворота при заходе солнца и сразу их закрываем. При восходе боги оттуда выводят Шамаша и снова мы открываем ему ворота, а потом опять закрываем. Сам подумай, как ты можешь пройти этим ходом? Даже если ты и войдешь, то назад тебе будет не выбраться!
– Сторож, ты уже понял, что в жизни мне не будет покоя, пока не найду я своего предка. Тьма, о которой ты рассказал, мне не страшна. Страшнее ночи тоска моя и печаль сердца. Я готов идти в любую жару и в любую стужу, пойду во мраке, сколько бы он ни длился, об одном лишь прошу: откройте мне ворота в проход под горами!
Снова переглянулись муж и жена-скорпионы. Молча, но согласно кивнули друг другу.
– Иди, Гильгамеш, своим трудным путем, выполняй то, что задумал. А мы будем молить богов, чтобы ты благополучно прошел через все горы и леса и чтобы у тебя хватило отваги вернуться обратно. Ворота уже открыты, иди!
Гильгамеш шагнул в горный тоннель и погрузился в сумерки. Света становилось все меньше, а потом наступила густая темнота. Лишь хрустел под ногами камень, да слышалось собственное дыхание.
Сначала он надеялся: глаза привыкнут к темноте и что-нибудь он различит. Но тьма становилась все гуще. Казалось, он ее разводит, словно воду, руками.
Могильный холод пронизал его тело. И неожиданно он почувствовал себя малой песчинкой, затерявшейся в океане тьмы. Мощная всесильная волна подхватила его и повлекла назад, к тому месту, где стояли на страже муж и жена скорпионы.
Он заставил ноги свои остановиться, не пятиться. И снова двинулся вперед.
Быть может на земле прошел день, а может мгновение, Гильгамеш не знал, давно ли вошел он в проход под горами и сколько осталось идти.
Однажды он попробовал крикнуть, долго прислушивался, как голос тонет во тьме. Порой ему мерещились чьи-то шорохи, стоны, всхлипы. Он замирал и сразу звук прекращался.
Наконец, показалось Гильгамешу, что едва заметный ветерок коснулся его лица. Тьма была густа по-прежнему, но чувствовалось движение воздуха.
Потом вдали забрезжил едва различимый рассвет. Гильгамеш побежал на этот туманный блик. Рассвет становился все ярче. Выход был уже хорошо ему виден. Но едва он вышел под небо, как от резкой боли пришлось зажмурить глаза.
Яркий свет с силой ударил его, и Гильгамеш долго сидел на камне, заново приучая глаза к обычному солнцу.
Когда же открыл он лицо полностью, то с удивлением обнаружил, что стоит в саду. Кругом была роща. С деревьев свисали прекрасные плоды, многие из них Гильгамеш видел впервые. И странным и загадочным показался ему этот сад. Наконец, царь догадался: деревья не колыхались от ветра, не шевелилась на них листва.
Он дотронулся рукой до одного из деревьев и понял, что оно из камня. И листья – тоже из камня. И каменные плоды висят на нем.
И тогда Гильгамеш вспомнил слова старого жреца, ведавшего обучением царского сына:
– Прошедший под горами попадает в каменный сад. Там растут сердолики и лазуриты, они приносят плоды, вид их забавен и приятен. Там, в саду у пучины моря живет Сидури – хозяйка богов.
* * *
Сидури – хозяйка богов жила среди каменного сада на берегу моря, чтобы угощать богов брагой.
Боги ей дали кувшин, одарили золотой чашей. В кувшине всегда у нее пьянящий напиток, и когда спускается к ней кто-нибудь из богов, она рада поднести ему золотую чашу веселья.
Стояла она в саду рядом с домом, когда увидела дикого человека в шкуре льва, странно озирающего окресности. Человек этот был в пыльных лохмотьях, щеки его ввалились, и необычная тоска исходила от него.
"Буйный убийца, устремленный куда-то в своем безумьи, подумала со страхом о нем хозяйка. – Она слышала от богов, что порой и зверей и людей охватывает странная болезнь бешенство, и такие больные опасны, потому что не ведают границ своей злобы.
Хозяйка торопливо забежала в жилище, плотно закрыла дверь, задвинув засов.
Гильгамеш услышал звук задвигаемого засова и удивился. Перед ним никогда не запирали дверь. В Уруке он был царем, а перед царем открыта каждая дверь.
– Хозяйка, зачем закрываться? – мирно спросил Гильгамеш. – Или ты от меня убежала в свой дом и заложила засов? Во мне достаточно силы, чтобы ударив в дверь, сломать любые засовы. Не я не хочу этого делать, я уважаю чужое жилище. Я хочу всего ишь спросить у тебя дорогу.
Сидури, как и многие женщины, была любопытна. Она постояла молча, стараясь не дышать, за дверью, а потом не выдержала и спросила:
– Откуда ты взялся в моем саду, человек? Какая дорога тебя сьда привела? Или ты плыл морями, чтобы оказаться у моего дома? И куда ты решил направиться дальше? Здесь, в этом саду гуляют лишь боги.
– Я – Гильгамеш и правлю народом Урука. У меня был друг. А еще я известен в миру тем, что победил Хумбабу и сразил другое злое чудовище – небесного быка, готового растоптать мой город. Быть может и до тебя дошли слухи о моих делах на земле.
Гильгамеш замолчал. Говорить через дверь было трудно. К тому же было ему неизвестно, знает ли хоть что-нибудь Сидури о жизни стран и народов.
– Про Гильгамеша я слышала! – выкрикнула из-за двери Сидури. – Он убил стража леса, Хумбабу, и перебил множество львов, тех, что живут на горных перевалах с другой стороны. Но ты на него не похож. Цари ходят гордо и величаво, у тебя же поникшая голова и увядшее лицо. Такой человек не способен сразиться со львами. Я виу печаль в твоем сердце, я слышу тоску в твоем теле. Щеки твои так впали, что, скорее, ты похож на обычного мертвеца. Но и мертвецы еще никогда не бродили среди моих деревьев. Что же тебе адо, человек?
