Татьяна Осипцова - Ретт Батлер. Вычеркнутые годы
– Мы с миссис Батлер были женаты, раньше, – не нашел нужным скрывать Ретт, – потом развелись, и Кэти была рождена вне брака. Так случилось, что я долго не знал об этом. Я жил в Америке, а Скарлетт в Ирландии.
Заметив удивление и любопытство на лице гувернантки, он усмехнулся:
– В жизни всякое случается, мадемуазель Леру. Как только достигнем берегов Америки, мы со Скарлетт вновь поженимся, в Нью-Йорке или в Бостоне, и на родину – а мы с американского Юга – приедем супругами с дочкой.
– Расскажите мне об Америке, мистер Батлер. Я знаю, там была война, из-за рабства. Рабов освободили…
– Лучше бы не освобождали, – пробормотал себе под нос Ретт, но Эжени не успела понять короткую английскую фразу. – Да, вас еще и на свете не было, когда рухнула империя хлопка, государство в государстве, край, богатство которого было создано руками рабов.
– Рабство – это ужасно! – с чувством воскликнула Леру. – Один человек не может владеть другим, как какой-то вещью.
– Наверное, так. Однако около двадцати лет назад, когда разразилась война, почти каждый южанин, даже не имеющий ни одного раба, не согласился бы с вами. И, вы вряд ли поверите, среди них были и негры. Спросите хоть Бетси о довоенной жизни…
– Бетси?
– Вы состроили брезгливую гримасу, мадемуазель, а только что говорили, что все люди равны.
– Конечно, равны! Только я никогда не разговаривала с неграми.
– Привыкайте, скоро вы окажетесь в краю, где чернокожих даже больше, чем белых.
– Так много?
– А как вы думали? Причем среди них попадаются не очень любезные, так что заранее советую не разгуливать по незнакомым местам в одиночестве. Во многих городах Америки женщинам вообще не принято ходить поодиночке.
Скарлетт вышла на палубу и некоторое время незамеченной наблюдала за беседующими. Она вынуждена была признать, что не испытывает симпатии к гувернантке дочери. Молодость и красота Эжени ее раздражала.
«Молочно-белая кожа, щечки как розаны, голубые наивные глазки и ни одной морщинки на лице. По сравнению с ней я старуха. Ретт видит это, и каждый день будет видеть… Как любезен он с ней! А она смотрит ему в рот, прикидывается дурочкой, чтобы польстить мужскому уму. О, я сама когда-то вела себя так, чтобы заинтересовать мужчину, но теперь мне это не нужно. Я поумнела, и мой ум, моя зрелость – тоже достоинство. Ведь созревший виноград слаще зеленого? Единственное преимущество этой девицы – отсутствие морщинок. Но я тоже не развалина. Я знаю, что очень хороша, и пока еще мужчины провожают меня восхищенными взглядами. Пока. Сколько это может продлиться?.. Три года? Пять? Десять лет?.. О, как не хочется стареть! А может, я и не состарюсь так быстро? Ведь есть женщины, которых щадит неумолимое время?»
– О чем разговор? – подошла она к Ретту и взяла его под руку.
– Мадемуазель интересуется историей Америки, она расспрашивала меня о войне. Я рассказал, что тоже успел повоевать за права Юга. Мисс Леру осуждает рабовладение.
– Все его осуждают, но никто не задумывается о том, что обычный наемный труд мало чем отличается от рабства.
– Любопытная мысль… – хмыкнул Ретт.
– Наемный рабочий тоже подневолен, – горячо заговорила Скарлетт. – Он должен трудиться, чтобы быть сытым, кроме того, заботиться о крыше над головой, об одежде и собственном здоровье. А если рабочий семью заведет, так ему еще и содержать всех. Но работу не всегда можно найти. Ведь случаются экономические кризисы, природные катаклизмы, когда рабочие руки никому не нужны. Я в Ирландии содержала огромный штат прислуги и наемных работников, но когда случилась засуха, меня так и подмывало уволить половину, потому что хозяйство мое стало убыточным. Я просто кормила лишние рты за свой счет.
Эжени напряженно слушала, пытаясь понять смысл английской речи. Ретт в удивлении покачал головой:
– Неужели не уволила? Это так не похоже на тебя…
Скарлетт сверкнула на него глазами из-под сведенных бровей.
– По дорогам и так бродили тучи нищих, просили подаяние или искали хоть какую работу.
– Но это были белые свободные люди, а не рабы! – попыталась вставить Эжени.
– Наши рабы после освобождения так же шатались неприкаянные, и некоторые готовы были на преступление ради куска хлеба.
– Вот-вот, – поддержала Ретта Скарлетт. – А до войны заботу об их пропитании, о крыше над головой и здоровье брали на себя хозяева. И что-то я не припомню, чтобы они так уж стремились избавиться от этой заботы.
– Ты нарисовала пасторальную картинку, дорогая. Не все было так радужно. Кое-где рабы восставали против хозяев.
– А рабочие не восстают? – раздраженно воскликнула Скарлетт. – И арендаторы, свободные люди? Уж мне ли этого не знать!
– Пару месяцев назад во время восстания было сожжено поместье Скарлетт в Ирландии, – пояснил Ретт гувернантке.
Кукольное личико Леру вытянулось в соболезновании:
– О, это ужасно! Мне очень жаль, мадам.
Скарлетт кивнула, и перевела разговор:
– По-моему, бегая полдня по пароходу, Кэти уже нагуляла аппетит. Во всяком случае, я очень хочу есть. Пойдемте?
За шестнадцать дней путешествия Кэт привыкла к своей гувернантке. Она даже выучила несколько французских слов, и со стороны казалось, понимает почти все, что говорит ей мадемуазель Леру. Скарлетт, прислушиваясь к щебету Эжени, пыталась уловить смысл по отдельным знакомым словам. Отчего-то ей было неприятно постоянно спрашивать у Ретта, что та сказала.
Глава 8
Нью-Йорк встретил их ярким солнцем, чему Скарлетт несказанно обрадовалась. Она уже забыла, что в конце октября может быть настолько тепло.
Корабль медленно входил в обширную гавань. Путешественники собрались у борта в предвкушении, что скоро, наконец, ступят на твердую землю.
– Смотрите, какой большой форт! – указала Скарлетт налево.
– Это остров Бэдлоу, дорогая, и форт Вуд. Крепость имеет форму звезды.
– Интересно…
Ретт криво усмехнулся:
– Еще интереснее то, что Уильям Шерман выбрал его местом для статуи, которую Франция подарила Соединенным Штатам к столетию Декларации Независимости.
– Генерал Шерман? – нахмурилась Скарлетт.
– Да, и его выбор одобрен Конгрессом.
– А где же статуя? – всматривалась она в очертания острова.
– Ее установят как раз посередине форта, сейчас готовят соответствующий ее размерам постамент. Средства для его строительства собирают по всей Америке на благотворительных выставках и ярмарках.
– Вроде тех, что устраивали наши конфедераты во время войны?
– Размах побольше, – покачал головой Ретт. – Тут требуются огромные деньги. Статуя будет представлять собой фигуру женщины в римском хитоне, с факелом в руке. «Свобода, озаряющая мир» – таково ее название. Полностью она еще не готова. На Всемирной выставке в Филадельфии три года назад я видел ее фрагмент – медную руку с факелом. Кажется, она была футов сорока в длину.
– Сорок футов? – поразилась Скарлетт.
– А вся фигура – триста. Если мне не изменяет память, на ее отливку пойдет около трехсот тонн меди. Будущую статую называют восьмым чудом света, и уже несколько лет она не сходит со страниц газет.
– Я не читала американских газет, – пожала плечами Скарлетт.
Оставив справа по борту остров Говернорс, пароход приближался к Манхэттену.
– Еще крепость! – указала пальчиком Кэт.
– Батарея, – пояснил Ретт. – Она была построена, чтобы охранять Нью-Йорк, но, кажется, с нее не было произведено ни одного выстрела.
Миновав крепость, корабль двигался вдоль доков к месту своего пристанища.
– Что там впереди? – всматривалась Скарлетт. – Неужели такой огромный мост?
– Он еще не достроен. Когда он соединит Манхэттен с Бруклином, то станет самым грандиозным мостом в мире.
– Здесь все грандиозное, – окидывала взглядом город Скарлетт.
– Я говорил, дорогая, что Нью-Йорк тебе понравится?
– Он огромен!
– И продолжает расти, – кивнул Ретт. – Не только вширь, но и ввысь. Владельцы здешней земли, можно сказать, нашли золотую жилу – нигде в Америке участки не стоят так дорого. И цены еще взлетят, как только научатся строить дома выше семи этажей.
– Семи?.. Бог ты мой – как же туда забираться, на седьмой этаж?
– Для этого изобрели замечательные приспособления – лифты. Ты садишься в кабинку и возносишься в ней на нужный этаж. Но не это останавливает многоэтажное строительство.
– А что же?
– Водопровод. Нужны мощные насосы, способные поднять воду выше, чем на пятьдесят футов. Как только эта техническая проблема будет решена, многоэтажные дома станут расти один за другим. Говорят, в Нью-Йорке уже около миллиона населения, и народ продолжает прибывать, и всем им нужна крыша над головой.
– Выходит, земельные участки здесь выгодное дело?
– Да уж, повыгоднее, чем в Атланте, – не сдержался от ехидного замечания Ретт.
