Сюгоро Ямамото - Красная Борода
— Ошибаешься, я не испытывал зла к этим молодым людям, мне было их жалко.
— Слишком много таких негодяев развелось среди молодых людей в последние годы. — Ниидэ тяжело вздохнул. — Одна из причин — указ бакуфу об экономии[21]. Неплохо, что он запретил стяжательство и излишнюю роскошь, но власти применяли его неразумно. И вот возник застой в торговле, многие обанкротились. Была приостановлена прокладка каналов, осушение земель, наемные работники лишились заработка. Пожилые, семейные люди, а также те, кто поумней и посообразительней, сумели найти для себя новые пути, приспособиться к новым условиям, а молодые с неустоявшимися характерами пошли по скользкой дорожке. Я не говорю о прирожденных преступниках. Всякий же обыкновенный человек желает жить честно, достойно. В мире вообще не должно быть бандитов, негодяев и прочих отбросов общества, на которых все с вожделением и готовностью изливают свою ненависть.
Вот почему я с жалостью отношусь не только к оскорбившим нас молодым людям, но и ко всем, кто неприкаянно бродит по этой земле.
А хозяева увеселительных заведений? Поглядишь, как безжалостно и жестоко они обращаются с проститутками, так и хочется связать их и подвесить вниз головой. Раньше я их просто ненавидел, да и теперь иногда случается. Но если приглядеться повнимательней к их жизни, то оказывается, что поступают они так не только ради обогащения. Я мог бы привести немало примеров, когда они влачат жалкое существование, мало чем отличаясь от используемых ими проституток. Многие из тех, кого возненавидело и изгнало общество и кого оно презирает, на самом деле люди честные, слабые духом, добрые, но обделенные знаниями и талантами. Столкнувшись с тяжкими обстоятельствами, они либо гибнут, либо, потеряв ориентиры добра и зла, совершают ужасные поступки. И чем темнее и бесталанней человек, тем на более жестокие преступления он способен. Ты и сам имел достаточно возможностей убедиться в этом... Наверное, в этом мире нельзя разом уничтожить безнравственность и преступность, но ведь они произрастают на почве нищеты и невежества, поэтому в первую очередь следует преодолеть хотя бы бедность и темноту. Кое-кто скажет, что это напрасный труд. Да я и сам, оглядываясь на свое прошлое, не могу отделаться от мысли, что многое было впустую... Все в этом мире движется вперед. Земледелие, ремесла, торговля, науки беспрерывно развиваются, идут вперед, оставляя за бортом тех, кто отстает. Но ведь они существуют, и они — тоже люди. И я ощущаю в этих бедных, невежественных существах больше человечности, чем в богатых и процветающих, и возлагаю на них надежды на светлое будущее.
В человеческой деятельности есть разные грани. Есть работа, которая приносит пользу, хотя на первый взгляд кажется простой тратой времени. Все, что я до сих пор делал, тоже могут счесть за напрасный труд, но я готов посвятить этому всю свою оставшуюся жизнь!
Ниидэ внезапно умолк и затряс головой.
— Какая глупость! Что со мной сегодня? — Он запустил пятерню в бороду. — Что-то непонятное. Ведь я пригласил тебя вовсе не затем, чтобы излагать свои взгляды. Да-да, вовсе не затем... Я собирался поговорить о дочери Амано... — Ниидэ отвел глаза в сторону.
— Понимаю, — ответил Нобору.
— Подробности мне неизвестны, да я и не хочу их знать, хотя доктор Амано пытался рассказать все. Короче говоря, он хочет, чтобы ты женился на его младшей дочери. Ей восемнадцать лет, зовут... Как же ее имя?
— Macao, — подсказал Нобору.
— Ты с ней знаком?
— Встречался когда-то.
— Тебе известно, что Амано в свое время порвал отношения со старшей дочерью, и только твоя женитьба на младшей поможет вернуть ее в семью. Того же желают и твои родители. Если ты согласен, тебе не мешало бы разок побывать у них в Кодзимати.
— Пока я здесь работаю, у меня нет времени думать о женитьбе.
— Никак не можешь забыть предательства старшей дочери Амано?
— Сказать, что забыл, значило бы солгать, но для меня сейчас главное — совершенствоваться в медицине. И пока это желание есть, ни о чем другом мне не хотелось бы думать.
— Но ты хотя бы пообещай.
— Благодарю вас за участие, но такого обещания я сейчас дать не могу.
Ниидэ внимательно поглядел на Нобору, потом отвернулся и, слегка покашливая, сказал:
— Ну что же, разговор окончен.
Нобору поклонился и вышел, прихватив сверток со своими дневниками.
5
Нобору вернулся к себе, положил дневники в шкаф и заглянул к Мори. Тот сидел за столом и, придвинув поближе фонарь, заполнял истории болезней вновь поступивших пациентов. Это была одна из обязанностей, возложенных на него Ниидэ.
— Подожди минутку, сейчас закончу, — сказал он.
Нобору зашел к нему, чтобы расспросить о Красной Бороде. Ему не давало покоя признание Ниидэ, будто он воровал, предал учителя, продал друга. Странным казалось и то, что этот выдающийся врач, перед которым склоняли головы аристократы и богачи, до сих пор не женат. Мори давно уже здесь работал, пользовался доверием у Ниидэ и должен бы лучше других знать подробности его жизни.
— Красная Борода никогда о себе не рассказывает. Говорят, он учился у Кокури Бабы еще до Ёана Утагавы, — сообщил Мори.
— Баба — это тот самый, который изучал голландскую медицину? — удивленно спросил Нобору. — А Красная Борода учился у него еще до Утагавы?
— Сам Ниидэ об этом не говорил, поэтому не могу поручиться за достоверность, но ходили слухи, что он был любимым учеником Бабы. Тот хотел даже сделать его своим преемником, но Ниидэ отказался, ушел от него и отправился самостоятельно изучать голландскую медицину в Нагасаки.
Нобору оторопел. Ему припомнилось, как свободно Ниидэ пользовался голландскими терминами, рассуждая о причинах смерти ракового больного. Тогда он решил, что Ниидэ почерпнул эти сведения из его дневников. Как он ошибся! По-видимому, Ниидэ прекрасно владел голландским языком, свободно читал новейшие книги и преуспел в изучении современной европейской медицины значительно больше, чем Нобору. Значит, у Ниидэ вовсе не было необходимости читать его дневники и рисунки.
«Зачем же он потребовал их у меня? Наверно, от природной скромности, из желания черпать знания из любого источника. А я подумал, будто Красная Борода решил присвоить принадлежащее исключительно мне. Какой стыд!» — бранил себя Нобору.
— Почему ты меня расспрашиваешь о Ниидэ? Что-нибудь между вами произошло? — спросил Мори.
Нобору рассказал о сегодняшнем разговоре, о том, как поносил себя Ниидэ.
— Странно, — пробормотал Мори. — Может, говоря о предательстве, он имел в виду уход из школы господина Бабы, который намеревался сделать его своим преемником? Что до воровства и прочего, то это звучит абсолютно нереально.
— Согласен, — кивнул Нобору, — но он говорил так серьезно, будто давал показания в суде. И все же, мне думается, его слова не следует воспринимать в прямом смысле.
— Он слишком строг к себе, — сказал Мори. Нобору и Ниидэ вновь посетили квартал веселых домов в Микуми через неделю. С неба так лило, будто вновь наступил сезон дождей. В тот вечер у Нобору оставило неприятный осадок посещение менялы Токубэя Идзумии. Полгода назад его сорокалетнюю жену разбил паралич, и с тех пор Ниидэ регулярно ее посещал. В тот день он снова прописал ей дорогие лекарства и, по-видимому, рассердил этим Токубэя. Когда Ниидэ закончил осмотр, тот предложил ему выпить чаю и, поглядывая на него с усмешкой, сказал:
— Говорят, врач не властен над жизнью и смертью.
— Так считают, — подтвердил Ниидэ.
— В таком случае, — продолжал Токубэй с невинным выражением лица, — от врача не зависит, умрет ли больной или останется жить.
— В некотором смысле так оно и есть.
— Тогда нет никакой разницы между знаменитым врачом и шарлатаном, между дорогими лекарствами и теми, что доступны любому бедняку, — заметил Токубэй и добавил: — Конечно, я не имею в виду такого выдающегося доктора, как вы, господин Ниидэ.
— Не стоит меня выделять. В самом деле, нет особой разницы между врачами, а также дорогими и дешевыми лекарствами. И платить большие деньги за неизвестные лекарства только потому, что их прописал знаменитый врач, столь же глупо, как догонять вора, чтобы подарить ему золотой... Вы желаете спросить о чем-нибудь еще?
— Простите, я не хотел испортить вам настроение.
— Ну что вы! — засмеялся Ниидэ, вставая. — Если еще и по такому поводу сердиться, то ни один богач не придет ко мне за помощью. Так что ваши извинения напрасны.
Выйдя на улицу, Ниидэ пробормотал: «Ну и скряга» — и даже сплюнул в сердцах. Они посетили еще троих больных, но настроение Ниидэ не улучшилось. За все то время, что Нобору сопровождал Ниидэ в обходах, он никогда не слышал, чтобы Красной Бороде говорили такое. Напротив, даже самые знатные аристократы и тем более простые люди относились к нему с высочайшим уважением.
