Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Часть вторая. Под чёрными знамёнами
Минул полдень, степь, под лучами уже ставшего припекать солнца, оттаивала от ночного мороза, обещая превратиться в сплошную хлябь, а атаман так и не увидел слабого места в обороне противника. На очередную имитацию атаки отправили две сотни "Голубых улан". Красные тут же отреагировали, перебросив на атакуемый участок пару стрелковых взводов с тремя пулеметами...
Иван, стоял рядом со своим конем и, опершись на луку седла, тоже внимательно следил в бинокль за перемещениями, происходящими на переднем крае красных. Он увидел как с фланговых позиций, как раз напротив расположения его сотни, сняли сразу три "максима" с расчетами и перебросили на участок, где обозначали атаку "уланы". Теория тактики полевого боя, преподаваемая в юнкерском училище, и боевая практика, полученная на германском фронте, позволили моментально высчитать, что преодоление примерно тех четырехсот саженей до окопов противника займет не более десяти минут и эти пулеметы, способные положить без остатка всю сотню, не успеют вернуться. Иван имел достаточно времени с самого утра, чтобы определить, напротив него сидят не более двух взводов красных стрелков, которые так же с утра маются от безделья, ибо бой идет на других участках, а здесь даже не намечается. Они не втянулись в сражение, не готовы, не ждут нападения, потому так опрометчиво их командир согласился отдать эти пулеметы, основу своей огневой мощи. Даже если они сразу заметят атаку, то успеют дать не более четырех-пяти прицельных выстрелов, если имеют на вооружение трехлинейки, и не более двух, если вооружены берданками. Вряд ли у тех, что в окопах много трехлинеек, в которые не надо вставлять новый патрон пока не кончатся все пять патронов в обойме, вряд ли они успеют сделать много выстрелов за десять минут. Значит можно с минимальными потерями преодолеть эти сажени, вклинится в оборонительные порядки, довести дело до рубки, сабельного удара, любимой стихии казаков, что никак не удается уже третий день... Но надо спешить. Иван нервно посмотрел в сторону КП своего полка. Там, похоже, не обратили внимания на изменения в боевых порядках противостоящего им противника.
- Никифоров, Порфирий, ко мне!- крикнул Иван. Тут же подбежал высоченный молодой казак, исполнявший обязанности вестового. - Скачи к командиру полка, передай, что перед нами красные перебросили на другой участок все свои пулеметы. Мы немедленно атакуем. Пусть всем полком следуют за нами в прорыв. Совещаться нет времени. Скачи!
- Сотня, по коням! Слушай мою команду! Сабли вон, приготовится к атаке,- он выехал вперед и подняв на головой клинок взмахнул им.- Братцы, в атаку, за мной... марш, марш!!...
Атаман с напряженным лицом и время от времени вздрагивающими губами наблюдал за демонстрацией атаки "Голубых улан". Недостаток опыта в управлении лошадьми привела к тому, что часть всадников подскакала слишком близко, попала под огонь противника и потеряла не менее десятка человек. Таким образом "имитация" бескровной не получилась. Атаман тихо про себя ругал и командиров и неумелых всадников, когда его тронул за рукав один из порученцев:
- Брат-атаман, посмотри на левый фланг...
Анненков моментально перенацелил бинокль. Он увидел как небольшая конная лава, по всей видимости сотня, из расположения Усть-Каменогорского полка стремительно приближалась к позициям неприятеля. Самое удивительное заключалось в том, что сотня пока совсем не несла потерь, хотя уже преодолела не менее трех четвертей расстояния до окопов. Красные на том участке обороны, или были застигнуты врасплох, или у них по какой-то причине там не оказалось пулеметов. Атакующая сотня почти достигла вражеских окопов, когда, наконец, начали падать лошади и всадники, и то лишь единицы. Всадники перемахивали окопы, попутно рубя бегущих, бросивших окопы пехотинцев. Линия окопов преодолена. Сотня на плечах бегущего противника явно намеревалась ворваться и в само село, где располагались, штаб, склады, лазарет... При виде самовольной, но столь блестящей атаки атамана охватила обычная в минуты вдохновения мелкая дрожь. Он специально поставил "куцый" усть-каменогорский полк на второстепенный участок и вводить в бой на первом этапе сражения вообще не собирался. Но они неожиданно проявили инициативу и сейчас одна атака могла повернуть весь ход всего сражения, но... Атаман шарил биноклем по расположению Уст-Каменогорского полка, уверенный, что эту сотню послал именно командир полка, и вслед за ней должен устремится весь полк... Но, увы, происходило еще более неожиданное. Оставшиеся две сотни полка не трогались с месте, теряя драгоценные минуты.
- Черт! Чего он медлит!?- скрежетал зубами атаман, и тут же перевел бинокль в тыл противника.
Сотня уже ворвалась на окраину села и там, видимо, вступила в уличный бой с обозниками и прочими тыловыми подразделениями красных - даже сквозь общей гул сражения оттуда слышалась беспорядочная стрельба... Время было упущено. Красные, поняв свою оплошность, быстро заткнули образовавшуюся в их обороне "дыру", не менее чем полуротой из резерва и прорвавшаяся сотня оказалась в ловушке. Анненков попеременно, то краснел, то бледнел. Наконец сквозь зубы он произнес стоявшему рядом порученцу:
- К подъесаулу Воскобойникову... Выяснить почему полк не поддержал прорыв своей сотни... и кто командир сотни.
Когда Иван понял, что полк не последовал вслед за ними на прорыв, и он со своими людьми оказался в тылу противника, окруженный со всех сторон... Нет, он не растерялся. В подобных ситуациях ему приходилось бывать на германском фронте. Хотя нет, там было все совсем иначе. Если его сотня оказывалась в германском или австро-венгерском тылу, имелась возможность сохранить жизнь даже в безвыходной ситуации - сдаться в плен. Здесь сдаваться никак нельзя, в красном плену белых, тем более казаков, ожидал неминуемый расстрел, в могло быть и хуже - мучительная смерть. В войсковой газете "Иртыш", которая регулярно приходила в станичное правление, часто публиковали снимки обезображенных трупов белых офицеров, попавших в плен к красным. Особенно зверствовали красные повстанцы, действовавшие в белом тылу. Война велась гражданская, не регулируемая никакими международными соглашениями и конвенциями.
По ним стреляли и с возов обозники, и из окон и чердаков изб. Иван понимал, останавливаться нельзя, это верная гибель. Но впереди улицу села перегородили телегами, на которых люди в ношеных выцвевших шинелях и обмотках спешно устанавливали пулемет...
- Боя не принимать, за мной, направо, в прогон, выходим из села!!!- что было мочи, обернувшись, орал Иван.
Мгновенно сконцентрировав всего себя, всю волю и ум... он решил вновь атаковать линию обороны противника, теперь уже с тыла. Решение по сути абсурдное. Атаковать центр обороны, насыщенный пулеметами, которые развернуть в обратную сторону, минутное дело. Но Иван собирался атаковать не пехоту, залегшую в окопах, а артиллерийскую батарею, находящуюся сзади, ближе к селу, здесь пулеметов не было. Но, конечно, и это его сотню не спасало. Порубить частично орудийные расчеты - вот и все, что они могли успеть, а подоспевшие пехотинцы и пулеметчики все одно бы их всех положили. Последняя надежда Ивана была на атамана. Он надеялся, что тот, находясь на своем КП, как раз напротив батареи противника, должен наверняка увидеть его атаку с тыла, должен понять, что батарея хотя бы временно не может вести огонь, а значит надо немедленно атаковать главными силами в лоб...
ГЛАВА 14
Анненков не просто увидел, он ждал этого. Поняв, что прорвавшаяся сотня в западне, атаман мысленно пожелал, чтобы ее командир не запаниковал, а по ходу движения изменил направление атаки и с тыла атаковал именно артиллерию красных. Он очень на это надеялся, хоть и понимал, что совершить такой маневр, находясь под перекрестным огнем в селе невероятно трудно. Он сам полтора месяца назад, в январе побывал там же под таким огнем и, что называется, едва ноги унес. Подскакал порученец, которого он отправлял в усть-каменогорский полк:
- Брат-атаман, подъесаул Воскобойников говорит, что не успел, не понял маневра, и что сотня атаковала, не согласовав свои действия с ним, без его приказа!
- Кто командир сотни?!
- Сотник Решетников. Это вновь прибывшая сотня из Усть-Бухтармы.
О чем мог подумать атаман после этих известий? "Атаковал без приказа, самовольно, да за это!...", или "Ишь, всего пять дней, как прибыли, с марша и так лихо воюют. Жаль если потеряем такую сотню и такого командира". Но думать ни в одном из этих направлений было некогда. Атаман вновь приник к окулярам бинокля. Кажется, его ожидания начинали воплощаться в реальность - в тылу противника от села к центру позиций неслась во весь опор все та же, но уже заметно поредевшая конная лава. Они явно намеревались атаковать с тыла красных артиллеристов. Атаман словно собрался в единый тугой комок, он интуитивно почувствовал - судьба всего сражения решается сейчас, в эти пять-десять минут. А раз так, то нет времени посылать порученцев с приказами, чтобы приготовились к атаке "Уланы" и "Гусары". Этот сотник так быстро сориентировался во вражеском тылу, что и атаман должен действовать не менее стремительно, чтобы не загубить такой блестящий маневр, не упустить этот шанс, одержать решительную победу.
