Валерий Волошин - Ленинград — срочно...
Между тем Червов нервничал из-за того, что никак не успевает заменить масштабную ленту на экране осциллографа что-нибудь километров на сто пятьдесят. Тогда старшим операторам было бы легче распознавать дальние цели.
Ругал он себя часто. Даже тогда, когда дела складывались удачно, он вздыхал и высказывался примерно так: «Эх, еще лучше можно сработать, но пока не додумал. Видно, мозги сохнут с голодухи…»
Начальник «Редута» лейтенант Юрьев, временно назначенный к Червову на стажировку, на эти «охи» инженера в сердцах восклицал: «Что вы так огорчаетесь, Георгий Николаевич! Радоваться надо: вы такого наворотили, та-ко-го!»…
Однако сейчас Червова волновало другое: немцы начали мудрить. Он отложил свою масштабную ленту и засел в домике дежурной смены вместе с операторами, не сводя глаз с осциллографического отметчика.
Октябрь их научил: стервятники летают ночью, а днем — только в пасмурную погоду, при большой облачности. Группы небольшие — два — четыре бомбардировщика, а то и вовсе одиночки. Следить за такими целями нетрудно, если нет «зоны провала». Червов вычертил маршруты ночных налетов и заставил бойцов вызубрить схемы назубок: пошли со стороны Витино, значит, дальше они полетят на Ропшу, через Финский залив и на город; двинулись от Сиверской — потом направятся на Красногвардейск, через Среднюю Рогатку и на Ленинград; ну а если выходят от Тосно, то жди их над Колпином, вдоль Невы будут заходить к самому центру города… Только дудки, чопорный педантизм фашистских стратегов рушил их же собственные черные замыслы. «Редут» ни разу не сплоховал, и летчики с зенитчиками отгоняли «ворон».
Но вот старший оператор обратил внимание на то, что большая группа самолетов взлетела с дальнего аэродрома и пошла от Нарвы. И вдруг, когда приблизилась к Сиверской, — телефонист уже было начал передавать донесения на главный пост, — исчезла! Больше не появлялась, как в воду канула. В чем дело? Неужели появилась новая «мертвая зона»?
— Может, вы ошиблись? — допытывался Червов у старшего оператора дежурной смены.
— Никак нет, товарищ военинженер, была группа, а над Сиверской пропала, — уверенно ответил тот.
«Неужели самолеты сели на аэродром? — терялся в догадках Червов. — Но в Сиверской базируются фашистские истребители, а боец утверждает, что вершина импульсов была пологая, значит, это бомбардировщики. Надо проверить».
Через некоторое время уже другой старший оператор доложил:
— Вижу группу, примерно самолетов двадцать, бомбардировщики, взлетели с Дно!
— Пожалуйста, повнимательней, — попросил его Червов и отдал распоряжение телефонисту: — Дублируйте донесение на главный пост!
Пошли цифры, цифры, началась обычная работа, а Червов пристально наблюдал за экраном. Вот самолеты подошли к Сиверской. Что это? Количество импульсов уменьшилось! Осталось только два самолета, ошибки быть не может — изображение четкое. Они заходят на Ленинград уже знакомым маршрутом. А где же остальные бомбардировщики?!
— Этих двух проведите до конца! — взволнованно приказал Червов.
Самолеты подошли к городу и сравнялись с импульсами от «местных предметов».
— Следите, следите, они сейчас должны опять появиться…
— Если не собьют наши, — процедил красноармеец, сидевший у экрана. — О! Вырыл, гад, себе могилку!
— Молодцы зенитчики, четко сработали, — тоже обрадовался инженер, увидев, что только один импульс вновь появился на экране. (Потом они узнали, что это не зенитчики сбили бомбардировщик, а летчик Севастьянов впервые над ночным Ленинградом протаранил врага.) Второй бомбардировщик ушел обратным курсом. Подойдя к Сиверской, он пропал.
— Совершил посадку. — Червов совсем разволновался. — А почему же те остальные бомбардировщики отказались от налета на город?.. Пожалели? Добренькими стали? Враки! Да, да, товарищи дорогие, враки все это! Они обязательно полетят на Ленинград. Собирают армаду. Сиверская для них — промежуточный аэродром. Соедините меня с главным постом! — попросил телефониста. — Наблюдений не прекращать!
Червов доложил о своих предположениях оперативному дежурному на КП корпуса. Вскоре инженер сообщил еще об одной группе немецких бомбардировщиков, взлетевших с Луги, которые произвели посадку, но только теперь не в Сиверской, а на аэродроме в Гатчине.
Смольный
В штабе обороны города о донесениях «Редута-1» пока еще знали только два человека — полковник Соловьев и начальник разведывательного отдела фронта комбриг Евстигнеев, которого начальник службы ВНОС успел проинформировать. Но доложить об этом начальству они не успели. После короткого собрания партийного и советского актива в честь 7 Ноября Жданов пригласил к себе представителей командования фронта. На повестке дня стоял один вопрос: как предотвратить бомбардировки Ленинграда?
— Учтите, предполагаемый налет — не обычная акция, — начал совещание Жданов. — Нам нельзя позволить, чтобы в годовщину Великого Октября фашисты бомбили город. А они намереваются учинить такой разбой, какого свет не видывал. Что будем делать, товарищи?.. Видимо, нашей авиации что-то надо предпринять.
— У меня в полках на исходе горючее, товарищ Жданов. Если я и отряжу на патрулирование эскадрилью, она не сможет быть долго в воздухе, — сказал командующий авиацией генерал Новиков.
— Да, лед еще не сковал Ладогу. Зато ледяной шуги столько, что озеро уже не судоходно, — огорченно вздохнул Андрей Александрович. — В Новой Ладоге скопилось и продовольствие, и горючее, а как доставить?..
— Товарищ Жданов, разрешите доложить, — поднялся полковник Соловьев. — Буквально перед тем как идти сюда, я узнал — мне сообщили, что спецустановки обнаружили сосредоточение больших групп бомбардировщиков противника на аэродромах в Сиверской и Гатчине. Можно попробовать нанести упреждающий удар авиацией.
— Что значит «попробовать», полковник?! — вскочил Новиков. — Я же говорю, что у меня бензина едва на один полковой вылет хватит. А вдруг там нет никаких бомбардировщиков, а полетят они с другой стороны, — что тогда прикажете делать?! И как ваши наблюдатели могли все так точно определить?
— Подождите, товарищ Новиков, не горячитесь. Нужно разобраться, — остановил генерала командующий фронтом Хозин. — Товарищ полковник, кому вы еще докладывали об этом?
— Успел сказать только комбригу Евстигнееву, — ответил Соловьев.
— И какое мнение начальника разведотдела?
— Проверять надо…
— Сколько времени вам для этого нужно?
— Часов шесть, может, больше. Как повезет разведчикам…
— Нет, это много. Нам медлить никак нельзя, — прервал их Жданов, который поднялся из-за стола и взволнованно начал прохаживаться по кабинету. Неожиданно звонким голосом он спросил Соловьева — Ну, а верить-то вашим пеленгаторщикам можно? Вы уверены в том, что они не ошибаются?!
— Уверен, товарищ Жданов!
— Вы можете соединиться непосредственно с установкой и еще раз спросить того, кто это обнаружил, — убежден ли он в своей информации? — спросил Андрей Александрович.
— Отсюда? — переспросил Соловьев.
— Да откуда угодно, только чтобы быстро…
— Тогда разрешите! — Соловьев направился к телефонам, стоявшим на маленьком столике. Подошел к ним и Жданов, поднял одну из трубок:
— Сейчас соедините полковника Соловьева, он скажет с кем, — и подал трубку начальнику службы ВНОС.
Соловьев, связавшись с оперативным дежурным, вызвал первый «Редут». Червова в этот момент в аппаратной не оказалось.
На связь вышел дежурный старший оператор установки.
— Товарищ красноармеец, доложите, что там у вас за сведения о скоплении авиации противника на ближних аэродромах?.. Кто интересуется? — Соловьев усмехнулся и посмотрел на Андрея Александровича. Тот согласно кивнул, и полковник, выделяя каждое слово, проговорил — Лично товарищ Жданов интересуется… Да, да…
Прикрыв ладонью микрофон и слушая доклад, Соловьев начал пересказывать присутствующим, как были обнаружены «Редутом» аэродромы.
Жданов не выдержал:
— Спросите еще раз, сам он твердо уверен или это только предположения?
Соловьев через несколько секунд ответил:
— Уверен, товарищ Жданов. Говорит, что и инженер Червов тоже уверен. А он ошибиться не может.
— М-да… Ну что, товарищи, давайте подумаем… Можно ли рискнуть, атаковать вражеские аэродромы?..
…Через три часа в воздух поднялся 125-й бомбардировочный полк майора Сандалова. Бомбовый удар, который нанесли наши летчики в Сиверской и Гатчине, оказался неожиданным и сокрушительным. Было сожжено на земле 66 фашистских самолетов…
7 Ноября Ленинград не бомбили.
А вскоре войскам фронта был объявлен приказ, подписанный Хозиным и Ждановым, о первом награждении советских локаторщиков за боевое применение новой техники. Инженер Червов получил Красную Звезду. Дежурные операторы «Редута-1» — медали «За боевые заслуги»… С этого момента авторитет ленинградских разведчиков неба стал незыблемым.
