Розалинда Лейкер - Золотое дерево
— В этом способе получения шелковых нитей, пожалуй, ничего не изменилось с тех пор, как возникло шелкопрядильное производство, — сказала Габриэль, — и вряд ли он существенно изменится в будущем.
Она подвела Элен к одной из рам для намотки нитей, и они вместе полюбовались тем, как одна из работниц ловко снимает пряжу, тщательно осматривает ее, а затем скручивает в мотки. Полученный шелк-сырец был еще довольно грубым на ощупь и требовал дальнейшей обработки на специальных фабриках, после чего приобрел присущие ему качества — мягкость и блеск.
В помещении было довольно шумно — стоял гул голосов переговаривающихся между собой женщин, скрипели вращающиеся рамки и громко булькала в чанах кипящая вода, поэтому никто не слышал, как в шелкомотальную мастерскую вошел конторский служащий. Габриэль вздрогнула от неожиданности, когда он тронул ее за локоть.
— К вам клиент, мадам. Джентльмен. Он хочет видеть вас.
— Кто он? — спросила Габриэль на ходу, уже устремившись к двери.
— Думаю, он хочет сделать заказ на поставки шелка-сырца. Я не слышал его имени прежде. Какой-то месье Дево.
Элен, следовавшая за Габриэль, заметила, как та побледнела, услышав это имя, споткнулась на ровном месте и попросила служащего пройти вперед.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Элен.
— Разве ты никогда не слышала о семье Дево? — рассеянно сказала Габриэль, убирая со лба выбившуюся прядь волос. — Наша старая вражда вещлхнула с новой силой после злополучного столкновения экипажей в день моей свадьбы.
— Я знаю об этом, и все же как ты можешь столь предубежденно относиться к этим людям?
— Как бы там ни было, но я не желаю снова видеть Николя Дево. Поверь, у меня есть на это причины.
— И какие же это причины?
Габриэль так хотелось выпалить прямо здесь, сейчас, всю правду — а там будь что будет, только бы не видеть на невинном лице Элен выражения полного недоумения. Однако она не знала, в какие слова облечь свое нелегкое признание. Надо ли ей говорить невестке о том, какая непреодолимая сила влечет ее к Николя Дево и что она боится оставаться с ним наедине, так как может вновь утратить контроль над собой? Ей было достаточно одной короткой встречи с Николя в день свадьбы, и она уже чуть не расстроила всю церемонию бракосочетания, отдернув руку в тот самый момент, когда Эмиль готов был надеть ей на палец кольцо — однако причину своего непроизвольного движения Габриэль поняла много позже, после первого поцелуя с Николя под сенью деревьев в парке. Вражда семей служила Габриэль отговоркой, своеобразной защитой. Ей было противно постоянно прибегать к этой уловке, но у нее не было другого выхода. Нет, она не могла открыть Элен свою жгучую тайну. Габриэль казалось, что произнесенное вслух признание с неизбежностью повлечет за собой ее окончательное падение.
— У меня нет времени говорить на эту тему, — промолвила она. — Я должна встретиться с ним и потребовать, чтобы он уехал из нашей усадьбы.
С этими словами Габриэль решительно зашагала по тропе, ведущей к зданию конторы. А Элен направилась через лесопарк к дому — ее одолевали сомнения. Она была убеждена в том, что Габриэль угрожала какая-то опасность — слишком напугана и взволнована была ее подруга, а ведь она не робкого десятка! Погруженная в свои размышления, Элен подошла к террасе, на которой с книгой в руках сидел Эмиль, — он уже до такой степени окреп, что был способен самостоятельно каждый день выходить сюда.
Габриэль тем временем вошла в контору с черного хода и уселась за письменный стол Эмиля. Несколько мгновений она собиралась с мыслями и восстанавливала дыхание, а затем взяла со стола маленький колокольчик и позвонила. Служащий сразу же открыл дверь из приемной и впустил Николя в кабинет. По выражению его лица Габриэль поняла, что ей предстоит нелегкий разговор. Взволнованный и не на шутку встревоженный, он окинул ее испытующим взглядом. Габриэль решила, что ее отказ бежать с ним в ту бурную грозовую ночь уязвил его самолюбие и ожесточил его, поэтому он наверняка питает сейчас к ней враждебные чувства.
— Добрый день, Габриэль. Значит, в настоящее время вы заправляете здесь всеми делами.
— Да, я, — ровным голосом отозвалась она, сидя за письменным столом мужа очень прямо, что давалось ей неимоверным напряжением всех сил. Габриэль вновь всем своим существом ощутила, с какой неудержимой силой влечет ее к этому человеку. Ей казалось, что одним своим появлением он заполнил пустоту в ее жизни, постоянно мучившую ее. — Прошу садиться.
Прежде чем отложить в сторону шляпу и трость и усесться на стул, стоявший напротив письменного стола, Николя Дево внимательно оглядел кабинет. Молодой человек был, как всегда, прекрасно одет, его рубашка под сюртуком отличалась безукоризненной белизной, а шейный платок был туго повязан. Он прекрасно чувствовал себя в дорогой, хорошо сшитой одежде и, как обычно, великолепно держался.
— Надеюсь, месье Вальмон уже поправился, — произнес он, искренне желая выздоровления Эмилю. — Я приехал из Парижа, получив ваше письмо. Оно оставалась для меня полной загадкой вплоть до вчерашнего дня, когда, прибыв в Лион, я узнал о тяжелой болезни вашего мужа.
— Рада вам сообщить, что Эмиль быстро поправляется, — ее голос звучал глухо от напряжения. — Но почему мое письмо так озадачило вас? По-моему, в нем все предельно ясно изложено.
— Вам так кажется? Мне этого не показалось. Посудите сами, ваш супруг обещал продать мне шелк-сырец, и я просто не могу понять, почему он вдруг передумал — если только, конечно…
Габриэль решительно покачала головой.
— Нет, я ничего не сказала ему о том, что произошло между нами. Но почему вы намерены закупать шелк именно на ферме Вальмонов? — и прежде чем он успел что-нибудь ответить, добавила безжалостно резко: — Я считаю дурным тоном стремление заключить выгодную сделку с человеком, на честь которого вы посягаете.
Николя на мгновение, застыл на месте, как громом пораженный таким оскорбительным заявлением, а затем чуть подался вперед и заговорил:
— Похоже, вы все еще злы на меня за то, что произошло между нами. Однако все выглядит не так, как вы себе это представляете. Вальмон написал мне на следующее после званого вечера утро — по-видимому, прежде чем окончательно слег. В письме он сообщил, что оставит для меня необходимое количество шелка-сырца, о котором мы вели речь на предварительных переговорах. Хочу напомнить вам, что я всегда держу данное мной слово. Поэтому я и дал свое согласие на эти поставки.
— Ваша договоренность больше недействительна, я отменила ее и несу за свой поступок всю полноту ответственности. У меня есть все основания поступить именно таким образом. Вы — один из Дево, а я — одна из Рошей. Наши семьи никогда не вели друг с другом никаких дел.
— Вы были одной из Рошей, — подчеркнул Николя, — но теперь вы — мадам Вальмон и вам следует вести себя иначе.
— Я была и всегда останусь в душе одной из Рошей. Поэтому я еще раз повторяю то, о чем уже писала в своем письме, мы отказываемся поставлять вам сырье.
Внезапно он вскочил со своего стула и, не в силах сдержать себя от охватившей его ярости, хлопнул обеими ладонями по столу, а затем, перегнувшись к Габриэль, так что его разгневанное лицо оказалось всего лишь в нескольких дюймах от его лица; вновь горячо заговорил:
— Не думайте, что я собираюсь стать вашим постоянным клиентом. У меня этого и в мыслях не было. Видит Бог, я искренне сожалею о том, что дал согласие на размещение своего заказа, поскольку именно из-за него во время предварительных переговоров ваш муж пригласил меня в свой дом и на том злополучном вечере произошло то, что произошло… Я должен преодолеть в сознании лионцев старое предубеждение против Дево, и поэтому никому не позволю мешать мне. Если в деловых кругах станет известно, что шелководческая ферма Вальмонов, имеющая превосходную репутацию, отказалась вести со мной дела, мои планы рухнут!
На лице Габриэль не дрогнул ни один мускул, она осталась такой же непреклонной.
— Разговор окончен, — сухо сказала она.
Николя схватил ее за руку и заставил встать со своего места по другую сторону письменного стола.
— Эта сделка не имеет ничего общего с отношениями, сложившимися между нами! Что бы вы ни делали, вы не сможете помешать осуществлению моих планов!
Габриэль вырвала руки из его цепких пальцев и отступила на шаг назад.
— Между нами ничего не было и нет! И что бы вы ни говорили, это не убедит меня, я не изменю своего решения — вы не получите сырья с этой фермы! Ваш заказ ликвидирован!
В пылу ссоры ни Николя, ни Габриэль не слышали, как повернулась ручка двери и на пороге появился Эмиль.
— Я вынужден просить вас удалиться, месье Дево. Я одобряю то решение, которое приняла моя жена.
