Виктор Карпенко - Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна д’Арк»
Захлопали откидываемые крышки.
– Семен! Вот еще зерно! И в этом тож имеется.
– Ну и ладно. Хлебушек этот наш. Гордей, верно, запамятовал его на княжеский двор свезти, посему мы ему и хозяевы. Поделим поровну! – заключил Семен.
3
Недели через две, поутру прискакал в деревеньку посыльный дальней заставы Ивашка Гусак.
Скатившись с лошади, гонец ворвался в избу Семена Заплечного и, увидев сидящего на лавке за починкой хомута хозяина, заорал:
– Идут! Стрельцы по наши головы идут!
Семен, не поднимая головы от работы, тихо осадил его:
– Ты чего глотку дерешь? Не глухой, чай, слышу. Вон в углу лохань – водицы испей, – и отложив хомут в сторону, уже строже сказал: – Чередом говори: кто идет, сколь идет, где идут?
Напившись и отершись рукавом зипуна, Иван, уже спокойнее, начал:
– Ноня утром мужика на дороге встрели, шел в Христорадиевку к Петру Зобову, сродственник он ему. Мы того мужика словили и спрос ему учинили. Он и поведал нам, что-де шел упредить нас о посылке стрельцов в деревеньку нашу. Стрельцов тех десяток, с ними стрелецкий десятник, подьячий и приказной княжеский. Заночевали они в Исуповке, а почто идут в Христорадиевку, про то молчат.
– Оружие какое при них? – спросил Семен.
– Мужик говорит, что стрельцы при пищалях и бердышах.
– Вот и ладно, – думая о чем-то своем, проговорил Семен и, поднявшись с лавки, принялся ходить по горенке.
– Ты вот что, – обернулся он к гонцу, – не мешкая скачи на заставу да сторожко скачи, опасайся на стрельцов наткнуться. Своим скажи, чтобы уходили на ближнюю заставу да сидели там тихо, нас дожидаючись.
Сорвавшись с лавки, Иван выскочил за дверь, чуть не сбив входившего в горенку Мартьяна Скакуна.
– От шалый, язви его в корень, напужал совсем! – пробасил он. – Никак что-то спешное принес?
– Нехорошие вести с заставы, – одеваясь, бросил вошедшему Семен. – Скликай мужиков.
– Нужды нет в том, сами придут, чай, уже прослышали про гонца.
4
Когда Иван Гусак прискакал к ближней заставе, он застал там Фрола Крутого и семерых его товарищей, уже переместившихся сюда, как было заведомо уговорено на случай крайней опасности.
– С чем пожаловал? – обратился к нему Фрол.
Спрыгнув с лошади, Иван выпалил:
– Ждать велено.
Заняв условленные места, мужики тревожно поглядывали на дорогу.
– Идут! – крикнул сидевший на березе Петр и начал быстро опускаться вниз.
– Сколько у них телег? – спросил Фрол.
– Две, а к последней привязана заводная лошадь.
– Иди, – махнул рукой Фрол, и парень мигом исчез в кустах, заняв свое место.
Прошло еще немного времени, и из-за поворота показались стрельцы. Они шли безоружно, вольно, сложив в телеги пищали и бердыши, только у последнего на плече поблескивало лезвие полумесяцем.
– Ты гли, что деется, – прошептал Игнат, показывая Фролу на стрельцов, – оружие в телеги побросали. Мы же их, как котят, передавим.
Фрол понимающе кивнул.
– Оповести мужиков: как свистну, чтоб разом все выскакивали.
– Так-то оно лучше. Чай, управимся. Чего поднимать сполох из-за десятка стрельцов да подмогу ждать, – обрадованно воскликнул Игнат и исчез в кустах.
Стрельцы подошли ближе. Поудобнее перехватив топорище, Фрол протяжно, заливисто засвистел.
Мужики выскочили на дорогу и внезапно навалились на ошарашенных стрельцов.
Вот двое из них с распластанными головами раскинулись на дороге. Еще один, обливаясь кровью, упал в телегу. Приказной княжеский, неумело отбиваясь подвернувшейся под руку увесистой палкой, повалился в сросшийся малинник с вилами в спине. И осилили бы мужики стрельцов, кабы умения им ратного поболе, кабы захватить им оружие, что в телегах лежало. Десятник да еще двое стрельцов, успевших вооружиться бердышами, стали теснить нападавших, дав время другим стрельцам разобрать из телег оружие. А как стали стрельцы махать своим грозным оружием, тут и затрещали косточки мужицкие.
Десятник, оглядев полегших мужиков, признал в одном из них знакомца.
– Христорадиевцы, – сказал он. – В деревню не пойдем. Мало нас, да и настороже там, раз засаду отрядили.
Стрельцы, погрузив побитых в схватке товарищей в телеги, повернули назад. А подмога явилась много позже. Дорого обошлась мужикам горячность одних и нерасторопность других.
Оплакав убитых, стали вязать христорадиевцы скарб свой нехитрый, укладывать его в телеги, готовиться покинуть деревеньку, ан и в этом деле оплошали: запретил Семен в телегах перевозиться, боясь, что колея от телег выведет стрельцов к потаенному месту. Пришлось все оставлять в избах, только одежонку пособирали да иконы с углов поснимали, с тем и ушли из-под родного крова.
Проводя баб да ребятишек, оставив их под догляд стариков, мужики вернулись в Христорадиевку. Готовились к встрече ворога основательно: соорудили за версту перед деревенькой засечную полосу; на дороге поставили стену из толстых бревен, с прорезями для стрельбы из пищалей; за десять верст по округе выставили дозоры.
Прослыша про взбунтовавшихся мужиков лесной деревеньки, из соседних деревень потянулись сюда крестьяне порадеть за общее дело. Через неделю набралось защитников засеки уже поболе сотни, да и еще подходили: кто с топором, кто с вилами, а кто и просто с вырубленной в лесу дубиной.
Вместе с Алёной остались в деревеньке и три молодухи: Домна, Ольга и Мария. Они готовили еду на всех мужиков.
Только к концу второй недели со дня схватки на заставе объявились стрельцы в Мамлееве. Было их поболе сотни, да, кроме того, до трех десятков конных рейтаров, шесть телег тащилось позади строя, на двух из которых стояли медные пушки. Вел это воинство князь Чернов.
Шли стрельцы не таясь. Уверены были в своей силе. Остановившись на отдых в Мамлееве, бахвалились, что сдерут живьем шкуру с бунтовщиков.
Христорадиевские и прочие мужики, извещенные караулами о подходе стрельцов, заняли места на засеке. Семен, обойдя всех, расположился в центре, на завале, сделанном поперек дороги.
Алёна была рядом с Семеном. Ратники, опасаясь за нее, не раз говорили ей, чтобы она уходила с засеки, но Алёна упорствовала, считая себя виновницей надвигающихся событий, и потому хотела разделить с ними одну участь.
– Семен Акимыч, – тронула она Заплечного за локоть, когда они остановились у завала, – ты уж прости меня, может, что и не так скажу, но плохо ты мужиков расставил.
– Ну, это ты брось! – недовольно отозвался Семен. – Я хоть ратному делу и не обучен, но, видишь, на дорогу поставил самых крепких пять пищалей из семи, что имеются у нас здесь. А далее, по всей засеке, наши расставлены везде поровну. Где засека заканчивается, там тоже мужики с пищалями. Толку с них мало, но ежели ворог обход замыслит, упредят выстрелом.
– Так-то оно так, – согласно кивнула Алёна, – а вдруг стрельцы полезут все разом здесь на дороге. Тогда как? На пищали надежи мало.
– А ведь верно, – досадуя на себя, воскликнул Семен. – Стрельцы-то наверняка пойдут дорогой и полезут, поди, тоже здесь. А мы их в морды кулаком, всей силой нашей мужицкой, верно! – и он поспешил вдоль засечной полосы.
5
Как ни ждали стрельцов на засеке, как ни готовились к их встрече, заранее упрежденные дозорами, а появились те на лесной дороге все-таки неожиданно.
– Готовсь! – крикнул мужикам Семен. – Не робей!
И, взяв поухватистей дубину, окованную железом, он полез по бревнам на верх завала.
Стрельцы, двигаясь строем по двое, растянулись на добрую четверть версты, и когда впереди идущие, увидев преграду на своем пути, остановились, задние, не зная в чем дело, стали напирать.
Семен, оглядев затаившихся за бревнами завала мужиков, крикнул тем, что прильнули к ложам тяжелых пищалей:
– Целься справнее! – и, выждав немного, махнул рукой. – Пли! Треснули выстрелы, и облако дыма поднялось над завалом. Вылезший на самый верх завала, Семен видел, что стрельцы смешались и попятились назад, оставив на дороге четырех упавших.
– Молодцы! – похвалил стрелявших Семен Акимыч. – Четверых завалили! Заряжай! Не мешкай! Должно, сейчас приступом пойдут!
Но стрельцы не пошли на приступ. Выкатив вперед пушки, они засуетились вокруг них, заряжая.
– За стену! За стену всем! – приказал Семен.
Только забежали христорадиевцы за стену, как ударили пушки. И хотя грохоту от них было много, особого разрушения они не сделали. Когда стрельцы, спалив понапрасну пуда два пороху, пошли на приступ, мужики их встретили в готовности.
Узкая дорога среди густого ельника мешала развернуться стрельцам, и когда два десятка из них полезли на завал, они были сразу же закиданы и сбиты подготовленными заранее бревнами.
Радостный крик разнесся над засечной полосой.
Получив дружный отпор, стрельцы уже не лезли в лоб, а оставив при дороге конных рейтаров, пошли в обход.
