Виктор Карпенко - Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна д’Арк»
Она рванулась и, вытянув руку вперед, как бы заслоняясь, воскликнула:
– Не троньте, я сама!
Палачи, повинуясь ей, отошли.
– Прощайте! Простите, люди добрые! Живите счастливо, коли сможете, и помните о нас. И верьте, придет еще время, и запылают усадьбы боярские, полетят их головы поганые. Помните о том и готовьтесь!
Алёна перекрестилась и бесстрашно бросилась в бушующее пламя…
Падал снег. Большие мягкие снежинки кружились в воздухе и медленно опускались на головы и плечи темниковцев. Сруб догорал, но народ не расходился.
– Все кончено, расходись по домам! – закричал сотник, взобравшись на полуобгоревший помост. – Чего встали дубьем, нет Алёны, сгорела ведунья!
– Врешь! – разнеслось над толпой темниковцев. – Жива она, вон, гляньте!
Все обернулись на голос. Высокий худой мужик показывал рукой в сторону леса, откуда в сопровождении десятка всадников, на беломастом жеребце выехала женщина. Выхватив сабли, всадники понеслись в сторону Темникова. Не доезжая полверсты до темниковских ворот, они резко повернули вправо и скрылись в сосняке.
– Жива Алёна, жива наша заступница! Ни пуля ее не берет, ни сабля, ни огонь! Дрожите, краснополые, придет час расплаты!
Толпа темниковцев угрожающе загудела, плотнее сгрудилась. Стрелецкий голова Григорий Остафьев, поставленный Долгоруким доглядывать за порядком, поначалу перепугался изрядно, увидев всадницу на белом коне, но вскоре, оправившись, вспомнил о своих обязанностях. Выхватив саблю, он крикнул, обращаясь к приказу стрельцов:
– К бою готовьсь! Пищали на руку! – и, выждав немного, махнул саблей.
Стрельцы с бердышами и пищалями наперевес двинулись на темниковских мужиков и баб. Вскоре место казни опустело. Повешенных повстанцев, отрубив им головы и конечности, закопали на косе в яме, виселицы и помост разобрали, а бревна бросили в еще сияющий углями костер.
Под утро, когда немного развиднелось, воротные сторожа темниковской крепости увидели на месте казни повстанцев человека, судя по одежде, звания не простого. Он стоял возле обгорелых бревен сруба с поникшей головой, опущенными плечами. Вся его фигура выражала немую скорбь и огромное безутешное горе.
Воротные сторожа сообщили о мужике караульным стрельцам. Те попытались его захватить, но безуспешно. Когда человек тот увидел подкрадывающихся стрельцов, он свистом подозвал стоявшую невдалеке лошадь и был таков.
