Колин Маккалоу - Фавориты Фортуны
— Конечно, это можно сделать, Филипп! — нежно проговорил он. — У меня шесть легионов лучших, выносливых солдат, и я утверждаю, что стану консулом!
Филипп громко выдохнул. Его била дрожь.
— Ты этого не сделаешь! — выкрикнул он.
— Ты же знаешь, что сделаю.
— Но у Красса — восемь легионов в Капуе! Это будет гражданская война!
— Ха! — воскликнул Помпей, продолжая помахивать ногой. — Восемь легионов трусов? Да я их съем вместо обеда.
— Ты так же говорил про Квинта Сертория.
Нога перестала качаться. Помпей побледнел, оцепенел.
— Никогда больше не упоминай об этом, Филипп.
— O-o, cacat! — простонал Филипп, сжав руки. — Дерьмо… Магн, Магн, умоляю тебя, не делай этого! Как тебе пришла в голову мысль, будто Красс командует армией трусов? Из-за консульских легионов? Из-за этой децимации? Освободись от иллюзий! Он воспитал себе великолепную армию, так же преданную ему, как твоя армия предана тебе. Марк Красс — не Геллий и не Клодиан! Разве ты не слышал, что он сделал на Аппиевой дороге между Капуей и Римом?
— Нет, — сказал Помпей, чувствуя себя не вполне хорошо. — И что же он сделал?
— Шесть тысяч шестьсот повстанцев висят на шести тысячах шестистах крестах вдоль Аппиевой дороги между Капуей и Римом. Через каждые сто футов — крест, Магн! Он казнил каждого десятого из консульских легионов, чтобы показать им, что думает о трусливых солдатах. И распял всех выживших из армии Спартака, чтобы показать рабам в Италии, что ожидает восставших. Это не действия человека, который запросто может отпустить солдата из армии, Магн! Это действия человека, который еще мог бы сожалеть о гражданской войне — она ничего хорошего не приносит ему в денежном отношении. Однако если Сенат прикажет ему, он запросто поднимет против тебя оружие. И у него очень хороший шанс уничтожить тебя!
Ощущение неопределенности прошло. Лицо Помпея стало упрямым.
— Я прикажу моему писарю переписать письмо, Филипп, а ты прочитаешь его завтра в Палате.
— Ты погубишь себя!
— Не погублю.
Ясно, что беседа подошла к концу. Филипп встал. Он еще не успел выйти из палатки, как Помпей уже снова что-то строчил. На этот раз он обращался к Марку Лицинию Крассу.
Приветствие и тысяча поздравлений, мой старый друг и коллега по дням борьбы с Карбоном. Пока я утихомиривал Испанию, ты, я слышал, утихомиривал Италию. Мне говорят, что ты превратил консульских трусов в великолепных воинов и научил всех нас, как наилучшим образом справляться с восставшими рабами. Еще раз тысяча поздравлений. Если ты планируешь этим вечером быть у себя, могу ли я заглянуть к тебе — поболтать?
— Ну, и чего же он хочет? — спросил Красс Цезаря.
— Интересно, — ответил Цезарь, возвращая письмо Крассу. — Я невысокого мнения о его литературном стиле.
— У него вообще нет литературного стиля! Он дикарь.
— А ты собираешься сегодня оставаться здесь, чтобы наш друг мог «заглянуть поболтать»? Интересно, эта фраза невинна или здесь что-то кроется?
— Зная Помпея, можно предположить, что он считает, будто эта фраза звучит правильно. Да, я, конечно, останусь здесь сегодня вечером, — сказал Красс.
— Со мной или без меня?
— С тобой. Ты его знаешь?
— Давно видел его один раз. Сомневаюсь, что он помнит меня или повод, по которому мы виделись.
Помпей это подтвердил, когда явился несколько часов спустя.
— Мы встречались, Гай Юлий? Не помню.
Цезарь не выдержал, засмеялся. Но смех его был дружелюбным.
— Неудивительно, Гней Помпей. Ты смотрел только на Муцию.
Лицо Помпея просветлело.
— А-а! Ты был в доме Юлии, когда я приходил знакомиться с моей будущей женой! Конечно!
— И как она? Я уже много лет ее не видел.
— Я держу ее в Пицене, — ответил Помпей, не подозревая о том, что фраза прозвучала странно. — У нас мальчик и девочка. Скоро, надеюсь, будут еще. Я тоже ее несколько лет не видел, Гай Юлий.
— Цезарь. Я предпочитаю, чтобы меня звали Цезарь.
— Очень хорошо, потому что я тоже предпочитаю, чтобы меня звали Магн.
— Представляю!
Красс решил, что пора вставить слово.
— Садись, пожалуйста, Магн. Ты загорел, постарел — тебе уже тридцать пять?
— Пока нет. Исполнится двадцать восьмого сентября.
— Это мелочь. В свои тридцать пять ты успел сделать больше, чем большинство не успевают за семьдесят. Мне даже подумать страшно, что будет, когда тебе исполнится семьдесят лет. В Испании порядок?
— Полный порядок. Но, — великодушно добавил Помпей, — ты же знаешь, мне очень хорошо помогли.
— Да, он удивил всех, этот старик Пий. Ничем не отличался, пока не уехал в Испанию. — Красс поднялся. — Немного вина?
Помпей засмеялся:
— Нет, если виноград не стал лучше.
— Он никогда не меняется, — сказал Цезарь.
— Уксус.
— Я тоже не пью вина. Красс может подтвердить, я провел с ним целую кампанию. Правда? — улыбаясь, спросил Цезарь.
— Ты не пьешь вина? О боги! — Не зная, что сказать на это, Помпей повернулся к Крассу: — Ты уже подал прошение о триумфе?
— Нет, мне триумф не полагается. Сенат предпочитает называть войну против Спартака войной с рабами, поэтому я заслужил только овацию. — Красс прокашлялся, опустил глаза. — Но я обратился в Сенат с просьбой, чтобы эту процедуру провели как можно быстрее. Я хочу сложить с себя обязанности, чтобы успеть выставить свою кандидатуру на консульских выборах.
— Это правильно. Два года назад ты был претором, так что препятствий не будет. — Помпей развеселился. — Сомневаюсь, что что-нибудь помешает тебе после твоей громкой победы. Сегодня овация — завтра консул.
— А это идея, — серьезно заметил Красс. — Я должен убедить Сенат дать землю хотя бы половине моих солдат, так что должность консула мне может помочь.
— Это поможет, — так же серьезно молвил Помпей и встал. — Ну, мне пора. Люблю пройтись пешком, это не дает мне полнеть — стареть, как ты говоришь!
И он ушел, оставив Красса и Цезаря смотреть друг на друга в недоумении.
— Что это было? — проговорил Красс.
— У меня такое странное чувство, что скоро мы узнаем, — задумчиво отозвался Цезарь.
* * *После того как днем посыльный доставил аккуратно переписанное послание Помпея к Сенату, Филипп не ожидал от него никаких новых известий, пока письмо не будет прочитано в Сенате. Но не успел он подняться с обеденного ложа, как от Помпея прибыл второй посыльный — с просьбой опять прийти на Марсово поле. Первой мыслью Филиппа было резко отказаться. Но потом он подумал о той приличной сумме, которую Помпей ежегодно выплачивает ему, вздохнул и приказал подать носилки. Больше никаких пеших прогулок.
— Если ты передумал насчет чтения твоего письма в Сенате, Магн, тебе достаточно было просто сообщить мне об этом! Почему мне требовалось второй раз за день приходить сюда?
— Да не беспокойся ты о письме! — нетерпеливо перебил его Помпей. — Прочитай его — и пусть они смеются. Скоро им будет не до смеха. Нет, я позвал тебя не потому, что просто хотел тебя видеть. У меня для тебя есть работа, которая значительно важнее первой, и я хочу, чтобы ты приступил к ней немедленно.
Филипп нахмурился.
— Какая работа?
— Я собираюсь привлечь Красса на свою сторону, — объявил Помпей.
— Ого! И как ты это сделаешь?
— Я этого делать не буду. Это сделаешь ты и остальные из моего лобби в Сенате. Я хочу, чтобы ты помешал Сенату дать Крассу землю для его солдат. Но это ты должен сделать сейчас, до того, как ему устроят овацию. И задолго до курульных выборов. Ты должен поставить Красса в такое положение, которое помешает ему предложить Сенату свою армию, если Сенат решит утихомирить меня силой. Я не знал, как это сделать, пока не сходил сегодня к Крассу. И он обронил такую фразу: мол, он собирается выставить свою кандидатуру на консула, потому что считает, что консулу легче будет получить землю для ветеранов. Ты знаешь Красса! Нет никаких шансов, что он сам заплатит за эту землю. Но он не может распустить своих солдат, не обеспечив их землей. Вероятно, просить он будет немного, — в конце концов, это была короткая кампания. И этим ты должен воспользоваться. Ты скажешь, что шестимесячная кампания не стоит того, чтобы раздавать ager publicus, особенно если противниками были какие-то рабы. Если бы трофеи могли щедро оплатить службу, тогда Сенат еще бы согласился. Но я знаю Красса! Большая часть трофеев не попадет в казну. Он не сможет удержаться — обязательно попытается удержать большую часть. И получить компенсацию для своих людей от государства.
— Вообще-то я слышал, что трофеи небогатые, — улыбнулся Филипп. — Красс объявил, что Спартак отдал почти все, что у него было, пиратам, когда пытался нанять их для переправки на Сицилию. Но из других источников я слышал, что это не так. Что сумма, которую заплатил Спартак, составляла половину из того, что у него было наличными.
