Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Она ясно видела этих крупных птиц, продолжавших летать и плакать в лучах заходящего солнца: самки — высокими голосами, самцы — низкими. И крики их походили на плач множества новорожденных младенцев.

— Почему, почему плачете на закате? Вы же никогда не делали этого прежде? Что случилось?

Она с усилием поворачивает голову, видит рядом блестящие, мокрые камни и наблюдает, как они обнажаются на песке, когда волна откатывает, а потом снова возвращается к своему ложу. Высоко, высоко в небе проплывают облака, гонимые легким бризом, который она совсем не ощущает. Не чувствует и холода камня, на котором лежит. Она в оцепенении как бы отделяется от собственного тела и возносится все выше и выше, пока не оказывается среди множества альбатросов, летающих кругами, не задевая ее. И она все пытается понять, как же возможно находиться одновременно в двух местах: и лежать на камне, и летать среди альбатросов.

Когда этот сон стал повторяться каждую ночь, она поняла: это предвестие каких-то загадочных событий. Подобная мысль пугала ее. Но это же сон, всего лишь сон, успокаивала она себя.

Марта вошла в спальню, опустила на столик у кровати поднос, раздвинула шторы. Арианна заслонила глаза от яркого света, хлынувшего в комнату, и заметила, что у нее холодные руки. Так бывало всегда, когда она чего-то очень боялась.

— Ну, ну, соня, просыпайся! — сказала Марта, откидывая одеяло. — Завтра великий день!

Да, это будет тот самый день, когда ей предстоит выдержать пытливый взгляд матери Марио, его друзей, но самое страшное — пристальный интерес знатных дам. Кто знает, что из этого выйдет! Она давно мечтала поехать на материк, побывать на вилле Марио и оказаться на балу. Но теперь, когда этот день, можно сказать, наступил, ей стало страшно, Сильная тревога вызывала спазмы в желудке.

Она села на край кровати, машинально перебирая пряли волос.

Если бывают вещие сны, то ее сон, конечно же, предсказывает нечто печальное.

Может, ей суждено навсегда остаться на Тремити? Или же мать Марио выберет своему сыну другую невесту? Какое же это будет горе — приехать на материк лишь для того, чтобы увидеть другую девушку, подысканную вместо нее, Арианны. В конце концов, она всего-навсего дочь управляющего. Но ведь Марио любит ее! Ей, а не какой-то другой девушке клялся он в вечной любви. Клялся, что женится на ней…

Правда, она почему-то так и не смогла до конца поверить его клятвам. Ей стало страшно. Насколько же ей недостает Лелы! Как было бы прекрасно, если бы сестра пошутила сейчас над ее опасениями и они вместе посмеялись бы… Но сестра погибла, и на ее могиле уже выросла трава. Когда она лежала недвижно на столе в столовой, с лицом белым, как саван, в который ее обрядили женщины, Арианна услышала, как в небе что-то прогремело. И тогда она бросилась к сестре на грудь и зашептала:

— Ну проснись, Лела, проснись! Ты не можешь так крепко спать!

— Что ты делаешь! Оставь, не трогай ее! Ты-то здесь при чем!

Это прозвучал голос Марии. От ее слов тело Арианны сделалось таким же, как и тело сестры, — холодным. И показалось, будто в словах матери прозвучал упрек, и она вдруг почувствовала себя виноватой в том, что еще жива. Неужели ее мать предпочла бы, чтобы умерла она, Арианна, а не Лела? Невероятно, но она же бросила: «Ты-то здесь при чем?» Потом Арианна не раз спрашивала Марту, как понимать эти слова, но та, как обычно, успокаивала воспитанницу:

— Люди становятся странными перед лицом смерти, запомни это.

Глаза Арианны наполнились слезами. Но она не смела плакать накануне столь долгожданного дня. И потому решительно поднялась с постели. Ей предстояло трудное испытание — встретить будущее, которое, как она надеялась, окажется лучше настоящего.

В соседней комнате Марта уже приготовила большую лохань с водой. Опустившись в лохань, девушка подумала, что, в сущности, нет никакой причины всерьез пугаться ни своего сна, ни свидания с матерью Марио. Она, Арианна, всегда устремлялась навстречу новым событиям, ради удовольствия бросить им вызов и преодолеть трудности, как произошло на прошлой неделе.

Утром она незаметно вывела из конюшни лошадь, с которой упала Лела, и, набравшись мужества, вскочила на нее и понеслась галопом, чтобы забыть страх и снова почувствовать себя сильной. Она запрокинула голову, и ветер хлестал ее по лицу. Ей хотелось сразиться с ним, покорить его — она бросила вызов самой себе и смерти.

Испуганный Рафаэль вскочил в седло и бросился следом за ней. Больше всего его беспокоило, что она скакала по полям с непокрытой головой, пренебрегая трауром. Девушка неслась как раз туда, где крестьяне собирали на своих огородах помидоры, баклажаны, красный перец.

— Не смей так бешено скакать, не то рано или поздно свернешь себе шею! И сколько раз твердить тебе: нельзя показываться на людях с непокрытой головой, когда в семье траур! Как еще втолковать тебе это? И все твоя мать виновата! Постоянно позволяет тебе делать все, что заблагорассудится.

— Отец, но это же немыслимо — скакать на лошади в черной шали и с платком на голове! Это все равно что надеть на себя узду!

— Среди крестьян надо быть в платке, — крикнул он, хватая лошадь за поводья. — Держись в седле, я отведу вас домой.

Люди делали вид, будто поглощены работой, однако искоса посматривали на эту чудачку, что-то бормоча себе под нос. А она только выше запрокидывала голову, подставляя лицо солнцу…

Но в тот раз ей нечего было терять, подумала Арианна, играя с пеной в лохани. Она всего лишь бросила вызов собственному страху. А сегодня?

— Итак, ты готова к великой встрече? — поинтересовалась Марта, опустившись на колени возле лохани и растирая плечи девушки мягкой мочалкой.

— А если маркиза не захочет меня знать? — спросила девушка.

Тут все дело в Марио. Если любит тебя, значит, будет любить, даже если его мать воспротивится, — заключила Марта, крепко натирая ей спину.

— Больно! — пожаловалась Арианна, желая уклониться от ее слишком властных рук.

— Надо потерпеть, если хочешь иметь гладкую кожу. На балу сможешь познакомиться с другими молодыми людьми. И среди стольких мужчин не исключено, что Марио не покажется тебе таким уж распрекрасным. Я желаю тебе счастья. Ты ведь мне что родная дочь. Моя гордость… — голос Марты дрогнул. — Знала бы ты, как хороша! Глаз не отвести! Впрочем, совсем скоро узнаешь.

— Я люблю тебя, Марта. Это ты — моя настоящая мама. — девушка поцеловала ее в щеку и заметила, что та мокрая от слез.

— Ладно, не обращай внимания на мои слезы. Я просто глупа. Ну, вылезай из лохани, иди сюда! Завтра нас ожидает чудесный день.

— Может, и чудесный, но меня он что-то не устраивает. Я бы предпочла встретиться с простой матерью обычного человека. А придется знакомиться со знатной дамой, желающей выбрать в невесты своему сыну такую же голубую кровь. Именно это мне не нравится. Я не хочу, чтобы она выбрала меня ему в жены, а хочу, чтобы, несмотря ни на что, полюбила меня.

— Но это зависит только от тебя, — заметила Марта.

Арианна собрала пену в ладони и подула на нее. Горстка мыльных пузырей взлетела в воздух.

— Думаешь, Марио еще любит меня? Вот уже два месяца, как я не вижу его. Два месяца без двух дней.

— Если за такой недолгий срок он мог забыть тебя, то тем лучше.

— Недолгий срок? Да для меня это целая вечность! Мне кажется, я уже и не помню его лица. Однако помню его дыхание. Будто он тут, рядом. Помню его запах, манеру смеяться, тепло его рук… Странно, не правда ли, Марта?

— Вовсе не странно. Ты влюблена. И боишься, вдруг забудет тебя. Боишься, и это тоже нормально.

— Выходит, по-твоему, и он боится?

— Ну, ну, поторопись! Нам еще многое надо сделать до отъезда.

— Нет ли туч над Гаргано?

— Не обратила внимания. А какое отношение имеют тучи над Гаргано к Марио?

— Тетушка Антониетта говорила, что это плохая примета, если на восходе тучи собираются над Гаргано, — озабоченно сказала Арианна.