Медичи. Повелители Флоренции - Терпугова Ирина
В день прибытия делегаций все здания были украшены флагами, по ходу следования кортежа были расставлены герольды с трубами и барабанами, приветствующие прибывших, знаменосцы состязались в подкидывании флагов. Народ толпился на улицах и приветствовал пеструю толпу прибывших восторженными криками и аплодисментами. Все здания города были украшены дорогими тканями и знаменами с гербами семей, Флоренции, республики и ремесленных гильдий. По ходу кортежа были расставлены кадки и терракоты с красивыми цветами. Встречу испортил только жуткий ливень, который хлынул внезапно и закончился очень быстро.
Главной темой унии было все же объединение православной и католической церквей. Это нашло отражение в искусстве – на последней панели ворот Рая Лоренцо Гиберти изобразил сцену встречи царя Соломона и царицы Савской. Она олицетворяет объединение двух церквей, которого так и не произошло. На заднем плане виден храм Соломона, который очень похож на внутреннее убранство и архитектуру собора Санта-Мария дель Фьоре. Заседания проходили как в кафедральном соборе Флоренции, так и в базилике Санта-Мария Новелла. А вечерами во дворце Медичи собирались ученые, философы, писатели и гуманисты, которых Козимо принимал со всем гостеприимством и вел с ними умные беседы, обсуждая философию Платона и Аристотеля. Козимо Старший свое обещание сдержал, он оплатил все расходы, и упрекнуть его было не в чем. Во Флоренции собрались люди со всех уголков земли, они привезли с собой своих экзотических животных и птиц. По улицам города разгуливали представители разных рас, национальностей и вероисповеданий: греки, армяне, грузины, эфиопы, русские, украинцы, татары, привезенные в качестве прислуги, берберы, мавры, негры, все в своих национальных одеждах. Некоторые вели на поводке дрессированных гепардов, леопардов, львов и пантер. Одни привезли клетки с обезьянами, другие – с экзотическими птицами. Львами Флоренцию не удивишь, у них были свои в клетке позади палаццо Синьория. Обезьян тоже многие богачи держали в клетках за окном, как птиц. Они были прикованы длинными цепочками с ошейниками, поэтому могли спокойно гулять по подоконникам. Но многие другие животные казались настолько удивительными, что все на них глазели, разинув рот.
Вся эта пестрая толпа в экзотических костюмах вызвала такой восторг художников, что они зарисовывали все это, изображали сцены «Кортеж волхвов» на картинах или на фресках в семейных часовнях. Самой знаменитой станет огромная настенная живопись «Кортеж волхвов» работы Беноццо Гоццоли в часовне нового дворца Медичи. Ее заказал Пьеро Медичи, сын Козимо Старшего, в 1459 году. Прошло уже 20 лет после унии, но воспоминания остались, и еще был жив его отец. Художник расписал все четыре стены часовни, изобразил красочный кортеж волхвов на фоне сказочных тосканских пейзажей с холмами, покрытыми кипарисами, виноградниками и оливковыми рощами. Кое-где видны средневековые замки, так похожие на те, которыми владели Медичи. Изображены лесные звери и птицы: зайцы, косули, кабаны, фазаны, дикие утки, экзотические животные и пернатые: павлин, леопард, гепард, пантера.
Художник написал очень много идеализированных портретов разных персонажей, в том числе и два своих автопортрета. Маг в зеленом платье в чалме – это портрет Иоанна VIII Палеолога, волхв в красных одеждах – портрет Иосифа II, патриарха Константинополя. Он умер во Флоренции во время унии и был похоронен в базилике Санта-Мария Новелла. Молодой царь в белом платье – это идеализированный портрет внука Козимо Медичи Лоренцо. Когда он вырастет, будет самым знаменитым представителем династии, крестным отцом зрелого Ренессанса. Лоренцо в то время было всего 10 лет, этот портрет вымышленный. Но есть и его реальный портрет в толпе людей позади волхва. Юноша в голубом платье с гепардом – вымышленный портрет второго внука Козимо Старшего по имени Джулиано, которому было 6 лет в те времена. Он тоже прославится, но совсем по-другому. Есть портреты самого Козимо, его старшего сына Пьеро, младшего сына Карло, внучек: Марии, Бьянки и Наннины, друзей: сына герцога Миланского Галеаццо Мария Сфорца и правителя города Римини Сиджизмондо Пандольфо Малатеста. На дальнем плане, в толпе, изображен папа Пий II, который в это время гостил во Флоренции. Когда Козимо узнал, что Пий II собирает новый крестовый поход против турок с целью освобождения Константинополя, он сказал: «Старец делает то, что под стать молодому».
Ферраро-флорентийская уния существенно повысила престиж города и вызвала небывалый торговый бум, в результате которого купцы и банкиры значительно обогатились. Через три года собор переехал в Рим и в августе 1445 года завершил работу. Эти события оказали большое влияние на Козимо, затронули глубоко спрятанные струны его души. Он был просто влюблен в античность, и даже есть мнение, что сам хотел бы заниматься искусством и философией. Но был вынужден оставить эту идею, чтобы изучить банковское дело и продолжить работу своего отца. Сейчас банк Медичи прочно стоял на ногах, значит, можно позволить себе немного расслабиться и передать большую часть дел брату Лоренцо. А самому можно заняться тем, что ему было приятнее всего – меценатством.
Меценатство Козимо Старшего
Козимо был 51 год, когда в сентябре 1440 года умер его брат. Он его оплакал и похоронил, потом взял на себя заботу о племяннике Пьерфранческо, которому было всего 10 лет. Старшему сыну самого Козимо Пьеро было 24 года, младшему Джованни – 19 лет, пора было думать об их женитьбе. Для Пьеро выбрали в жены Лукрецию Торнабуони из древнего флорентийского рода, но ей было всего 13 лет. Многих девочек в те времена еще выдавали замуж в 13–14 лет, но Торнабуони хотели подождать со свадьбой. Пьеро и Лукреция поженились в 1444 году, когда невесте исполнилось 17 лет. Джованни женился в 1453 году на Джиневре Алессандри, представительнице другого благородного флорентийского рода. Их единственный сын Козимо, названный в честь деда, умер в возрасте 5 лет, и больше детей у них не было. Сам Джованни умер в 1463 году, за год до смерти отца. Его ветвь оборвалась, из династии Медичи остались только потомки Пьеро и его двоюродного брата Пьерфранческо, сына Лоренцо Старшего.
Козимо начал обучать банковскому делу подросших сыновей и, когда они уже были достаточно грамотными, переложил на них часть дел. А сам занялся другим, более приятным занятием: поиском и покупкой старинных манускриптов. Еще в юности Медичи познакомился и подружился с Никколо Никколи, сыном торговца шерстью. Они хотели поехать вместе в Святую землю с целью паломничества, но на самом деле их цель была другой: поиски древнегреческих рукописей. Джованни тогда не отпустил сына, он был ему нужен в банке. С тех пор прошли годы, Козимо вспомнил про своего друга и пригласил его во дворец. Никколо явился в античной римской тоге, которую предпочитал современной моде. Вид у него при этом был немного комичный, но Козимо это не волновало. Он знал, что его друг до сих пор ищет по всей Европе древние манускрипты в монастырях, но у него не всегда хватает денег на их покупку. Часто Никколо разъезжал не сам, у него была сеть агентов, которым надо было платить. Это были самые настоящие «охотники» за древностями. В молодости Никколи вместе с Палла Строцци добились открытия кафедры по изучению культуры Древней Греции во Флорентийском университете, поэтому он был известной личностью в городе. В душе Козимо проснулась давняя страсть к манускриптам, и он предложил Никколи свою финансовую помощь. По его распоряжению, любой филиал банка Медичи был обязан безоговорочно оплачивать переводные векселя Никколо. Не все манускрипты можно было купить, некоторые он брал взаймы и копировал собственноручно, переписывал. Книгопечатание тогда еще не изобрели, и переписывать рукописи было адским трудом: нужно было разобрать и скопировать каждую букву на древнегреческом языке. От такой работы у Никколо выработался ясный и четкий почерк с наклоном вперед, который впоследствии будет перенят итальянскими печатниками, и его назовут курсивом. Козимо знал, что делал, деньги были потрачены не зря. Наследников у Никколи не было, поэтому после его смерти Козимо унаследовал 800 редких книг своего друга. Половину Медичи оставил себе, к ним он добавил манускрипты собственного собрания, и получилась очень внушительная библиотека. Вторую половину подарил библиотеке при венецианском монастыре, где провел изгнание, и сам же оплатил ее строительство. Это был знак благодарности за гостеприимство.
