Алан Саваж - Восемь знамен
— Ешь, — велела Сао. — Ты же проголодался?
Живот сводило от голода, и Роберт не смог удержаться от глотка рисового вина. И от вопроса:
— Что со мной будет?
— Хошэневский холуй, — последовал презрительный ответ.
— Мне были нужны деньги, — сказал Роберт. — Среди своих я считаюсь бедняком. Я искал богатства. Разве это заслуживает презрения? Я не лез в китайскую политику.
— А я?
— Мой господин велел мне оставить тебя. Ты же была там.
Сао изящно подхватила палочками крохотный кусочек мяса и отправила в рот.
— Ты принес мне много несчастий.
— Я знаю. Ван Луцин рассказывал.
— Ван Луцин. — Она хмыкнула. — Его голова слетит с плеч одновременно с головой его господина. Но он потеряет не только голову. Из-за него меня высекли. Ты знаешь, что это такое?
Роберт содрогнулся — не столько от того, что представил это изящное создание распростертым на земле в ожидании палочных ударов, нагим, в окружении толпы, сколько от мысли, что ему по-прежнему грозит опасность.
— Я видел, как это происходит.
— Не должна ли теперь я отвесить тебе сотню ударов?
Роберт взглянул ей в глаза.
— Это в твоей власти.
Ноздри Сао раздулись.
— Потом он выбросил меня на улицу. Я вынуждена была торговать своим телом — чтобы выжить.
— А ты не думаешь, что я мечтал о тебе каждую ночь?
— А ты знаешь, о чем мечтала я? — спросила она. — Я мечтала увидеть тебя перед собой — связанного, без одежды. Вот о чем я мечтала, когда приходилось терпеть все эти унижения, каким только можно подвергнуть женщину. — Она улыбнулась, но это была отнюдь не любезная улыбка. — И разве мне не повезло? Хотя бы часть моей мечты теперь сбылась.
— Но тебе повезло не только в этом, — сказал Роберт. — Я вижу, ты знаменита и у тебя есть власть.
— Разве я не самая красивая из женщин, которых ты когда-либо встречал, Баррингтон?
— Вне всякого сомнения.
— Другие тоже так считают. Чжэн И увидел меня и купил, и я ему так понравилась, что он сделал меня своей женой. Он настоящий мужчина, а ты — жалкое ничтожество.
— И с его помощью ты хочешь отомстить всему Китаю. — Во что бы то ни стало он должен заставить ее продолжить разговор, страшно представить, что произойдет, когда она замолчит.
— Всем маньчжурам, — поправила Сао, — и тем, кто их поддерживает. Белые Лотосы несут Китаю спасение. Ты съел уже достаточно.
Прежде чем он успел пошевелиться, евнухи схватили его за руки.
— Я мечтаю услышать, как та будешь кричать, когда я отсеку твое мужское достоинство, — сказала Сао.
— Боже мой! Сао…
Она взмахнула рукой, его опрокинули на спину возле стола, и восемь евнухов прижали пленника к полу, насев по двое на каждую руку и ногу. Злорадно ухмыляясь, они наблюдали, как еще двое стягивали с него штаны.
Сао поднялась, раздвинув ноги, встала над ним и посмотрела на него сверху вниз.
— В Китае есть такой обычай, — сказала она. — Перед кастрацией мужчине отводится один, последний час наслаждения. Даже тебе, Баррингтон, я дарю эту привилегию. Я доставлю тебе удовольствие в последний раз.
Ее взгляд как бы обволакивал Роберта. Несмотря на страх, он почувствовал эрекцию; Роберт не сомневался, что мужской статью никто из любовников Сао не мог его превзойти.
Она улыбнулась.
— Я должна выдоить тебя до капельки, улавливаешь, Баррингтон!
— Улавливаю, — выдохнул он, и ее одежды упали на пол.
Кто-то из евнухов тут же вышел и вернулся с громко тикающими часами; они с нескрываемым интересом наблюдали за Сао, и невозможно было догадаться, какие чувства порождал в их груди вид обнаженной женщины. Она снова стала над ним.
— Разве я не самая красивая из женщин, Баррингтон?
— Ты даже красивее, чем я тебя запомнил. — Он не кривил душой: она предстала перед ним зрелой женщиной, с тяжелыми грудями и влекущими бедрами.
— Тогда постарайся, чтобы я захотела тебя принять.
Она опустилась на колени над его лицом, и он отозвался со всей энергией, которую только мог собрать, стараясь забыть о евнухах. Сао с наслаждением выдохнула воздух.
— Я тоже помню, — прошептала она, скользнула назад по его телу, села на бедра и, поднимаясь и опускаясь, приняла его. Пригвожденный к полу, Роберт едва мог шевельнуться.
Ее оргазм был бурным, таким же, как когда-то, к тому же Роберт старался изо всех сил сдерживать себя — в надежде как можно дольше не расставаться со своим мужским достоинством, а также чтобы выиграть время и заставить Сао передумать. Она еще не решила окончательно, что с ним делать, он был в этом уверен. Также она не решила еще, что делать с уцелевшими членами их экипажа… Ему вспомнился пристальный интерес, который Чжэн И проявил к их кораблю.
Сао глубоко вздохнула и обмякла, плечи поникли, кончики волос коснулись его живота. Затем она откинулась, села рядом с ним и посмотрела на часы.
— Десять минут, — заметила она, — и ты иссяк. Я должна поднять твои силы.
— Ты делала это раньше?
— Когда я оказалась на улице, мне часто платили за то, чтобы я подарила мужчине последний час награждения. Но это все больше были мальчишки, совсем еще несмышленыши, да к тому же перепуганные. Ты боишься, Баррингтон? — Ее пальцы скользнули по его телу.
— Да, — ответил он.
— А чего тебе бояться? Ах, острого ножа? Но перед тем как резать, тебе дадут затянуться опиумом. Потом придется несладко, надо это признать. Видишь ли, у тебя все распухнет так, что ты не сможешь писать. А это означает, что тебе нельзя будет пить, не то твои пузырь лопнет. Но если ты не подхватишь какую-нибудь заразу, дня через три опухоль спадет.
— А если подхвачу?
Она жеманно повела плечиком.
— Тогда ты умрешь. Но какой смысл это обсуждать. Итак, если ты будешь в состоянии мочиться, рана заживет, и тогда ты сможешь до конца своих дней оставаться у меня в услужении. Я буду твоей последней женщиной. Ну вот, скоро ты снова будешь готов. — Она продолжала играть с ним, прикосновения ее пальцев были нежными и настойчивыми. — Скажи мне, о чем ты думаешь, Баррингтон.
Его время истекало.
— Я представляю нас с тобой на моем корабле, несущемся под всеми парусами по океанским волнам.
— Ты мне это уже когда-то обещал, — напомнила она, и ее сильные руки вдруг сжались так, что у него оборвалось дыхание.
— Теперь у меня свой корабль. Я могу увезти тебя в любой конец света.
— А как же штормы, скалы и морские чудища?
— «Альцеста» преодолела путь от Англии на Восток. Это многие тысячи миль. Она побывала уже во многих штормах. А что до морских зверей, то я плаваю по морям и океанам с двенадцати лет и ни разу не видел такого чудища, которое могло бы утопить корабль. — Сао отвела руки. — Но я вряд ли смогу командовать таким кораблем для тебя, если меня кастрируют, — добавил он.
— На что мне твой корабль? У меня же есть джонки.
— Никакой джонке не сравниться с «Альцестой», — заявил Роберт. — Под моим командованием она расправится в бою с любой джонкой. Что ты будешь делать, когда император пошлет против вас свои армии?
— Разве мой муж не разбил все армии в Шэньси?
— Провинциальных ополченцев. Будь уверена, когда император узнает о захвате Ханькоу, он направит против вас всю мощь знаменных войск.
— Тогда мы и тех разгромим.
— Ты не можешь быть в этом уверена, Сао. А если вас разобьют и вы предстанете перед императором или Хошэнем, что вас, по-твоему, ждет? Наверняка «смерть от тысячи порезов» — после того, как тебя попробуют все до единого солдаты его армии. — Сао стиснула зубы. — Опять-таки, даже если вы победите, то разве не захотите продвинуться вниз по реке до Нанкина и к самому морю? Для этого тебе понадобится боевой корабль и адмирал. Я буду нужен тебе, Сао.
Он не мог понять выражение ее лица, но был уверен, что его слова достигли цели.
— Ты можешь стать моим адмиралом не только в этом, — прошептала она. И взмахом руки отослала евнухов.
Он выиграл передышку — для себя, для Томми и для остальной команды. Но надолго ли, в тот момент Роберт еще не знал. От ножа он их увел, но положение оставалось по-прежнему угрожающим. Все его мечты потерпели крах. Мало того что уплыла тысяча таэлей, которую надеялся заполучить, так еще и свою кровную сотню потерял: мятежники, захватившие бригантину, наверняка опустошили его морской сундучок. Его судьба теперь накрепко связана с женщиной, чья красота соперничала лишь с ее же кровожадностью. Он не сомневался в том, что если их разобьют маньчжуры, то расправа над ним вряд ли будет менее скорой и мучительной, чем над Сао. Более того, все свои надежды разбогатеть он связывал с маньчжурами, с их правлением, а не с этим бушующим вокруг хаосом.
С другой стороны, все-таки он сохранил жизнь и здоровье. Ему с Томми разрешили вернуться на корабль и подготовить его к выходу в море под командованием Сао. На «Альцесте» теперь постоянно находилось около двадцати солдат Белых Лотосов, все оружие с корабля сняли, кроме, конечно, орудии, на которые китайцы поглядывали с опаской. Они никогда не видели таких больших пушек, в китайской армии давно уже применяли артиллерию, но та состояла лишь из легких полевых орудий. Баррингтон отказался от мысли попытаться снова завладеть кораблем и вырваться на свободу; даже если бы ему это удалось, армия Белых Лотосов все равно уже растеклась на несколько миль вниз по реке, и его захватили бы на первой же стоянке. Да и плавание вниз по реке без лоцмана казалось делом совсем не скорым, хотя он внимательно следил за тем, как Юнь Кайлу вел их вверх по реке.
