Станислав Хабаров - Юрьев день
– Что? Освистали? – спросил с любопытством Взоров.
– Нет, одобрили. БэВэ сказал: рекомендовать в научные труды предприятия. Только зачем нам эти научные труды? Пора в толстые журналы. Правильно, Юра? Я поговорю с Борисом Викторовичем.
– Зайцева к городскому.
Маэстро взял трубку.
– Здравствуй, это я.
Только женщины могут так начинать разговор.
– Ты где? – спросил он волнуясь.
– В Краснограде. Я тебе с платформы звоню.
– Просто не верится.
– Ты можешь выйти?
– Да.
– Я жду.
И Маэстро забегал, замелькал, оформляя служебную на выход.
– Ты куда это? – спросил его Вадим.
– Надо. Пойми, вот так надо.
– Ты только не вздумай в одиночку свое выступление отмечать. Сегодняшний твой успех – заслуга коллектива.
– Хорошо.
Глава 2
Местную тупиковую платформу электрички удлиняли и поэтому в конце её вбили в землю опоры, плит ещё не положили, и они надолбами торчали из земли. Маэстро пошел именно сюда, чтобы сократить расстояние, и поэтому увидел Регину раньше, чем она его.
Она ещё похудела и ещё он отметил, что лоб узкий, должно быть мнительна и чувствительна и настороженный взгляд. Она улыбнулась и встала, и он увидел её разом, с ног до головы. Она было в модном платье «берёзка». На белом фоне рассыпались кляксы-черточки, точно в поцелуях, следах, оставшихся от жадных губ. Она улыбалась, выставив нижнюю губу, и это делало ее похожей на девочку, и руки она в кармашки засунула: вот – я, смотри. И он смотрел, но не мог ничего сказать.
Со времени их встречи на ТП прошло три месяца. Он получил её короткое, неясное письмо. Она писала, что совсем замучилась. В конце концов она не девочка, и в Подмосковьи, у бабки растёт её дочь. Она писала ему, что не выдержит, а по контракту работать ещё год. И муж, что вовсе не муж, а так жили, а теперь девочка растёт, болеет без неё. Помоги.
И он пытался помочь, к юристу ходил и сам замучился. Он часто думал о ней, но вспоминал не лицо, а общее впечатление. Оно появлялось и исчезало, мучило и росло, неконтролируемо и мучительно, захватывая всего.
Они пошли мимо фирмы, вокруг её территории, не с той стороны, где дорога, а с противоположной. За территорией, перед дачным поселком, в лесу открыли маленький ресторан в псевдорусском стиле. В рубленном зале поставили деревянные столы, скамьи, а за широким, во всю стену окном были озеро и лес. В заходящем солнце лес выглядел силуэтно-чёрным. Они пили вино, выходили на балкон смотреть на застывшую воду.
Возвращались по железнодорожному полотну. В низинах стоял туман. Они останавливались, и он целовал её, и они обнявшись двигались дальше.
Вахтера в общежитии не было. Обошлось без слов. Сосед его был в командировке. Свет в комнате они так и не зажигали.
В эту ночь он немного поспал. Просыпался, словно от толчка, вглядывался в её печальное лицо, рассыпанные по подушке волосы, думал: разве такое возможно? Он понимал, что это финалом только в наивных книгах. Именно с этого начиналось взаимное соприкосновение миров: его и её. Как часто этот момент – неудачен. Как много зависит от него. Он даже не мог бы сказать, как получилось. Она ему показалась опытной, но это сразу прошло, и тут же в его глазах она выглядела наивной и трогательной. В последний момент перед ним разом пролетели видения, как пишут в рассказах, такое случается перед смертью, а она судорожно прижалась к нему.
Всю ночь в оранжевых вспышках рекламы он видел печальное лицо и убеждал себя: это невозможно, затем проваливался в омут сна и просыпался точно от толчка.
Утром выпили кофе, и она его проводила. Четверг был приёмным днём. Отпросившись у Вадима и взяв вкладыш прохода по территории у секретаря, без которого запросто можно загреметь в приказ, он отправился в главное здание.
Записывала секретарша Главного. Маэстро пришел без четверти девять и записался восьмым. Ожидали приема женщины. Разговаривали они отчего-то испуганным шёпотом. Главный прибыл без пяти девять. К нему прошли начальник отдела кадров и вместе с ним пара человек.
Первая по очереди вышла из кабинета в слезах. Стоявшая перед Маэстро тоже поднялась: «вижу, не в духе он, приду в другой раз». Записавшиеся до Маэстро, прошли за пятнадцать минут. Подошла и его очередь. Через двойные двери он попал в просторный кабинет.
Главный сидел в торце длинного стола. По бокам его еще несколько человек. Один согнувшись писал.
– Суть дела, – сказал Главный. – Только коротко.
Маэстро не так представлял ситуацию себе. Он думал, будет обстоятельный разговор.
– Это ещё – почему?
– Что?
– Не орите на меня, – сказал вдруг Маэстро.
– Что у вас?
– Помогите с комнатой.
– Комнатами я не занимаюсь, – спокойно ответил Главный, взглянув на Маэстро.
Начальник отдела кадров кивнул, а пишущий поднял голову?
– Тогда я насчёт детского сада.
– Детсадами я не занимаюсь, – ответил Главный.
Взгляды их встретились, и Маэстро спросил:
– А чем вы занимаетесь?
– Выйдете, пожалуйста, голубчик, – попросил его Главный.
Она позвонила по телефону, и он подробнейше описал визит.
Она притихла на другом конце провода, и он несколько раз переспрашивал:
– Ты слушаешь?
Больше они не виделись. Она исчезла, как и появилась, оставив записку: «Спасибо, а я поверила». Затем прислала письмо: «Я думала, что-то получится… Больше мне не пиши. Ни к чему». И письмо без адреса. Судя по штемпелю из Москвы.
Он пробовал отыскать её в Москве. Подвернулась командировка. Но безуспешно. Видно, прописана не в Москве, может в Подмосковьи, а, возможно, и совсем не прописана.
Начиная с этого момента у него всё пошло наперекосяк, стало безразличным. Он как бы скользил по инерции: консультировал, считал на машине, но интерес исчез. И, соответственно, пропали его находочки, изюминки. Окружающие недоумевали: Что это с Юрой? Был таким щедрым, а теперь – абсолютный жмот.
Он пробовал разобраться, но ничего не выходило, сработало и всё. Решил, что потеряны эмоции, не знания, они-то все при нём. Он пробовал взглянуть на себя со стороны: «А что есть в этом головастике?» И что она подумала? Потребует, мол, ещё правды, честности, захочет в душу влезть, где места больше нет. Обезоружит добротой, окружит вниманием. Только в душе её уже свободного места нет. Да, и сама она не знает, что ей нужно?
Глава 3
Он пробовал встряхнуться. По воскресеньям ходил в походы на байдарке. Новые задачи не волновали. К Вадиму Палычу обращаться было бесполезно. «Да, хорошо», – говорил он, – и уходил и, когда возвращался, опять повторял: «Да» – и снова исчезал.
Как всегда с шумом врывался Аркадий Взоров.
– Где Вадим?
– Вышел.
– Куда?
– За дверь, разумеется, – отвечал, вздыхая, Тумаков.
Взоров на мгновенье останавливался, из вежливости спрашивал Тумакова:
– Как у тебя с матрицами? Ты вчера собирался застрелиться. Только вам попрощаться нужно. Летишь, Юра, завтра утренним самолетом, обратился он к Маэстро. – Список видел.
– Честное слово? – спросил Маэстро.
Но Взоров уже усвоил манеры теоретиков.
– А знаешь почём теперь честное слово? – улыбнулся он.
Затем позвонил Лосев, подтвердил:
– Когда? Завтра.
А Тумаков искренне расстроился: обещали перевести на должность старшего техника, как только отладим программу. Он начинал её слишком обще, и ему до зарезу нужен Маэстро.
– Надолго? – спросил он с надеждой. – Обычно.
В тот вечер Маэстро засиделся. Было поздно. Уборщицы перекликались в коридоре. Кто-то вошёл и вышел. Он не видел из-за доски. Спустя время он поднял голову. Стояла настораживающая тишина. Он вспомнил инструкцию, предписывающую опускать шторы на окнах, повозился с веревочкой и шторы упали, и в комнате стало уютней. Уходя он оставил на столе Тумакова исписанный листок.
Потом он заскочил в аптеку купить мыло и зубную пасту и в общежитие. Но собирая чемодан, подумал, что взять с собой? Безусловно, эллиптические интегралы. Вдруг после запуска застрянешь и будешь сидеть, не соображая, без возможности посчитать. Где они у нас? Он перебрал книги на полке, но нужных не было. «Известное дело, – общежитие. Ничего не найдешь».
Он вспомнил объявления у буфета «…взявшего… просим вернуть в комнату…», а ниже подписанное другой рукой: «за соответствующую мзду», а ещё ниже третьим почерком: «прошу указать размеры мзды», – и заторопился в читальню в доме культуры на втором этаже.
Он миновал крохотную раздевалку с окошком выдачи, похожим на продуктовый ларек, и взбежал по лестнице с широкими перилами в большую комнату, где за огромным полированным барьером сидела молоденькая библиотекарша в тонких очках.
– Не везет, – подумал Маэстро, потому что с этой молодой библиотекаршей обычно выходило не так. Она была молодой и самоуверенной, и на все его доводы имела, как правило, свой аргумент.
– Нет, – отвечала она. – Не могу пустить вас в хранилище. Ну, представьте себе, что же получится, если каждый захочет туда попасть?
