Николай Лихарев - Воронограй
— На Москву рыбу возили… Обратные мы!.. — совершенно спокойным, но сильно изменённым голосом ответил Волк.
Караульных удивила численность обоза, но они без всякого подозрения пропускали крестьян, возивших рыбу в Москву…
Когда Волк миновал последних двух челядинцев и прошёл еше несколько саженей, то вдруг остановил переднюю лошадь.
Приставив пальцы ко рту, Волк резко и пронзительно свистнул.
В тот же миг из-под рогож выскочили спрятанные люди.
Караульные не успели опомниться, как были уже окружены и сбиты с лошадей…
— Спасайся, братцы! — крикнул было один из них и заставил лошадь сделать скачок в сторону от дороги…
Но и ему не удалось уйти. Лошадь завязла всеми четырьмя ногами по брюхо в снегу. Барахтавшегося боярского сына в один миг оглушили кистенём…
Все десять человек караульщиков были перехвачены.
План князя Дмитрия удался как нельзя лучше. Дорога была свободна. Через несколько минут обоз уже проходил по улицам Радонежа.
Люди опять были спрятаны в санях. Это, пожалуй, было излишней предосторожностью. На улице, из конца в конец, обоз не встретил ни души.
XI
Государь и великий князь Дмитрий Юрьевич
Государь проспал спокойно всю ночь и встал в мирном и молитвенном настроении духа. Он не сразу даже и вспомнил о вчерашней тревоге.
Только уже по дороге в церковь, идя рядом с престарелым игуменом, Василий вдруг вспомнил.
— А что, отче святой, — спросил он, — никаких вестей от караульных моих не было?…
— Никаких, государь великий… Я и сам ночью ещё два раза посылал на гору… Никого всю ночь по дороге не было…
— Наплёл бегун вчера! — спокойно произнёс государь, поднимаясь по ступеням паперти.
Началась служба.
Рядом с государем молились и оба сына его — Иван и Юрий. Тут же стояли ближний боярин государя великого князь Ряполовский и ещё несколько человек, приехавших вместе с великим князем…
Государь смиренно молился.
Вдруг на монастырских воротах раздался резкий и тревожный перезвон сторожевого колокола. Его частые и слабые удары наполнили сразу весь монастырский двор и резко выделялись из спокойного, великопостного перезвона церковных колоколов…
Великий князь при первом звуке вздрогнул и тревожно оглянулся на Ряполовского.
— Князь Семён, что это?… — бледнея, произнёс он. Князь Ряполовский и другие бояре, смущённые не менее государя, тревожно оглядывались на выход из церкви.
А набат всё гудел и гудел.
Один из бояр отправился узнать, в чём дело.
А за стенами обители происходило вот что. Когда люди Шемяки и Можайского прошли благополучно никем не замеченные городок Радонеж, их нагнали оба князя с остальными челядинцами…
Люди, лежавшие в санях под рогожами, покинули свои места и столпились вокруг князя Дмитрия Юрьевича.
Из обители доносились звуки благовеста.
Князь Дмитрий снял свою богатую шапку и трижды перекрестился.
— Князь Иван! — торжественным голосом обратился он к брату. — Бог послал мне удачу… Брат Василий теперь в наших руках!.. Поезжай вперёд с людьми и вели открыть ворота обители… Как войдёте, заберёте Василия и всех его бояр моим государевым именем! Я же вслед за вами буду!..
В голосе Дмитрия слышались ноты, не допускавшие возражения.
Можайскому ничего не оставалось, как повиноваться.
С толпою своих людей он направился по дороге к монастырю.
Через три минуты копыта его лошади уже застучали по мосту перед вратами обители.
Ворота были, по обыкновению, заперты.
На громкий стук в оконце выглянул монах-привратник.
У сторожа дрогнуло сердце. За стенами стояла целая толпа всадников. Слышались голоса, звенело оружие и стремена.
Монах, не спрашивая даже об именах пришельцев, быстро захлопнул оконце.
— Господи, спаси и помилуй! — в ужасе прошептал он и быстро, насколько мог, стал подниматься на стену по лестнице.
Ещё с вечера всем в монастыре уже было известно, какие вести привёз Бунко. Но все успокоились, когда узнали, что великий князь не поверил бегуну и приказал его «выбить» из монастыря…
Бунко «выбили».
Послали караульных на гору.
Два раза ночью игумен от себя ещё посылал келейника справляться. И всякий раз келейник, возвращаясь, доносил, что всё по дороге спокойно, что караульные зорко сторожат…
Всё это пронеслось в голове у сторожа, пока он взбирался на стену…
На стене, в маленькой деревянной башне, висел сторожевой колокол…
Растерявшийся монах-привратник дёрнул за верёвку языка…
Раз, раз, раз…
Вчера в Москве так же рано поутру загудел набат; сегодня здесь…
И здесь и там он звучал одинаково зловеще… Одинаково будил в сердцах смятение и тревогу…
Раз, раз, раз…
Из церкви бежало по двору несколько монахов и послушников. Шёл и один из бояр великого князя…
А снаружи уже били в калитку тяжёлым бревном. Дубовая дверь глухо отдавала удары и дрожала на своих петлях…
Боярин великого князя дрожащими руками открыл дверную форточку.
— Кто здесь смеет тревожить молитву государя великого? — спросил боярин.
— Отворяйте! — раздался снаружи громкий голос. — Государь и великий князь московский Дмитрий Юрьевич на моленье в обитель жалует!..
Как вчера утром во дворце Василия всех заставил остолбенеть этот неожиданный ответ, так было и сегодня в обители…
Боярян, не спрашивая ничего больше, бегом бросился назад в церковь…
Дверь уже трещала и каждую минуту готова была слететь со своих петель…
Боярин и послушники как безумные вбежали в церковь.
— Государь великий! — прерывающимся голосом воскликнул боярин. — Брат твой, князь Дмитрий Юрьевич, с войском на тебя пришёл. Спасайся, государь, если ещё можно…
Василий с перекосившимся от ужаса лицом торопливо перекрестился.
— Князь Семён… детей спрячь! — проговорил он князю Ряполовскому и бросился вон из церкви…
Князь Семён Ряполовский схватил за руки обоих сыновей и бросился с ними тоже бежать.
Между тем Василий, выбежав из церкви, бросился подвору в ту сторону, где были расположены монастырские конюшни.
Великий князь один, без людей вбежал в конюшни.
— Лошадь мне скорее давайте!.. — закричал он, весь дрожа от страха.
На крик великого князя никто не отозвался.
Конюшня была пуста. Люди великого князя и монастырские служители, взбудораженные неожиданным набатом, побежали к воротам и оставили конюшни пустыми…
Василий метался и кричал, но никто не приходил к нему на помощь…
Между тем в воротах обители всё уже было кончено…
Дубовая калитка не выдержала и, разбитая, с грохотом слетела с петель.
На монастырский двор ворвалось несколько человек, вооружённых с ног до головы.
Послушники и монахи, толпившиеся у ворот, с криком бросились бежать…
Ворвавшиеся люди сейчас отворили запоры у ворот.
Князь Иван с другими всадниками рысью въехали во двор…
Можайский на ходу снял свою шапку и перекрестился.
Рядом с князем скакал молодой боярин Шемяка, Никита Константинович…
С помощью слуги боярин стал слезать с лошади.
Он прежде всех вошёл на церковный помост, но вдруг поскользнулся на обледенелых плитках паперти и упал…
Князь Иван, бояре и служилые люди, удивлённые такою роковою случайностью, столпились вокруг боярина…
С помощью слуг Никита Константинович поднялся с полу…
Лицо молодого боярина было бледно, как у мертвеца…
Он еле держался на ногах и шатался, словно был хмельной…
«За гордость и самомнение наказал Бог боярина!» — шевельнулась мысль у всех присутствующих.
Князь Иван с толпою своих приближённых вошёл в собор…
Великий князь Василий, не найдя никого в монастырских конюшнях, бросился к Троицкой церкви…
На паперти, у входа, возился с ключами старик пономарь. Под влиянием страха и смятения пономарь никак не мог запереть церковь…
Василий взбежал на паперть.
— Пусти меня в церковь, пономарь!.. Спрячь и запри там!.. — пробормотал государь, оглядываясь в ужасе по сторонам.
Монах разглядел, кто перед ним.
Он распахнул незапиравшиеся двери и повёл за собою великого князя.
В церкви было почти темно. Две-три догоравшие восковые свечки напрасно силились своим трепетным светом победить общий мрак…
Крестясь и шепча на ходу молитвы, старик пономарь провёл государя в алтарь…
— Не найдут тебя авось здесь, государь великий! — прошептал Василию монах. — А я побегу двери на ключ замкну!..
Пономарь оставил Василия одного и бросился назад к выходу…
Прошло несколько минут…
Жутко и страшно великому князю одному в неосвещённой церкви…
В церкви так тихо, что ясно слышно, как потухающая где-то перед иконой свеча гаснет со слабым треском…
