Николай Лихарев - Воронограй
«Коли князь Василий поверит Бунко, значит, сейчас же уйдёт из монастыря… В Ярославль или ещё куда, — размышлял про себя Волк, шагая по дороге. — А коли не поверит, то сперва сторожей пошлёт на разведку… Надо будет где-нибудь поближе к обительским воротам спрятаться… Чтобы всё увидать было можно».
Вокруг стен монастырских шёл со всех сторон глубокий ров. Перед главными воротами через ров был перекинут деревянный мостик.
Волк сделал молча знак рукой своим товарищам, спустился в ров и зашагал по льду. Тронутый оттепелью, лёд местами уже разрыхлел и потрескивал…
Двое или трое пешеходов-богомольцев, шедших по одному направлению с боярскими детьми, не обратили совершенно никакого внимания, что они сошли на лёд…
Воспользовавшись минутой, когда по мосту никто не проходил, Волк Проворно юркнул между сваями. Остальные тоже успели войти незаметно… Место оказалось как раз вполне пригодным для наблюдений, о которых размышлял Волк.
Их было трудно заметить, особенно при наступающей темноте. Самим же им отсюда, из-под моста, видно и слышно было всё, что делалось у входа в обитель…
Устремив свои острые глаза, с хищным выражением лица сидел Волк в своей норе, как настоящий волк, собирающийся не упустить добычи…
Вот над их головами прошли какие-то пешеходы. Вероятно, опять богомольцы.
Волк сбоку видел, как монах-привратник пропустил их и опять замкнул калитку.
Вдруг калитка снова стукнула. Послышались голоса, как будто кто-то с кем-то спорил…
— Пустите, братцы! — кричал кто-то. — Пожалеет государь великий, да поздно будет…
Да ведь это Бунко голос! — прошептал Волк своим товарищам.
— Бунко, Бунко! — уверенно отвечали все трое, тоже узнавшие голос рязанца.
Калитка отворилась, и Волк видел, как оттуда вытолкнули Бунко.
— Не будешь вдругорядь докучать государю великому! — произнёс один из монастырских служек. — Ишь, наплёл чего, прости Господи!..
Бунко, опустив голову, стоял перед калиткой и всё не решался уйти.
— Не поверил государь великий! Бегун, вишь, я… — с горечью махнул он рукою. — Ну, будь что будет!..
Волку и его товарищам было всё это прекрасно слышно, и они поняли, в чём дело.
Значит, князь Василий не поверил словам Бунко…
Государю их, князю Дмитрию Юрьевичу, помогала. видно, сама судьба…
Бунко остался один перед вратами обители.
Он постоял с минуту и стал было снова стучаться. Но ему не отворяли…
Бунко сел на камень и мрачно задумался.
Волк быстро выглянул из своей засады. По дороге и у стен не было никого видно.
Рязанец сидел к нему спиною.
Тихо и осторожно выбрался Волк из своей засады. Товарищам он сделал знак оставаться на местах…
С кистенём в руке Волк подошёл сзади к боярскому сыну.
Тот, по-видимому, так погружён был в размышления, что ничего не видел и не замечал, что делалось кругом…
Он сидел по-прежнему без шапки, опустив голову на руки.
Волк размахнулся и изо всей силы ударил Бунко кистенём в затылок…
Рязанец, даже не вскрикнув, упал лицом вперёд на рыхлый снег…
Волк проворно оттащил его за ноги и столкнул в овраг. Тело несчастного скатилось на лёд…
В эту минуту ворота снова загремели. Послышались опять голоса.
Волк поспешно нырнул под мост, туда же подтащив и тело Бунко.
Из ворот обители выехало несколько конных.
Это были боярские дети, которых великий князь Василий распорядился послать на разведку.
— Радонежской горы все, чай, заметно будет! — проговорил один из всадников. — Коли заяц пробежит по дороге, и то увидим… Да небось Бунко наплёл всё…
Боярские дети переехали мост и лёгкой рысью затрусили по дороге к Радонежу.
— Сторожей выслал опять Василий, братцы! — проговорил Волк. — Теперь и нам пора! Надо успеть упредить государя великого!..
Все четверо вышли из-под моста и скорым шагом пошли по дороге. Всадники уже чуть виднелись в темноте…
Через двадцать минут Волк с товарищами уже входили в избу, у хозяина которой они оставили своих лошадей…
— Что скоро больно вернулись? — удивился горожанин. — Али вечерня отошла уже?!
— Какое там отошла! — спокойно отозвался Волк. — Только нам отвели местечко в обители… Вот мы и вернулись за лошадьми… Утром-то, чай, встанем ни свет ни заря — так мы с вечера совсем уж устроиться в обители хотим!..
Волк и его товарищи вывели за ворота своих лошадей и шагом поехали к околице.
Между тем боярские дети, посланные на разведку Василием, въехали на Радонежскую гору и приготовились караулить дорогу.
Уже сильно стемнело…
Всадники спешились и расположились с лошадьми поперёк дороги, чтобы никто не мог пробраться мимо, пользуясь темнотой вечера…
Волк и его товарищи спокойно подъехали к сторожам.
— Куда едете? — спросил один из боярских детей.
— Приложиться к мощам угодника преподобного ездили, — ответил Волк, — а теперь домой тащимся… Мы недалеко отсюда — вёрст с двадцать будет… А вы кто будете?…
Боярские дети откровенно сказали.
— Проезжайте с Богом! — напутствовали они Волка и его товарищей. — Коли что по дороге заметите, людей толпу или рать, скачите назад-государь великий послуги вашей не оставит…
Волк от себя и от товарищей пообещал вернуться, если заметит что подозрительное.
— Коли заметим, себя не пощадим, а государя вели кого упредим! — успокоил он сторожей, про себя усмехаясь над их доверчивостью.
Волк с товарищами скоро скрылись в темноте. Боярские дети стали караулить дорогу…
А Бунко лежал под мостом, уткнувшись лицом в талый лёд… Он лежал, широко раскинув руки…
Больше уже ему не придётся отъезжать от одного князя к другому.
Его путь был окончен!..
X
Шемякина уловка
Остановившись неподалёку от опушки, князь Дмитрий и Можайский ожидали возвращения посланных.
Их волновали совершенно противоположные чувства.
Шемяка тревожно прислушивался ко всякому звуку и несколько раз выезжал вперёд на опушку леса. Он зорко всматривался в черневшую дорогу, но пока там ничего не было видно.
Можайский тоже ждал, но его тревога была другого характера.
Ему, как уже говорили выше, хотелось даже, чтобы Бунко успел предупредить великого князя, чтобы тот принял меры…
Наконец, когда уже совсем стемнело, по обледенелой дороге послышался лошадиный топот. Князь Дмитрий сам выехал навстречу.
— Это ты, Волк? — тревожно спросил он, всматриваясь в темноту.
— Я, государь великий! — послышался голос Волка, и боярский сын подъехал вплотную к князю.
Он рассказал ему подробно обо всём.
— Сюда-то нас пропустили… А как отсюда пойдём, думать надо! — говорил он. — Сторожа стали в нескольких местах по дороге… На передних наткнёмся, задние услышат и успеют дать знать князю Василию.
Волк был прав.
Надо было что-нибудь придумать. Через час Шемяка призвал Волка снова. Он переговорил с ним наедине.
— Да собери побольше розвальней! Они пригоднее всего будут! — закончил свою речь Дмитрий.
Волк выбрал человек тридцать из княжеской челяди, велел им получше вооружиться и во главе отряда поехал назад по лесной дороге…
Между тем в обители вечерня подходила к концу.
Выходя из церкви, великий князь осведомился, не давали ли сторожа вестей…
Ему ответили, что нет. Тогда Василий распорядился послать узнать на гору.
Через полчаса, когда государь сидел в келье у игумена и трапезничал, ему доложили, что посланный вернулся.
Великий князь велел его ввести.
— Ну что, как там?! — тревожно спросил он.
— Всё покойно, государь великий! Сторожа на своих местах, и всё время с той стороны ни одного человека не прошло, не проехало!..
Василий махнул ему рукой.
— Пусть всю ночь караул держат! — крикнул великий князь вслед уходившему челядинцу.
— Ведь вот, потревожил только бегун! — обратился государь к игумену, когда они остались опять вдвоём. — Прав я был, что не дал ему веры…
Игумен промолчал.
Ему казалось всё-таки странным и непонятным: зачем Бунко понадобилось так лгать?…
Коли он хотел очернить перед государем князей-братьев — тогда выбрал плохой путь для этого… Ложь могла каждую минуту открыться — и что бы Бунко выиграл от этого?!
И старец не знал, что и предположить.
Но он не хотел своими сомнениями тревожить государя и потому перевёл разговор на другое… Василий действительно уже успокоился.
Он, со своей стороны, полагал, что Бунко просто-напросто солгал в надежде, что потом можно будет как-нибудь извернуться…
«Заслужить милость твою хотел, государь великий!» — скажет бегун в своё оправдание.
«Вот и наплёл… А то где ж в самом деле такому случиться?… Дмитрий только недавно у меня в Москве был… Такой был покорный да тихий… Несколько раз говорил, что давно забыл все смуты и сам хочет дожить в тишине… И крест у Ионы поцеловал… А Можайский? Но за ними и прежде того не водилось… С ними я всегда был в ладу… Те и мухи не обидели… Не такие люди… — так размышлял государь и спокойно отошёл ко сну…
