Кристиан Жак - Сын Солнца
Его желудок сводило от голода. Человек пожевал кусок лепешки с листьями салата, срезанными утром. Его работа была более утомительной, чем могло показаться на первый взгляд. Она требовала способности к большой сосредоточенности.
Вдруг — странное зрелище.
Сначала он подумал, что это мираж, вызванный игрой света на голубой глади реки. Затем, забыв о еде, прирос взглядом к невероятному сооружению, проплывающему между двумя лодками, нагруженными амфорами и мешками с зерном.
Это была, действительно, ладья из папируса… А на ее борту — юный силач, в адском ритме орудующий шестом!
Обычно такого рода суденышки не выходили из водного лабиринта дельты… Но главное его не было в списке кораблей, которым в этот день было разрешено находиться у причала! Используя зеркальце, охранник подал сигнал группе оперативного действия.
Три быстрые ладьи с командами тренированных гребцов ринулись на нарушителя и были вынуждены остановить его. Сын Фараона, Рамзес, вышел на землю, сопровождаемый двумя охранниками.
Красавица Изэт дала выход своему гневу.
— Почему Рамзес отказывается меня принимать?
— Я не знаю, — ответил Амени, еще не совсем оправившийся от ранения.
— Он болен?
— Надеюсь, что нет.
— Он говорил с тобой обо мне?
— Нет.
— Тебе бы следовало больше говорить, Амени!
— Это не входит в обязанности личного писца.
— Ладно, я Вернусь завтра.
— Как пожелаете.
— Постарайся быть более сговорчивым. Если ты откроешь мне двери, будешь вознагражден.
— Мне хватает моей зарплаты.
Девушка пожала плечами и удалилась.
Амени был в замешательстве: со времени своего возвращения из дельты, Рамзес закрылся в своей комнате и не произнес ни слова. Он еле притрагивался к еде, которую приносил ему друг, перечитывал изречения Пта-Хотепа или оставался на террасе, откуда наблюдал город и — вдалеке — пирамиды Гизе и Саккара.
Не вызвав у Рамзеса своим рассказом ни малейшего интереса, Амени тем не менее сообщил ему о результатах поисков. Согласно черновым документам, мастерская, без всякого сомнения, принадлежала важному человеку, который нанимал несколько мастеров, но это все, что ему удалось узнать. Далее он натыкался на стену молчания, которую было ничем невозможно пробить.
Обезумев от радости, Дозор праздновал встречу с хозяином и больше ни на секунду не отходил от него, боясь снова потерять. Ласкаясь к нему и лежа у ног, этот рыжий пес с висящими ушами и закрученным хвостом без устали играл свою роль сторожа. Ему одному доверял свои тайны Рамзес.
Накануне Нового года и праздника наводнения Красавица Изэт потеряла терпение и, пренебрегая запретом Рамзеса, нашла его на террасе, где тот предавался размышлениям в обществе своей собаки. Дозор оскалил зубы, зарычал и поднял уши.
— Уйми это животное!
Ледяной взгляд Рамзеса не дал женщине приблизиться.
— Что происходит? Говори, умоляю тебя!
Рамзес отвернулся с безразличным выражением.
— Ты не имеешь права так со мной обращаться… Я так боялась за тебя, я так тебя люблю, а ты даже не удостаиваешь меня взглядом!
— Оставь меня одного.
Она стала на колени, умоляя:
— Хоть одно слово!
Дозор, казалось, уже менее враждебно смотрел на нее.
— Что ты хочешь от меня?
— Посмотри на Нил, Изэт.
— Можно я подойду к тебе?
Он не ответил. Она решилась. Пес не мешал ей.
— Звезда Сотис скоро выйдет из тьмы, — сказал Рамзес, — завтра она поднимется на востоке вместе с солнцем и даст знак разлива Нила.
— Разве так бывает не каждый год?
— Ты не понимаешь, что этот год будет не похож на остальные?
Серьезность его тона произвела впечатление на Изэт. Она не решалась лгать.
— Нет, я не понимаю.
— Посмотри на Нил.
Осмелев, она нежно взяла его за руку.
— Не будь таким загадочным, ведь я тебе не враг. Что с тобой случилось там, в дельте?
— Отец поставил меня лицом к лицу со мной?
— Что ты хочешь сказать?
— Я не имею права убегать. Искать убежище от себя бесполезно.
— Верю тебе, Рамзес, какой бы ни была твоя судьба.
Он немного погладил ее волосы. Она посмотрела на него в изумлении. Пережитое им испытание там, в северных землях, преобразило его.
Юноша стал мужчиной.
Мужчиной колдовской красоты, мужчиной в которого она была безумно влюблена.
Знатоки высоты Нила не ошибались, объявив о дне, когда разлив ринется штурмовать берега Мемфиса. Сразу же началось устройство праздника. На всех углах и площадях провозглашали, что богиня Исида после долгих поисков наконец-то нашла все части тела Осириса и возродила его к жизни. Вскоре после рассвета открыли плотину, перекрывающую главный канал, снабжающий город, и поток паводка мощно ринулся туда, чтобы река наполнялась, не принося разрушений. В волны люди бросали тысячи статуэток, изображавших Хапи, плодотворную силу Нила, в виде мужчины с висящей грудью и с ветвями папируса на голове. Каждая семья хранила дома глиняный бурдюк, наполненный водой паводка, это обеспечивало процветание в Новом году.
Во дворце царило оживление. Менее чем через час должно было начаться шествие с Фараоном во главе, следующее до Нила, чтобы совершить там ритуал жертвоприношения. Каждого интересовало, кто какое место займет в процессии, открытой глазам всего народа.
Шенар не находил себе места. В десятый раз он вызывал придворного советника.
— Еще нет.
— Но это безумие! Узнайте у распорядителя ритуала.
— Царь сам даст приказ, когда будет во главе процессии.
— Но все уже должны знать!
— Простите, я ничего больше не знаю.
Шенар не без удовольствия оправил складки своего длинного платья из льна и кончиками пальцев коснулся колье из трех рядов халцедона. Он хотел бы одеться с еще большей роскошью, но не должен был затмевать своего отца. Итак, слухи подтверждались: Сети, действительно, собирался внести некоторые изменения в ритуал с согласия царицы. Но почему же он ничего не сообщил Шенару?
Если царственная чета держала его в отдалении, это означало, что грядет немилость. А кто мог быть в этом виновен, кроме тщеславного Рамзеса?
Шенар подумал, что, наверное, совершил ошибку, недооценив своего младшего брата. Эта змея без конца за кулисами строила против него интриги. И, скорее всего, чтобы нанести решающий удар, он решил оклеветать его. Туйя прислушалась к его лживым домыслам и склонила мнение мужа в пользу Рамзеса.
Да, наверняка, таков был план Рамзеса: во время большой публичной церемонии, занять первое место сразу за царственной четой, доказав, таким образом, что он обошел своего брата.
Шенар попросил приема у царицы.
Две жрицы завершали туалет Великой Супруги Фараона — надевали корону с двумя высокими перьями, напоминающую, что она воплощает дух жизни, который оплодотворяет целую страну. Благодаря ее присутствию засуха будет побеждена, плодородие вернется.
Шенар склонился перед матерью.
— Чем объяснить такую неопределенность по отношению ко мне?
— На что ты жалуешься?
— Разве я не должен следовать рядом с отцом во время ритуала жертвоприношения Нилу?
— Это решать ему.
— Вы не знаете его решения?
— Неужели ты потерял веру в своего отца? Обычно ты первый хвалишь его мудрость.
Шенар не нашел сразу, что ответить, уже сожалея о своем поступке. Он чувствовал себя скованно с матерью. Она без враждебности, но с устрашающей проницательностью, разглядывала его и попадала не в бровь, а в глаз.
— Я продолжаю одобрять их, будьте уверены в этом.
— В таком случае, зачем беспокоиться? Так или иначе — Сети поступит во благо интересов Египта. Разве это не главное?
Чтобы занять руки и ум, Рамзес переписывал на кусок папируса изречение мудреца Пта-Хотепа: «Если ты вождь, от которого много людей ждут указаний, стремись к справедливости в любом решении, так, чтобы твое руководство было безошибочным». Сын Фараона проникался этой мыслью, как если бы древний автор через века обращался прямо к нему.
Меньше чем через час за ним должен был прийти управляющий ритуалом и указать ему место в процессии. Если интуиция не обманывала его, он займет то место, которое обычно предназначалось Шенару. Разум требовал, чтобы Сети не нарушал установившийся порядок, но почему же тогда протокол хранил в иерархии какую-то тайну, которая вскоре должна была раскрыться огромной толпе, собравшейся на берегу Нила? Фараон готовил ошеломляющий поворот событий. И этим поворотом должна была стать замена Шенара Рамзесом.
Не было закона, заставляющего фараона назначить наследником старшего сына, он даже не был обязан выбирать его среди знати. Множество фараонов и цариц были выходцами из скромных семей, семей, не имеющих отношения ко двору. Сама Туйя была из бедной провинциальной семьи.
