Бенито Муссолини - Клавдия Партичелла, любовница кардинала
— Не стану рассказывать о горе, которое испытала моя семья. Мне было в то время восемнадцать лет. До сих пор воспоминание об этом живо у меня в памяти. И вот в последнюю годовщину гибели брата со мною случилось нечто, что сильно удивит тебя, если ты верующий человек.
Глаза лодочника загорелись любопытством.
— Я заснул, и мне приснился утонувший брат. Он весь был облачен в белое. Нежным голосом он стал упрекать меня, что я забыл его. Он просил, чтобы я почтил его память и поехал бы на лодке к тому месту, где он утонул. Я дал ему обещание. И вот, как видишь, в первый раз прибыл сюда, чтобы почтить его память.
Лодочник поверил рассказу, тем более, что в истории Мартелли ничего невероятного не было. Этот человек был слишком первобытен, чтобы отличить ложь от правды.
Вечером Мартелли совершил прогулку по берегу. Глаза его были устремлены на ту сторону озера. В ближайшей церкви ударили в колокол. Появились первые звезды. Но лодки Клавдии нигде не было видно. Убийца был смущен.
Между тем погода стояла хорошая, вечер располагал к прогулке по озеру,
Почему Клавдия не выходила из замка? Вопрос мучил Мартелли. Он решил сам прокатиться на лодке. Сел за весла стал усиленно грести, а подплыв к стенам замка, остановился и долго ждал. Напрасно! Увидев свет в окнах замка, он понял, что Клавдия уже не выйдет сегодня, и, глубоко опечаленный, возвратился в хижину лодочника.
После скромного ужина Мартелли улегся на приготовленную ему постель и притворился спящим. Притворился, чтобы не возбудить подозрений в лодочнике. Но продолжал лежать с открытыми глазами, мучаясь, сомнениями. Он старался пронизать глазами темноту, как бы желая разглядеть в ней, что ждет его в будущем. Лодочник храпел. Сон его был тяжел и беспокоен. Но он не подозревал, какая буря разыгралась в душе его гостя.
Бросить все и завтра уйти? Или остаться? Если остаться, то какой предлог придумать, чтобы не возбудить подозрение лодочника? Что будет, если хозяина хижины обуяет страх и он донесет о присутствии чужеземца замковой страже? Или задумает убить его, чтобы ограбить? Может ли он возвратиться ни с чем к графу и дону Беницио?
После долгого размышления Мартелли решил остаться, а на следующий день притвориться больным и просить у лодочника позволения провести в хижине еще несколько дней.
Утром он пожаловался на недомогание и сказал, что останется еще на день. Лодочник бросился в соседний дом и принес больному молока.
Глава XVI
Так прошел день. К вечеру Мартелли, сказав, что ему стало лучше, опять попросил лодку, чтобы поехать на озеро.
— Но ты же болен, — стал отговаривать его лодочник. — Позволь мне поехать с тобою. Ты не можешь грести.
— Нет, — ответил Мартелли. — Твоя помощь мне не нужна. Я чувствую себя достаточно хорошо, и маленькая прогулка в лодке принесет мне пользу;
— Но, — продолжал настаивать лодочник, — вдруг с тобою что-нибудь случится? Отчего ты не хочешь, чтобы я сел на весла?
— Это никак не возможно. Я буду просить тебя только об одном: не покидай берега, пока я буду кататься по озеру.
Лодочник согласился. Но из предосторожности он отвязал другую, запасную лодку и сел в нее, чтобы в случае необходимости немедленно плыть на помощь гостю. Мартелли взялся за весла и стал грести на середину озера. Наступила ночь. С гор на воду легли тени. На озере никого не было. Убийце начинало казаться, что осуществить его план будет очень трудно, почти невозможно. Только слепой случай может свести его с Клавдией.
Взошла луна. Ни один звук не нарушал тишины ночи. Окна замка были ярко освещены. Мартелли решил, что и этот вечер у него пропадает даром. Как теперь показаться на глаза графу Кастельнуово? И что скажет дон Беницио с нетерпением ждущий вестей?
Вдруг ему показалось, будто от замка отплыла лодка. Донеслись всплески весел. Клавдия плыла в обществе Рахили. Неважно!.. Он попытается вонзить в нее кинжал. Лодка приближалась.
Клавдия направлялась к маленькому острову посреди озера. Мартелли налег на весла, стремясь перерезать путь женщинам.
В это время от берега отплыла вторая лодка. В ней сидело несколько молодых людей и девушек. За ней выехала на озеро еще лодка с певцами и музыкантами и, наконец, четвертая лодка с четырьмя солдатами. По озеру гулким эхом разнесся шум закрывшихся в замке ворот. В окнах мелькнул свет и потух…
Лодки приближались к островку. Убийца, мучимый зеленым демоном мести, ждал. Он мог сосчитать число людей в лодке. По шляпам с перьями он догадался, что это были придворные Клавдии. В задней лодке что–то поблескивало: лютня!..
Мартелли оставил весла на воде и сидел неподвижно, глядя на двигавшуюся мимо него процессию. Кто то обратил на него внимание. В одно мгновение, лодка в которой сидели солдаты, подплыла к нему. Бежать? Нет, это только увеличило бы опасность. Лучше спокойно ждать. Когда лодка поравнялась с Мартелли, солдат с алебардой в руке громко крикнул:
— Ты кто?
— Рыбак.
— Что ты делаешь здесь?
— Так просто, — сижу и отдыхаю.
— Где ты живешь?
— Вон там! В той хижине…
— Ладно, — промолвил солдат, — убирайся отсюда!
— Слушаюсь.
Мартелли повернул лодку. Он понимал, что сопротивление было бы бесполезно. Несколько дальше берег островка образовывал каменный выступ, точно клык хищного зверя. Мартелли скрылся за скалою и стал ждать.
Никто не видел его. Никто не подозревал его присутствия. Расстояние же от скалы до острова было — несколько шагов. Мартелли не мог видеть веселившихся, но слышал ясно голоса и смех. Когда Клавдия говорила, остальные смолкали. Голос ее звучал необыкновенно чисто и ясно. По-видимому, все сидели на траве и искренно веселились.
Кто-то начал забавный рассказ, и речь его то и дело прерывалась взрывами громкого хохота.
Что рассказывал он? Обычные вещи: про любовные интриги, надежды, разочарования; про молодых людей, одураченных веселыми вдовушками; про мужей, награждаемых рогами; про старичков, стремящихся воспользоваться запретными плодами, — таковы были рассказы того времени…
Послышался звон стаканов. Клавдия, подняв бокал, сказала громко:
— Пью за забвение!
— За надежду! — воскликнул юный паж.
— За любовь! — поправил придворный.
— За луну! — добавил поэт.
Почему Клавдия пьет за забвение? Неужели красавица решила предать забвению свою прошлую жизнь? Быть может, сегодняшняя ночь — первая ночь ее новой жизни? Не наступает ли час искупления? Какого искупления?
Нет, Клавдия не собиралась раскаиваться, потому что она не считала себя виновной. Грехи ее были грехами любви, а Бог снисходителен к таким грешницам.
Что же Клавдия хотела забыть? Кардинала?.. Ее любовник одряхлел и напрасно стремился продлить весну своей любви. Клавдия не могла не испытывать к нему чувства благодарности. Она не могла не отвечать на его дружбу, которая теперь уже не терзала ее ни припадками буйной страсти, ни муками ревности. Но любить? Нет, Клавдия молода, и новая любовь согревает ей кровь. Забыть? Разве возможно забыть? Потушить сердце и отказаться от жизни?
Клавдия, поднимавшая бокал с душистым изерским вином, не желала полного забвения. Она искала отдохновения для сердца, опустошенного страстью.
Произнося свой тост, она имела в виду кардинала.
С острова понеслись звуки лютни. Ночь была ясной и тихой. Луна стояла на горизонте. Лютни тихо стонали, ожидая ответного вздоха от людей.
После краткого молчания, музыканты снова коснулись струн, и трое певцов запели:
Приди, прелестный паж, и сядь ко мне.
Пусть твоей печальной лиры
Сладкие звуки, разбудят в душе
Тайные зовы любовных желаний…
Снова все смолкли. Затем один из придворных поднялся с травы и сказал:
— Синьора и мадонна, тебе известно, что я неизменно выступал за тебя против клеветников. Здесь нет врагов. Здесь мы среди друзей. Прими же выражения моей глубочайшей преданности. Будь я поэтом, я спел бы оду в твою честь, воспел бы твою красоту. Но я только рыцарь. Я могу предложить только руку и меч, которые всегда готовы на твою защиту.
Рыцарь ошибался. Враг был недалеко. Мартелли слышал его речь и дрожал от бессильного гнева.
— Твоя речь польстила мне, о рыцарь, — отвечала Клавдия. — Я никогда не сомневалась в твоей преданности. Не забывай о наших общих врагах. Многих из них я услала в дальние места, и многие повержены во прах… Но это еще не все!
При этих словах Мартелли вскочил на ноги и выхватил кинжал.
Он тихо приблизился к берегу. Вино и веселые разговоры отвлекали внимание свиты. Выскочив бесшумно на берег и спрятавшись за куст, Мартелли увидел Клавдию. Она сидела на ковре посреди свиты. В некотором отдалении расположились ничего не подозревавшие алебардщики и потягивали вино. Тихо, точно змея, Мартелли пополз дальше, пока не оказался в нескольких шагах от Клавдии. Но в ту минуту, когда он приготовился сделать прыжок, кто-то из придворных заметил его и издал восклицание.
