Горничная Карнеги - Бенедикт Мари

— Очень редко. И очень мало.

Смех мигом стих, когда миссис Вандеворт спросила:

— Есть какие-то новости о войне?

— Мой муж убежден, — сказала миссис Джонс, — что президент Линкольн принял правильное решение, назначив Улисса Гранта главнокомандующим армией Союза, и теперь можно ждать скорых побед. Генерал Грант планирует смять войска конфедератов одновременным наступлением на многих фронтах: Восточном, Западном и Миссисипском.

— Мнение вашего мужа, безусловно, хорошо обосновано, миссис Джонс. Но я опасаюсь, что эта стратегия множественных фронтов приведет к еще большим потерям, — заметила миссис Вандеворт.

— Мы уже потеряли так много достойных молодых людей, — прошептала миссис Джонс, скорбно покачав головой.

Никто из женщин, присутствующих в этой комнате, не терял на войне сыновей или мужей, но среди их знакомых семей такие наверняка были. Я украдкой наблюдала за миссис Карнеги. Ее всегда неизменно прямая спина напряглась еще больше. Ей всегда делалось неуютно, когда разговор заходил о войне. Она как будто считала себя обязанной объясниться, почему ее сыновья сидят дома, а не воюют на фронте, хотя никто из ее окружения не стал бы открыто высказывать недоумение по поводу выбора Эндрю и Тома Карнеги.

Миссис Карнеги вступила в беседу:

— Эндра обедал с генералом Грантом, когда тот проезжал через Питсбург по пути в Вашингтон. Они знакомы еще с тех времен, когда Эндра служил в Вашингтоне в Военном ведомстве, где руководил перевозками на военной железной дороге и телеграфными линиями Союза.

— И как мистер Карнеги отзывается о генерале? — вежливо осведомилась миссис Вандеворт.

Я чувствовала, что дамы прекрасно осознают, для чего миссис Карнеги завела этот разговор.

— За обедом генерал Грант свободно рассказывал о своих военных планах. Эндра говорил, что он показался ему открытым, искренним человеком и проницательным, знающим военачальником, имеющим четкую, продуманную стратегию.

Миссис Джонс вздохнула.

— Возможно, тогда мы в надежных руках.

Миссис Карнеги явно испытала облегчение оттого, что ее вклад в беседу приняли столь благосклонно. Я заметила, как она бросила взгляд на часы на камине. Потом вопросительно глянула в мою сторону, и я поняла, что должна сбегать узнать, почему чай и пирожные до сих пор не доставлены в гостиную.

По дороге в кухню я размышляла о том, что Гражданская война почти не затронула дом Карнеги. Этот роскошный кокон был практически невосприимчив к тому, что творилось в стране. Война отражалась лишь на финансах Карнеги.

— Добрый день, мистер Форд.

Повар был в кухне совсем один — редкий случай.

— И вам доброго дня, мисс Келли. Дайте-ка я угадаю. Хозяйка волнуется, почему до сих пор не подали чай.

Мистер Форд подошел к огромному столу в центре кухни, на котором стоял поднос с крошечными воздушными пирожными. Удивительно, как повару удавалось готовить такие великолепные блюда при ограниченном рационе военного времени.

— Вы правильно угадали, мистер Форд.

— Хильда должна прислуживать за столом, но она что-то запропастилась на рынке. Бог знает, как можно столько времени выбирать лук. — Он налил кипятка в большой серебряный заварочный чайник и поставил его на поднос.

— Я сама все отнесу дамам, мистер Форд.

— Вы уверены?

Он удивленно взглянул на меня. В обязанности личной горничной хозяйки не входило таскать подносы из кухни и прислуживать гостям за столом, но мистер Форд, наверное, уже понял: я делала все возможное, чтобы угодить миссис Карнеги.

— Мне вовсе не трудно.

Он поставил на поднос серебряную сахарницу и кувшинчик со сливками.

— Как проходит визит миссис Джонс и миссис Вандеворт?

— Они говорят о войне.

Мистер Форд покачал головой и тихонько присвистнул. В «Ясном луге» все знали, что миссис Карнеги не жалует разговоры о войне.

— Сложная тема, тем более теперь.

— Что значит «тем более теперь»?

— Ну, так старшему мистеру Карнеги выпал номер по призывной лотерее.

У меня внутри все оборвалось. Конечно, назначение мистера Карнеги взволновало меня из-за его матери, однако после нашего с ним разговора в вагоне конки я и сама прониклась к нему настоящей симпатией и не хотела, чтобы он рисковал жизнью на поле боя.

— Значит, теперь он пойдет воевать?

— Нет, мисс Келли. Хозяйка потому так и печется о мнении общества. Старший мистер Карнеги купил себе освобождение от призыва. Его место на фронте займет кто-то другой, а он останется дома. Хотя дамы, возможно, об этом не знают.

— Разве это законно? Ему не грозят неприятности?

— Нет, мисс. Согласно Закону о всеобщей воинской повинности, богатые призывники могут не воевать, если подыщут себе замену. Никаких нарушений.

— Но кто согласится занять его место?

— Любой, кто нуждается в деньгах. Я слышал, какой-то ирландский парень, который только сошел с корабля, готов пойти воевать вместо него за восемьсот пятьдесят долларов.

Мне стало дурно. Восемьсот пятьдесят долларов — это и правда огромные деньги для любого отчаявшегося иммигранта. Я содрогнулась при мысли, что та же участь могла постигнуть и моего дядю Патрика. У меня не укладывалось в голове, как мистер Карнеги, провозгласивший себя убежденным сторонником дела Союза и равенства всех людей, решился отправить почти на верную смерть бедного иммигранта — человека, не имеющего ни малейшего отношения к Гражданской войне в Америке, — только ради спасения собственной жизни?!

Я подхватила тяжелый серебряный поднос, поблагодарила мистера Форда и поспешила обратно в гостиную. Приблизившись к двери, я услышала доносившийся из комнаты мужской голос и мысленно взмолилась Деве Марии, чтобы его владельцем оказался младший мистер Карнеги, заглянувший в гостиную к дамам. Я не знала, как отреагирую на присутствие старшего сына хозяйки после всего, что услышала от мистера Форда. Впрочем, я не сомневалась, что мои молитвы напрасны. Вряд ли застенчивый Томас Карнеги стал бы развлекать гостей матери светской беседой.

Это действительно был Эндрю Карнеги. Он стоял в центре комнаты и увлеченно рассказывал дамам, как его кованое железо укрепило балки неустойчивого моста, причем работы завершились буквально за считаные минуты до того, как по мосту прошло войско Союза, двигающееся в наступление. Мистер Карнеги увидел меня и кивнул, но не поприветствовал по имени. При всех демократических убеждениях он все-таки соблюдал правила своего круга, где было не принято лично здороваться с прислугой.

— Вы не подали кофе, мисс Келли, — осуждающе произнесла миссис Карнеги.

— Прошу прощения, миссис Карнеги. Я думала, дамы будут пить чай.

Я смутилась, получив выговор от хозяйки в присутствии мистера Карнеги.

— Миссис Вандеворт пьет только кофе. Вам следовало бы знать, — сказала она.

— Еще раз извините. Я сейчас же все принесу.

Поспешив обратно в кухню, я вдруг услышала за спиной тяжелые мужские шаги, отдававшиеся гулким эхом под сводами просторной прихожей. Я решила, что мистер Карнеги оставил дамское общество и направился к себе в кабинет. Однако когда я свернула в коридор для слуг, то он последовал за мной.

— Мисс Келли, можно вас на минуточку?

Я обернулась, пытаясь скрыть разочарование в нем за любезной улыбкой.

— Конечно, мистер Карнеги. Я полностью в вашем распоряжении.

— У меня для вас кое-что есть.

— Для меня?

Я что-то забыла в гостиной?

Он запустил руку за пазуху сюртука, вынул из внутреннего кармана какой-то сверток и вручил его мне. Маленький предмет оказался неожиданно тяжелым. Что это могло быть? И почему мистер Карнеги отдал его мне?

— Это мой вам подарок.

— Подарок?

Я окончательно растерялась. С чего бы хозяин дома вздумал сделать подарок служанке? Это казалось как минимум подозрительным, и я невольно попятилась. Мне сразу вспомнились все нехорошие истории, доходившие до Голуэя, — истории о домогательствах хозяев к девушкам из прислуги.