Сергей Мстиславский - Накануне
"Д о-л… Д о л о й!"
Марина ласково посмотрела на остановившуюся у двери, у притолоки, Наташу.
— Ну, спасибо. Твоя листовка уже по заводам пошла. Ты из театра? Отчего так рано?
— Я ненавижу их, — с трудом сказала Наташа и взялась за горло. Марина, что же мне делать?.. Я все-таки не могу так, как ты…
Глава 25
Мосты
Четыре моста скрепляют левый берег Невы с правым и островами: четыре перехода чугунными дугами далеких пролетов, пересекающих могучий простор Невы На левом — дворцы и особняки, соборы и министерства, казармы царских гвардейцев, памятники царей, богатые рестораны, великолепные магазины. На правом — за серостью обывательских, мелкочинных и вовсе «бесчинных» домов — рабочие кварталы, трубы заводов и фабрик, голь пригородных, нищетой залитых рабочих поселков. Когда смотришь, — как смотрит сейчас Марина, с подступов на мостовой въезд на Неву, — высокая гранитная набережная "господского берега" кажется крепостною стеной — бастионами выступов грозно вдвинутой в реку на защиту от «правобережных»: фабричных и поселковых. И Петропавловская цитадель — с ее казематами, с пушками на приземистых, столетним липким мхом зазеленелых стенах — царский форпост, заброшенный, опорой порядка, на вражью — правобережную сторону.
Странно. Каждый день видела Мариша и набережную эту, и город, и мосты, и крепость; но только сегодня, в воскресенье 26-го, в первый раз увидела и почувствовала ярко и бурно: граница, черта, боевой рубеж.
Наверное потому, что сегодня на Троицком мосту, к которому подошла она с рабочей колонной, поперек мостового настила, от перил до перил перетянута пехотная, штыковая цепь, нацелены узкими короткими дулами из-за желто-зеленых защитных щитков пулеметы. И на верках Петропавловской суетятся около пушек крепостные артиллеристы, тревожно следя, как заливают площадь новые и новые рабочие, краснознаменные толпы.
Передние ряды надвинулись к самому мосту. Из-за цепи офицер поднял руку в белой перчатке.
— Стой! Будем стрелять! Расходись!
Заколыхались, стали.
Мариша издалека увидала заячью шапку с наушниками. Подошла. Ивана сегодня совсем не узнать. Всегда был веселый, а нынче: зубы стиснуты, глаза — потемнелые — неотрывно смотрят на мост, на цепь. Не улыбнулся, не поздоровался.
— Э-х… оружия нет!
— Не стрельбой, братанием надо брать, — тихо сказала Марина. — Свои же. Только в шинелях.
— Братание братанием, — хмуро ответил, по-прежнему супя брови, Иван. — Братание, конечно, великое дело. А винтовка все же винтовкой. Будь оружие у нас — небось скорее бы побратались.
— Дружинники ж есть, — нерешительно проговорила Марина. И у нее, как у Ивана, как у всех здесь, на берегу, глаза прикованы к мосту, к солдатским штыкам. — Никита мне говорил…
— Дружинников — горсть! — досадливо ответил Иван. — Против пулеметов не бросишь. А Никита, между прочим, и вовсе пропал… Ребята сказывали пристава какого-то он в районе шашкой зашиб… оружие отнимал… Взяли.
— И старших никого не видать, — повела кругом глазами Марина. — Вы Василия не встречали сегодня, Иван? Или из комитетских кого-нибудь?
Иван отрицательно покачал головой. И еще туже сдвинул брови.
Толпа колыхнулась сильней — должно быть, сзади сильней напирают, на мосту шевельнулись штыки, вдоль цепи пробежал, мотая шашкой, фельдфебель.
— Иван! — испуганно окликнула Марина. — Что ж это… Нельзя же так… Нельзя же стоять…
Иван взглянул на Марину. Брови разгладились. Резким движением он надвинул шапку на лоб.
— Правильно. Стоя дела не сделаешь. Но и на пулеметы народ бросать голою грудью негоже…
Он обернулся к толпе и крикнул:
— А ну, товарищи! Кто за мной? По набережной, гайда! На лед! На ту сторону. Обходом!
Офицеры у чугунных узорчатых мостовых перил растерянно следили, как понеслась потоком, прочь от моста, растекаясь по набережной, по спускам, многотысячная толпа. Пяти минут не прошло — снежный простор Невы зачернел людьми, в одиночку и кучками бегущими к тому берегу на штурм гранитной, левобережной стены, раскидываясь по снегу и льду все шире, шире…
— Обстрелять?
На поручичий жадный вопрос капитан пожал плечами:
— Повода нет, собственно. В конце концов, все-таки — только демонстрация. Приказ нам дан — закрыть движение по мосту. Мост держим, а… особо усердствовать — смысла не вижу. Ввяжешься еще на свою голову. Смотри, что у моста творится. Тысячи ушли, а сколько осталось. Ежели бросятся…
— Расчешем, — беззаботно сказал поручик. — Они ж безоружные. И баб много. Влево, видите, сплошь платки… Стадо!
Капитан сморщил лоб.
— Стадо? Я в Туркестане служил, молодым офицером. У тамошних туземцев хорошая есть пословица: в большом стаде опасен даже ишак. Самое добродушное в свете животное. А здесь посерьезнее дело… На том берегу подымаются уже… дошли… Чего наши на набережной зевают? Там казаки должны быть.
С того края моста подбежал солдат. Стал навытяжку, отрапортовал:
— Взводный приказал доложить. С обеих сторон подходят по набережной. И на Марсовом поле — скопление…
— На Литейном мосту народ!.. — крикнул, вскинув голову, поручик. Смотри… валом валят. С знаменами…
Капитан обернулся рывком. В самом деле, по соседнему, выше по Неве, мосту черной сплошною лавиной…
— А охранение где же?..
— Арсенальцы на Литейном вышли, не иначе… — пробормотал, испуганно бегая глазами, солдат. — У самого моста Арсенал… Разве удержишь, ежели они с тылу… Как бы и нас, ваше высокоблагородие, в зажим не взяли.
Толпа, у горловины моста, взбурлила опять. И оттуда видно, наверно, что на Литейном мосту прорвались. Кто-то кричит. Женский голос.
Капитан усмехнулся едко — нынче и бабы в ораторах! — и дал поручику, переминавшемуся у перил, знак.
— Поручик Григоров… В передовую цепь. Отходить по отделениям. Спокойно, с выдержкой. Сейчас не дай бог побежать… Не стрелять до последней крайности.
При первом движении шеренги — на поворот полувзвода кругом — толпа загудела сильней, стронулась, угрозой колыша знамена. Поручик отчаянно замахал обеими руками.
— Стой!.. Под огонь попадете!
— Сомнут, — проворчал под нос фельдфебель. — Под прикрытием огня надежнее б, вашбродь… Две-три очереди дал — и бегом. А так — пропадем.
Толпа молча всходила на мост, по пятам отходивших цепей. Но шла она медленно, не сводя глаз с злобно топорщившихся на откате пулеметов. От первых шеренг вглубь, далеко на площадь, на Каменноостровский, на всю ширь налегавших друг другу на плечи заводских, фабричных колонн, неумолчно передавалась команда:
— Не нажимай! Легче! Отходят.
Берег. На сходе с моста рота остановилась: от Марсова поля, от набережной — сплошная, живая стена: рабочие.
Капитан, нервно дергая шеей, стал перед фронтом в походный порядок перестроившихся шеренг.
— На плечо! Шагом — марш!
И, наклонив голову, как пловец, бросающийся вплавь в бурную реку, шагнул в расступившуюся перед стронувшимся солдатским строем толпу. Он шел, не оглядываясь. Сзади, по мосту, по-прежнему молча и грозно, накатывались новые, новые, новые людские волны.
Глава 26
Страшное слово
От моста влево свернули по набережной к Литейному. По Миллионной ближним путем к центру, к Невскому не пройти: перекрестом — штыки и пулеметы. Павловцы и преображенцы обороняют доступ на Дворцовую площадь, к Зимнему, царскому дворцу.
— На Литейный!
У Арсенала, у старых, столетия уже не стрелявших пушек, — нарядных с орлами, львами и грифами, с затейливыми надписями по гладким, ласковым на ощупь стволам, — шел летучий многоголосый митинг. Мариша сразу ж увидела в стороне, к мосту ближе, на каменном, присыпанном снегом постаменте высокого, седоватого, в барашковой шапке.
— Товарищ Василий! Наконец-то!
Пробилась к нему. У постамента стояли с Василием выборгские комитетские и Иван. Лица у всех сумрачные. Иван шепнул Марине, как только она подошла:
— Беда случилась, товарищ Марина. Нынче утром Петроградский комитет арестован. Налетом: человек пятьдесят конной полиции было.
Марина ахнула тихо:
— Как? Опять? Весь?
— Кое-кто уцелел: поторопились охранники, оцепили дом раньше, чем все собрались. Товарищ Василий, видите, жив-здоров, товарищ Черномор… Еще, кажется, кто-то… Я комитетских не всех знаю…
— Вот… горе!.. — прошептала Марина. — И сегодня… как раз… в такой день…
Василий заметил Марину, поманил рукой. Она подошла.
— Слышали, что… у Куклина на квартире…
— У Куклина? — вскриком вырвалось у Марины. Она побледнела, Василий кивнул.
— Вот-вот… Я об этом именно и хотел вас спросить. Что за девицу вы вчера присылали к Куклину? Я раньше ее не видал. Она — вашего района?
