Фаина Гримберг - Анна Леопольдовна
– В ней всегда было очень мало скромности; она ничем не затруднялась и болтала все, что ей приходило в голову… – Леди Рондо изящно покосилась в мою сторону, головы обеих дам – леди Рондо и тетушки Адеркас – сблизились над шахматной доской, и леди Рондо завершила изложение своего мнения о герцогине следующим пассажем: – Она отличалась чрезвычайной толщиной и любила мужчин до безумия!..
Мне стало жаль эту незнакомую девушку, которая за свою короткую покамест жизнь уже принуждена была сменить отечество и имя, а также и веру. Она сирота при живом отце и скоро лишится матери. Разумеется, перед ней раскрывает ся блистательная перспектива сделаться правительницей огромного государства… Но отчего-то мне почудилось, что эта перспектива не может радовать августейшую незнакомку…
– …девушка посредственной наружности, – продолжала леди Рондо, – принцесса Анна очень робка от природы, и нельзя еще сказать, что из нее будет. На нее смотрят как на наследную принцессу, она могла бы уже заявить себя чем-ни будь, но в ней нет ни красоты, ни грации, и ум ее не выказал еще ни одного блестящего качества. Она держит себя очень степенно, говорит мало и никогда не смеется. Это мне кажется неестественным в такой молодой особе и… – новое сближение голов над шахматной доской – по моему мнению, это скорее следствие тупости, нежели рассудительности. – Леди Рондо красиво распрямилась и завершила свой очерк принцессы: – Все сказанное мною должно остаться между нами; вы, конечно, не знаете, что за готовность мою удовлетворить вашему любопытству меня могут повесить!..
Что ж, если вам не известна история брадобрея греческого царя Мидаса[29], поспешу познакомить вас с этой историей. У царя Мидаса, видите ли, были ослиные уши, которые он, разумеется, прятал тщательно под особым головным убором. Видел эти уши лишь его цирюльник, время от времени бривший его голову и подстригавший бороду. С этого цирюльника взята была клятва о молчании, и в случае нарушения клятвы ему грозила смертная казнь. Однако же, как всякий знающий тайну, он страстно желал поделиться хоть с кем-то своим роковым знанием. И вот он забрел далеко в чащу леса, отыскал дупло и, сунув голову в отверстие, громко прошептал: «У царя Мидаса ослиные уши!». Кажется, это все кончилось худо. И для царя, и для цирюльника, и для дерева, которое срубили. В нашем случае роль цирюльника исполнила тетушка Адеркас. Не так трудно догадаться, что она поделилась услышанным от леди Рондо со своей закадычной уже приятельницей госпожой Сигезбек. Эта последняя, в свою очередь, посвятила нас в некоторую суть придворной интриги вокруг принцессы-наследницы. По словам докторши, леди Рондо несомненно симпатизирует партии Бирона; вероятно, супруг госпожи Рондо полагает, что это сулит определенные выгоды английской политике. Всем известно, что Бирон нарочно распускает о принцессе-наследнице самые нелестные слухи, вернее сплетни, изображая бедную девушку уродливой и едва ли не тупоумной.
– Зачем? – спросила я прямо. – Какая ему, едва ли не первому в государстве лицу, польза от этого? Допустим, принцесса Анна ему не по нраву, но кто кроме нее может унаследовать престол?
– Малышка зрит в корень! – одобрительно заметил гос подин Сигезбек, принимавший, как обычно, живое участие в нашей вечерней беседе. – Никто, кроме Анны Леопольдовны, наследником быть не может, хотя имеются претенденты, и нельзя сказать, чтобы такие уж беззаконные…
– Принцесса Елизавета[30]! – Госпожа Сигезбек решилась перейти на полушепот.
– И принц Петр, племянник Елизаветы, единственный внук Великого Петра, – докончил доктор.
– Но он, вероятно, унаследует шведскую или датскую корону, – проявила вдруг завидную осведомленность тетушка Адеркас.
– Не это имеет значение! – Доктор широко повел рукой. – И юный Петр, живущий в Голштинии, и Елизавета составляют потомство Великого Петра. Но не стоит забывать о том, что нынешняя императрица – дочь Ивана, старшего брата великого основателя империи. И разумеется, Ее величество желает горячо, чтобы после нее трон продолжили бы занимать потомки именно ее отца, а отнюдь не ее дяди! Принцесса же Анна Леопольдовна – единственная отрасль Ивана Алексеевича. Кроме нее некому наследовать. Если только…
– Если только не случится государственный переворот и власть не захватят принцесса Елизавета или принц Петр Голштинский! – выпалила я.
– Этой девчонке не сносить головы! – проговорил доктор с насмешкой. Видно было, однако, что ему по душе мой характер. И мне нравилось, что он явно полагает меня умной…
– Георг, это вовсе не смешно, – тихо сказала госпожа Сигезбек. – Ты дурно влияешь на эту девочку, поощряя в ней тщеславие и гордыню. Она воображает себя умной, а сама – всего лишь глупое дитя!
Меня смутил серьезный тон, взятый внезапно докторшей; но все же я не придала значения ее словам обо мне. Возможно, она, равно как и тетушка Адеркас, просто-напросто завидует моему молодому острому уму. Сами-то они вряд ли были способны в моем возрасте мыслить независимо и своеобразно, да и теперь не способны. То есть теперь еще в большей степени не способны!..
Тетушка все же не понимала, какой смысл Бирону распускать сплетни о принцессе-наследнице.
– Зачем ему желать зла принцессе? – удивлялась тетушка.
– Напротив, он желает ей, в сущности, добра, – терпеливо пояснял господин Сигезбек. – Он желал бы сделать ее супругой своего старшего сына Петра!
– Но тогда зачем говорить о ней дурное? – спросила я.
– Элена! – усмехнулся он. – Наконец-то ты проявила то самое детское неразумие, которое тебе приписала моя супруга. Однако же утешься! Тут не всякий догадается, даже искушенный в придворных интригах!.. Если Бирон-сын[31] в конце концов сделается супругом молодой императрицы, это вовсе не сделает его императором. Но почему бы в таком счастливом случае ему и его родственникам не попытаться править обширной империей, тем более, что о тупоумии Анны Леопольдовны уже широко известно… Однако прожекты господина Бирона отнюдь не непременно воплотятся в жизнь. Поскольку при дворе сформирована уже давно другая партия, препятствующая замыслам Бирона. Главные лица в этой партии – отец и сын Минихи и Андрей Иванович (так он зовется на русский лад) Остерман, входящий в Верховный тайный совет – весьма важный орган правления государством. Минихи и Остерман уже озаботились поисками достойного жениха для принцессы-наследницы. Сама императрица согласна с тем, что это непременно должен быть все же иностранный принц, представитель старинного княжеского дома. Несмотря на все свое благоволение к Бирону, императрица едва ли может способствовать исполнению его замыслов…
* * *Тетушка Адеркас перебралась во дворец. Но увы! Я должна оставаться в доме Сигезбеков. Императрица милостива к тетушке; памятуя о знатном происхождении последней, она поселила госпожу Адеркас в дворцовом крыле, отведенном для фрейлин. Тетушка уже познакомилась с m-lle В., пожилой m-lle Анной Т. и совсем юной m-lle Долгоруковой, которая принадлежит к весьма знатному и старому русскому роду[32]. Тетушку здесь встретили приветливо. Пожилая дама Анна Т. пригласила ее в свои комнаты, где угостила очень крепким чаем с очень густыми сливками и необычайно тонкими тартинками, сделанными любезной хозяйкой для гостьи собственноручно из черного хлеба, намазанного очень свежим финским маслом. Анна Т. воспитана в Германии, где отец ее исполнял должность резидента. Учтивая и вместе с тем непринужденная беседа с этой дамой доставила тетушке истинное удовольствие.
К сожалению, фрейлинские помещения находятся чрезвычайно высоко; чтобы добраться в комнаты, приходится преодолевать лестницу в восемь десятков ступеней. Помещение, отведенное тетушке, обширно и разгорожено деревянными перегородками. Помимо спальни и гостиной предусмотрены также маленькая комната для горничной и комната для слуги, в обязанности которого входит топка печей, в частности. Этот же слуга исполняет должность водоноса и приносит обед. Он же помногу раз в день заказывает карету; тетушке в качестве воспитательницы приходится сопровождать принцессу в ее поездках по указанию императрицы. Если Ее величество изволит куда-либо выезжать, то чаще всего велит племяннице также ехать…
Тетушка сказала, что в личных покоях императрицы действительно висят на стенах ружья…
Тетушкины комнаты меблированы диваном, покрытым старым желтым штофом, и несколькими мягкими креслами, обитыми ярко-зеленым ситцем. Сочетание отнюдь не гармоничное. Занавесей на окнах нет. На следующий день госпожа Адеркас была представлена своей воспитаннице. Затем императрица милостиво отпустила новую воспитательницу в дом Сигезбеков, для отдыха по случаю новоселья. При этом с тетушкой было отпущено из дворцовых припасов: несколько рыб-стерлядей, весьма крупных, пироги, хлеб, куры, сахар, вино, мед, пиво… Короче, едва приступив к своим обязанностям во дворце, тетушка уже имела возможность отдохнуть в доме своих друзей за прекрасно приготовленным обедом. Она также привезла для меня новость, не менее прекрасную, нежели дворцовая провизия: императрица приказала ежедневно привозить меня во дворец для совместного обучения с принцессой-наследницей. Я рада. И не одному лишь утешению своего тщеславия. Я и не предполагала, что так привязана к милой тетушке. В несколько дней, проведенных без нее, мне все чего-то недоставало. Я скучала, слонялась по комнатам, как сонная муха по потолку. Ласковость госпожи Сигезбек и книги из библиотеки доктора не развлекали меня. Чувство странного беспокойства не давало мне спокойно предаться моему излюбленному занятию – чтению. Господин и госпожа Сигезбек не имеют детей и относятся ко мне, как к родной дочери; однако одно лишь осознание отсутствия тетушки повергло меня в состояние тоскливого беспокойства. Потому я выбежала к прибывшей дворцовой карете и в самом искреннем радостном порыве кинулась на шею тетушке и расцеловала ее в обе щеки. Она была тронута и несколько растерянна. Мне сделалось понятно, что она не полагала меня любящей племянницей…
